Вы назовете меня сумасшедшей, и будете правы. Вы можете считать меня кем угодно, но умоляю Вас об одном — помогите мне.
Я даже не знаю, почему я решилась писать именно Вам. Когда-то Алексей рассказывал мне о своей жизни, и заметил между прочим, что в определенный момент, когда он решился на необычный для своего окружения поступок, ему пришлось ощутить одиночество, полное равнодушие окружающих. Только теперь я смогла понять его… Ведь я в своей наивности полагала, что окружена друзьями, любящими меня. Но это далеко не так. И теперь я даже понимаю, почему. Равнодушие заложено в самой нашей природе, в нашей ликейской вере. Но я не об этом…
Я решилась писать Вам потому, что Вы показались мне необычным человеком, не таким, как другие. Может быть, я с Вами недолго была знакома… может быть, я ошибаюсь. Но я хочу попробовать…
Вы знаете о том, что мы с Алексеем пережили аварию и должны были самостоятельно выбираться из леса. Мы после этого коротко говорили с Вами по ВН. И с тех пор я больше не общалась с Вами — вовсе не из равнодушия, как Вы могли подумать. Да, отчасти потому, что я потеряла интерес к той деятельности, ради которой была у Вас. Даже не то, чтобы потеряла интерес. Я просто не считаю больше это нужным. Или же не считаю себя достойной. Возможно, я простая женщина, не воин, и по своей природе не могу выполнять такие обязанности — что-то организовывать, кого-то спасать… Это нисколько не умаляет моего уважения к Вам, я восхищаюсь Вашей работой. Но сама я, видимо, слишком слаба для нее.
Я не общалась с Вами в основном по той причине, что мне пришлось многое пережить за эти месяцы, как внутренне, так и внешне. И теперь, раз уж я решилась Вам писать, я должна рассказать все.
Итак, вы знаете о том, что произошло с нами. Но это еще не все… получилось так, что однажды мы были с Алексеем близки. Я сама не понимаю, как это вышло. Честно говоря, я была абсолютно уверена, что мне никак не удастся его соблазнить, и даже не пыталась это сделать. Просто так получилось… Он не любит меня на самом деле. Сейчас он уже женился на Лене, которая давно была его невестой. Я не была на свадьбе, разумеется, это было бы выше моих сил, да и он был настолько тактичен, что не стал меня приглашать. Но я знаю, что он женился. Больше я ничего не знаю о его жизни и не пытаюсь узнать, как бы мне ни хотелось этого. Во-первых, я поняла, что он во многом прав. И даже если он неправ, я не имею никакого права нарушать его жизнь, лезть в его отношения с Леной. Во-вторых, есть другая, более веская причина навсегда забыть его имя…
Хотя мне это очень тяжело. До сих пор я как воочию вижу его лицо — стоит только закрыть глаза. До сих пор мне мерещится его голос, словно он зовет меня из кухни, из коридора… Но со временем, если очень постараться, я надеюсь — я забуду его.
Да, так вот. Я все время перескакиваю и путаюсь. Похоже, ясность мысли покинула меня. Но я же сумасшедшая, мне это простительно.
Элина, я должна сказать очень странную вещь. Не знаю, как это произошло, впрочем, это можно понять: у меня давно никого не было, поэтому я не принимала таблеток, вообще как-то не думала о предохранении. Но теперь я не могу убить его ребенка. Потому что это именно убийство. Может быть, Вам никогда не приходилось самой делать аборт, ведь в конце концов, это делает далеко не каждая женщина, все мы тщательно предохраняемся. Но для меня сейчас встал такой вопрос, и вдруг я почувствовала с непреодолимой ясностью — он, маленький, уже живет там внутри. И он боится.
Неужели каждая женщина, делая аборт, преодолевает такое чувство? А ведь, наверное, каждая… Кто-то, конечно, ощущает это слабее. Это вполне можно преодолеть, сказать себе, что все это глупости, выдумки, фантазии, что комочек, не имеющий еще как следует развитой нервной системы, ничего чувствовать не может.
Но я не могу этого преодолеть. И потом, это единственное, что еще связывает меня с Алексеем. Эта маленькая девочка. Конечно, я никогда не дам ему знать о ее существовании. Совершенно ни к чему отравлять жизнь ему — из-за случайного греха, в котором виновата в основном я сама. И тем более — отравлять жизнь его жене, которая и вовсе ни в чем не виновата.
В его жизни был страшный случай — он бросил девушку, которая была тоже в него влюблена, и сознательно забеременела, втайне от него родила ребенка, и умерла, потому что у нее не хватало ни денег, ни времени, она заболела РМЭ, ей никто не помогал, а он даже не знал обо всем этом. Это послужило причиной страшных потрясений для него. Я не хочу, чтобы здесь была какая-то параллель. Во всяком случае, абсолютно точно — он ничего не узнает об этом ребенке. Он в этом абсолютно не виноват. Все это, от начала до конца, полностью мое решение.
Мне говорили уже, что это безумие, что я полностью загублю свою жизнь, а потом обвиню в этом дочь, что я не смогу вырастить ее ликеидой, потому что это огромный труд, а я буду занята только заработком, а не ребенком… Я все это понимаю. Но почему-то сейчас мне уже не кажется, что главное — вырастить ребенка ликеидом. Мне кажется, что гораздо важнее просто дать ему родиться.
Ну вот… уфф… я сказала Вам самое главное.
Меня не выгнали с работы. Но представьте себе, что означает для меня работать теперь в Генетической Консультации… Это ложь и лицемерие, ежедневно направлять десятки женщин на аборт, зная, что сама я на это не могу решиться.
Я не знаю, что будет с моей Миссией. Худо то, что это не просто работа, а — Миссия. А Вы знаете, что бывает, когда человек отказывается от Миссии? Но я готова к худшему. Алексей рассказал мне, как это происходит… в принципе, это можно пережить. Он же пережил.
Правда, у меня нет той веры в его непонятного Бога… я сейчас немного запуталась и не совсем понимаю, во что верить. И ничто не поддерживает меня. Кроме мысли о дочери. Все-таки у меня есть маленькое существо (и оно уже человек!), которому я нужна. И что такое звание ликеида по сравнению с жизнью этого ребенка?
Но может быть, меня не лишат звания, как Вы думаете? Ведь я женщина, и это можно понять…
Словом, я ушла из Генцентра… эти месяцы были для меня нелегкими. Я искала поддержки, и не нашла ее ни в ком. Мне сочувственно кивали, выслушивали, что-то отвечали… но я поняла одно — моим друзьям и знакомым важнее всего собственное спокойствие.
Мне кажется, Алексей бы поступил на моем месте иначе: уехал бы к маме. Он и на своем месте так поступил. Но я не могу… у меня нет его веры. И поэтому я такой слабый человек: мне очень страшно возвращаться к родителям и даже сообщать им о случившемся. Нет, родители не выгонят меня. Они примут меня в дом и помогут вырастить дочь. Но каково будет им? Они столько сил вложили в мое воспитание, и чем я им отплатила? Я не стала никем, даже не нашла достойного друга жизни, родила какого-то ребенка непонятно от кого… Может быть, даже родители не упрекнут меня. Но я сама не хочу причинять им такую боль. Достаточно представить пересуды прислуги, разговоры в поселке. У нас живут одни ликеиды, я буду чувствовать себя чужой… И дочь тоже.
(adsbygoogle = window.adsbygoogle || []).push({});