Читать интересную книгу Мы из Кронштадта, подотдел очистки коммунхоза (Часть 2) [СИ] (Прода от 28.01.2013) - Николай Берг

Брысь печально смотрит на говорящих. Бердяева, очевидно, они не читали, а то б им попалась чеканная и точная фраза: "Государство существует не для того чтобы на земле был рай, государство существует для того, чтобы на земле не было ада". Люди не понимают, что рая на земле быть не может, и никто его им не устроит. Хотя бы потому, что каждый представляет себе рай по-своему, да еще впридачу у каждого человечка в душе есть свой ад, который таскается на манер положенного по штату внутреннего органа. Максимум, что люди могут получить — это отсутствие общего ада, для чего и создаются правила общежития, иначе называемые государством. И в любом государстве будут недостатки, потому как рассчитано по среднему, а маргиналы будут недовольны. Мало свободы (А какой? Для чего? Или от чего?), мало тряпок, мало фана, у соседей сало толще и так далее. У майора, судя по всему, похожее впечатление, потому что он встревает:

— Понятие «эффективность» без полного набора критериев не имеет смысла. На самом деле никакая даже самая людоедская система никогда не имеет единственного критерия, допустим, «прибыльность». Всегда подразумевается, что кроме получения прибыли надо еще остаться в живых, да еще иметь возможность потратить навар по своему усмотрению. А на самом деле критериев намного больше, и все должны быть удовлетворены. И это только про временщиков-людоедов. А у нормальных людей критериев еще больше. Головной критерий — выживание и развитие общества, но сам он как таковой может быть рассмотрен только теоретически. Ведь мы не можем проводить натурный эксперимент, чтобы посмотреть, сдохнем мы или выживем-разовьемся. Хотя, похоже, некоторые считают иначе. Нужно представлять себе систему ходов, которые ведут к цели, и представлять себе, что как влияет на каждый шажок в этой системе. Чтобы на максимально ранней стадии пресекать ненужные тенденции. Не говоря уже о том, что как можно больше потенциального вреда надо вычистить еще на бумаге.

— Вообще-то "людоедская система" и результаты может дать только «людоедские» — замечает стоящий рядом с ним Александр.

— Точно! — кивает майор.

— И что, нам с ними цацкаться — запальчиво тычет пальцем в направлении рыбных прудов матрос.

— Ты про рыб? Или про кроликов? Или про людей? — невозмутимо спрашивает у него майор.

— Про этих, ропшинских. Нахрена нам о них печься? У нас своих забот хватает — поддерживает сослуживца его сосед и очевидно — приятель.

— Почему надо думать и по возможности заботиться о "чужих людях"? Элементарно! Интерполяция по типу "генеалогическое дерево" на достаточную глубину приводит к однозначному выводу, что "все люди братьтья". Ну, нет там в прошлом такого количества предков, чтоб у всех были свои собственные, а общие были бы редкостью. Все строго наоборот. Но это так, лирика. А вот что там в будущем? Если у тебя есть сыновья и дочери, внуки, правнуки, то очень кстати задуматься о том, с кем они образуют пару и дадут потомство.

— Желательно, здоровое и красивое, — поддерживает нашего майора пожилой МЧСник. Я его немного помню — у него внучек выводок целый, аж четыре девчонки. Очень спокойные и послушные, просто диво.

— Да, но на крайняк хоть бы какое — продолжает, кивнув, майор — Кто обеспечит, чтобы те нормальные люди, которые в каком-то колене станут твоими родственниками, не попали бы под каток, выжили и дали более-менее обширный базис для продолжения рода твоим прямым потомкам? Государство? Филантропы? Пусть сами крутятся? Пусть так, но не кажется ли тебе, что ты тоже лицо заинтересованное и посильную лепту в это внести должен? Если не кажется, то ты — бионегативная гнилуха, несмотря даже на то, что ты думаешь не только о себе, но и о своих детях. Пусть не такая, как разные психопаты и пернатые гомосеки, но все же гнилуха. Таковая гнилуха бывет на почве собственной глубинной натуры, и поделать с этим ничего практически нельзя. Но бывает, что человеку этот стереотип просто «навели». Внушили, что малейший альтруизм есть не что иное, как позорное лоховство. И вот изнутри вроде что-то точит, а снаружи кнут «воспитания» в колею загоняет. Такие люди не пропащие, это понятно. Научитесь их распознавать, это полезный практический навык. Секрет почти любого выдающегося успеха — это кооперация людей на принципе полного доверия. Это дает мощный синергетический эффект, повышает эффективность действий в разы и еще отдельной статьей в разы же (либо на порядки) снижает стоимость транзакции в сообществе. Когда не надо "доверять, да проверять", все движения идут в одно касание и практически бесплатно. А всего-то для этого надо собрать сколько-то нормальных людей, у которых из башки даже не все говно выбито, а только самое опасное. Я знаю, о чем говорю, есть практический опыт.

— Ну да. Конечно, аж три раза — топырится матрос. Остальные задумались, но вот переварили ли они эту мысль — не уверен.

— Еще разок суммируем. Если у тебя нет ресурсов, чтобы заботиться о ком-то, кроме своей семьи, то это просто тяжелый случай. А если тебе принципиально насрать на всех «чужих», то ты бионегативная гнилушка — заявляет Брысь.

— Ага. Вон куда завернули! А тут всего-то политика сраная — не соглашается матрос. Видимо он на свой счет принял бионегативную гнилушку и обиделся. Молодым вообще свойственно считать себя пупом земли. Это от детскости еще, дети тоже эгоисты все, вот молодые это ощущение и сохраняют. Дескать, они такие хорошие, что все должны быть им рады и "должны по жизни", а вот они — они уже сами по себе подарок и никому ничего особенно-то и не должны.

— Продолжаем спонтанный ликбез — отвечает, кивнув, Брысь — В очередной раз услышав определение, что политика — это искусство сношать мозги, при всей огромной доле актуальной справедливости, заложенной в данном определении, вынужден возразить. Не надо так яростно жить сегодняшним днем. Надо смотреть ширше и дальше, иначе толку не будет. «Политика» — это греческое слово, означающее науку об управлении городом. Полис — слыхал такое слово?

— Ну — мрачно бурчит спорщик.

— Такое домоводство в масштабе государства. Понимаете? Водопровод и канализация — это политика. А засрать мозги охлосу и искусно вести интриги в верхних эшелонах — это бантики. Вам постоянно внушают, что вот это мутное облако наверху — это и есть политика, там все решается. А это не так. Можно было, кстати, догадаться. Допустим, что "политика — грязное дело" — это горькая правда. Но если бы и так, кто бы вам, дурашкам, эту горькую правду совершенно бесплатно по ящику каждый день рассказывал? Они что, филантропы? И, кстати, человеку, который твердо помнит, что «политика» — это наука об управлении городом, гораздо труднее впарить, что делать из коммуналки бизнес — это нормально. Тут два и два быстро складывается. Иное дело, если «политика» = это грязные эмпиреи. Тут уже однозначность так не торчит. Будьте бдительны. А этих еше можно наставить на путь истинный — усмехается майор, поглядывая на дома и улицу.

— Они тут все людоеды — зло говорит дружок матроса.

— Нет, не все. На всех тупо мяса не хватило — поясняет МЧСник.

— Да и к тому же обыдлячивание — не только здесь имело место. Так что ж — всех обыдленных расстреливать? — уточняет майор у соседа.

— Думаю, не ошибусь, если ничего не скажу! — отвечает тот.

— Разумно.

— Разводите тут опять демократию — ворчит матрос.

— Еще ремарочка. Ничерта не демократию, уважаемый. Почему демократия — это паршиво в принципе? Оставим в стороне нюансы, а рассмотрим только один принципиальный вопрос. Если с результатами выборов мухлюют — то что? Выборы происходят весьма часто, об этом пидоры позаботились. Если нам показалось, что нас надули — устраивать революцию? А вдруг только показалось? А даже если и нет? Не мудаки ли мы будем, лишь только по факту устроения бузы в собственной стране? Искушенные люди точно знают, что да, будем. Тогда что — засунуть язык в жопу, пусть дальше мухлюют? Это власть народа? Выхода нет, понимаете, его просто нет. Или бесконечные оранжевые революции, или сами понимаете. Так что нет, не демократию.

Неудобно лезть в спор, больно уж увлеклись. Да ладно, мы ж не в армии, в конце-то концов. Майор меня видел, ничем не нагрузил, значит можно действовать самостоятельно. Поправляю нагревшийся на солнце автомат и иду туда, где оставил джипик. Народу на улицах немного, но местные стали вылезать уже, особенно их никто не жучит, но в целом освободителей как-то цветами и впрямь не встречают, смотрят настороженно, особенно вижу косые взгляды на форму милиционеров.

На всякий случай проверяю свою снарягу и оружие — делаю это на ходу. Привычно уже. В автомате — полный рожок, а в пистолете — полный магазин. Порядок и полная боеготовность! Поселок уже взят и что называется — контролируется, но чем черт не шутит, когда бог спит. Благодушествовать меня отучили уже давно, пожалуй еще на скорой когда работал. Можно расслабиться дома в постели. А тут, хоть все и мирно и наших полно и машины сигают по улице, старательно объезжая жуткие дыры в асфальте, но может быть всякое — от затаившегося людоеда до заблудившегося шустера. То, что погодка ласковая и безветренно и солнышко греет, да впридачу станиолевые полосочки придают пейзажу легкомысленно-праздничный вид обманывать не должно. Так что посматриваю по сторонам, а вокруг чего только не творится — а что еще может творится в взятом поселке. Ну да и тырят что-то и тянут — слева менты волокут какие-то ящики из невзрачного сарая и весьма поспешно грузят их в тентованный камаз, справа звон стекол, брань. Бабий визг и причитания — из дома на пинках вышибают мужика в камуфляже, вслед ему летит голубая эмалированная кастрюля и вроде даже со щами, плещет жижа из нее в полете, на всякий случай подбираю автомат поухватистее, но туда уже бегом прет патруль ближайший и начинается ор и размахивания руками. Благо пара бабенок из дома подключается к скандалу. У мужика в камуфляже на рукаве рыжая повязка, так что из наших, надо полагать. Хотя повязку-то снять и нацепить — дело не долгое. Переодевания во время войны — азбука разведки и диверсий. Ну да тут и без меня разберутся. В общем-то я ожидал куда как больших беспорядков в поселке, взятом "на шпагу". Ни тебе резни, ни повальных изнасилований. Вот тягать всякие вещи — это да, тягают. Как, например, эти два паренька деловито и целеустремленно прут мимо меня клетку с кроликами.