А потом мне в голову пришла неожиданная мысль, и я поделился ею с детьми.
– Между теорией и практикой всегда не только зазор, но и бездна. То, что излагается в теории, едва ли в сотой доли доходит до практики. Призывая к всепрощению, надо делать скидку на этот зазор: только сотая доля дойдет, как теперь говорят, до «получателя» информации. Поэтому призывайте к всепрощению, все равно душа человеческая так устроена, что она будет мстить и обижаться, лгать и жульничать. Зло повсюду подкарауливает наши добрые начинания. И если мы самое светлое, что есть в нас, будем утверждать в себе оговорками, то ничего, кроме темноты, от нашего светлого не останется! Жизнь всегда вносит коррективы в любые наши чаяния, гипотезы и в способы движения к ним.
Максималистские детские души не приняли моего совета: здесь есть ложь, а значит, изначально убита истина. Значит, погребенным оказался и завет: «Не убий!»
Я согласился с ними, и на душе сделалось теплее: они лучше нас, взрослых! Надежда только на детей – другого выхода нет!
4. Необходимо внушить детям неприятие любых форм человеческой разобщенности
У меня спросили дети: «А почему вы назвали так свой роман – "Паразитарий"?» Я ответил: «Считаю паразитаризм главным злом нашего отечества». Пояснил: я однажды спросил у нашего замечательного педагога Никитина: "Самый главный порок, нажитый за годы советской власти, – злобность! А вы как считаете?" Он ответил: "Главных порока два: лень и глупость". Я согласился с ним. Лень, тупость, жадность и потребительство составляют самую суть паразитаризма».
И наша новая заповедь в нашем Манифесте звучала так:
«Добывая в поте лица свой хлеб, учитесь у других народов самому великому учителю жизни – труду. Только труд, помноженный на любовь и свободу, способен вывести нашу страну из беды, а тело избавить от холода и голода».
– Никогда не забуду, – рассказывал я детям, – как однажды подъезжал к одной деревушке в Пермской области. Я ехал с лекциями, и сопровождавший меня партийный работник сказал:
– Сейчас увидите кусочек настоящей Западной Европы.
И мы действительно увидели чудо. Это было селение высланных сюда немцев. Великолепные дома, кафе, удивительное обслуживание, кофе в крохотных чашечках, бутерброды с семгой и полные достоинства люди – невероятный контраст окружающей жуткой действительности: поваленные избы, голод и нищета, плач детей. А партийный работник рассуждал:
– Они как бельмо в глазу. Их, подлецов, сгрузили здесь и ничего, кроме лопат и топоров, не дали, причем здесь самая худшая земля: песок да камень, а они вон что отстроили, как в рожу нам плюнули…
Надо ли комментировать это высказывание?
Вот где истоки паразитаризма! Истоки ненависти и неприязни к другим народам! Злобная зависть!
Глава 2 Рынок и нравственность
1. С развитием рыночных отношений возникает опасность усиления безнравственных и даже преступных явлений в среде детей и молодежи
Увидев крохотного мальчонку-продавца в овощном ларьке, я неожиданно вспомнил слова Макаренко о том, что в нашей стране уже не найти ребенка, который мечтал бы о собственной лавочке.
А мальчику было лет тринадцать. Отец поставил его торговать огурцами, а сам отправился за другой партией. Мальчик еще не умел быстро умножать и иногда брал ручку и делал расчеты на бумаге. В очереди улыбались и терпеливо ждали. Потом я разговорился с ним.
– Что ты сам имеешь от торговли?
– Отец мне дает часть денег.
– И что ты собираешься на них приобрести?
– Мотоцикл.
– Ты не учишься?
– Бросил. Чтобы торговать и считать бабки, моих классов достаточно.
Рынок не только меняет жизненные ориентации и духовные ценности, он еще и изнутри корежит и преображает культуру, образование, все устройство семейного и общественного уклада. Вместе с рыночными отношениями вступают в жизнь и волчьи законы… поди разберись в них!
Слыхал, как на почве рыночных отношений подростки, не поделив доходы, едва не поубивали друг друга, а еще одного юнца исколотили в милиции так, что он едва добрался до своего дома. А у скольких детей отбирают заработанное! А как эксплуатируют их доверчивость! А какая злобность, зависть и трусость рождается в детях в жестоких схватках с нравами взрослых?! Сам видел, как побледнели, как стерлись до неузнаваемости лица подростков, когда к ним направился милиционер. В одну секунду они свернули свои бархатки со значками и медалями и спрятались за угол.
– Чего вы испугались? – спросил я. – Разве у нас не свободный рынок?
– Ага, – потянул носом один из них. – Про свободу только в газетах, а на самом деле за нами охотятся, как за последней тварью.
– Кто?
– Во-первых, рэкет. А во-вторых, милиция. Мент всегда найдет повод, чтобы отобрать товар. У меня на прошлой неделе отобрали медали, которые я купил за полторы тыщи. А забрали за то, что я две медали продал иностранцам за немецкие марки.
– Ну и что?
– Нельзя, говорят, продавать за валюту.
– А взрослые своих матрешек продают и за валюту.
– Они отстегивают кому надо…
И потом один из них сказал фразу, над которой я долго думал:
– Вот встану на ноги, тогда создам свое что-нибудь.
– А как это «на ноги»? Свой ларек?
Оказывается, «встать на ноги» – это не только заработать первичный капитал, но еще и обезопасить себя; найти заступников, тех же рэкетиров, – это значит иметь возможность проглотить всех мелких торговцев, создать свою торговую сеть, организацию, не точку, а именно организацию: скупщики, экспедиторы, поставщики, добытчики и даже реставраторы, художники, дизайнеры…
В Древней Греции слово «рынок» было ругательным. Обозвать человека «вонючим рыбным рынком» означало крайнее, последнее оскорбление.
На прилавке золотятся мокрые красноперки.
– Двадцать рублей кучка, – говорит мальчик лет двенадцати.
– Сам ловил?
– Еще чего! Мое дело сбыть товар…
– Сколько тебе платят?
– Пятнадцать процентов.
– А почему бы тебе не продавать по пятнадцать рублей?
– А это все равно. Кому надо, тот и за двадцать купит. А кому не надо, тот и за пятерку не возьмет.
В одной школе разговорился со старшеклассниками. Рассказал о торговцах значками и рыбками. Скривились: мелкота. Бизнес надо делать крупно.
– Как?
– Ну, хотя бы партию кроссовок толкнуть, компьютеры, видео. А где взять? В этом проблема…
Поговорил с другой группой. Намекнул на то, что надвигаются страшные времена: голод, экологические беды, может быть, гражданская война. Наткнулся на яростный отпор:
– Чепуха! Сейчас самое лучшее время. Еще никогда не было у людей столько свободы: куда хочешь езжай, что хочешь делай, можешь вообще не работать…
– Но откуда деньги брать, чтобы жить?
– Разве это серьезная проблема?! Деньги лежат повсюду – их надо уметь взять. Надо учиться зарабатывать.
2. Вторая надвигающаяся опасность – это понижение интереса к гуманитарному образованию, к проблемам духовной жизни людей
Думаю, что это понижение интереса – явление временное. Рыночные отношения, надвигающиеся экономические беды и нищета народа, конечно же, вытесняют потребность в духовно-эстетическом общении, но зато нельзя и не отметить того, что усиливается у молодых людей жажда веры и духовного обновления. В этих условиях семье важно наполниться истинно духовным содержанием: надо говорить о книгах, об истории своего и других народов, о культуре и искусствах.
Важно не расставаться с заветом Федора Достоевского: «Выгоднее всего быть честным человеком». Общаясь с молодыми людьми, я обратил внимание на две крайности в их душах. С одной стороны, отрицание нравственности, дескать, это все разговоры, а вот есть дело – это то, что надо. И с другой стороны, признание и религиозных ценностей, и абсолютных авторитетов – в Боге. Эти две крайности в железных тисках держат детей, и от семьи зависит, где и как будет найдена детьми та необходимая истинность поведения, которая позволит не утратить молодым людям высокой нравственности в выборе самих себя, вариантов своего поведения. А выбор этот всегда приходится делать. Спрашиваю у старшеклассников:
– Раньше самыми престижными вузами были гуманитарные. Вы как считаете?
– Кому сегодня нужна гуманитарность? Самые лучшие вузы – торговый, финансово-экономический и юридический…
– А юридический почему?
Улыбаются. Нет, не только доступ к государственным структурам дает юридический факультет: он открывает широкие просторы к предпринимательству и к тому, что раньше именовалось отвратительным словом «взятки».
– Мой знакомый юрист работает в трех малых предприятиях. Думаете, сколько он имеет? Двадцать, а то и тридцать штук в месяц. А один нотариус на оформлении наследств заколачивает по сорок тысяч в неделю…
– А вы знаете, что приватизация начинается с авоськи?
– Какой авоськи? – недоумеваю я.
– В которой деньги завернутые лежат. Так, тысяч сто – двести. Швырнул авоську в угол – и через пару дней приватизация готова. Все по закону! Честно!