Кара Йусуфу и его слугам спешиться и собрать на ристалище мелкие камни, а тем временем отряды египтян перебьют не ведающим сострадания мечом тех ни в чем не повинных людей. Кара Йусуфу стало известно об этом заговоре, и он вывел своих
мулазимов на ристалище в полной боевой готовности. Султан, как было условлено, повелел Кара Йусуфу и его свите спешиться и очистить ристалище от мелких камней. Кара Йусуф, не сходя с коня, остановился напротив султана и сказал: “О повелитель мира! Пока у государя для рабов [своих] находилась ласка и милость, мы были [верными] слугами и подчиненными. Теперь же, когда султан, внимая речам завистников и зложелателей, намерен покуситься на жизнь и честь рабов [своих], и оставаться в этих областях не желаю”. Сидя верхом на коне, он поклонился султану, [затем] повернулся, пришпорил коня и, поторапливая нукеров, покинул ристалище. /
376/ Рассказывают, до Диарбекира сто восемьдесят раз путь ему преграждали войска, и всегда одолевал он врагов силою [своего могучего] плеча, ловкостью и тактическими приемами, им примененными в тех смелых сражениях. Из Диарбекира он прибыл в Бидлие и обратился за покровительством к здешнему правителю малику Шамсаддину и отдал малику [в жены] свою дочь. Тот [же] пожаловал ему район Пасина и крепость Авиик.
Кара Йусуф провел там зиму и летом 809 (1406-07) года, поддерживаемый маликом Шамсаддином, в местечке Чохур-Саад имел сражение с Мирза Абу Бакром, сыном Мирза Мираншаха, сына эмира Тимура, и обратил его в бегство. К [Кара Йусуфу] перешел Чохур-Саад, Маранд, Нахчеван, Шарур и Маку. Зиму в том году он провел в Маранде.
В 810 (1407-08) году Мирза Абу Бакр со своим отцом Мирза Миран-шахом и несметным войском через Ирак и Хорасан направился в Азербайджан войною на Кара Йусуфа туркимана. Встреча враждующих сторон произошла в Шамб-и Газане Тебризском[1040], и поражение понесли войска Джагатая[1041]. Мирза Миран-шах был убит, и Азербайджан безраздельно перешел к Кара Йусуфу.
Изо дня в день все выше восходила его счастливая звезда, и по-прежнему между Кара Йусуфом и эмиром Шамсаддином наблюдалось единодушие и согласие. [Кара Йусуф] обходился с ним как с сыном и, утвердившись на султанском троне, пожаловал ему во владение вилайет Бидлиса с относящимися и прилегающими к нему районами. Грамоту, им дарованную эмиру Шамсаддину по этому случаю, можно пересказать в следующих выражениях.
Текст грамоты[1042]:
“Да ведают дражайшие дети [наши] — да хранит их всевышний! — все эмиры улусов, /377/ туманов, тысяч и сотен, военачальники, правители, финансовые чиновники, землевладельцы, городские старшины, простой народ и вельможи, квартальные и сельские старосты Курдистана — все, высокорожденные, знаменитые и прославленные, жители и обитатели Бидлиса, Ахлата, Муша и Хнуса с относящимися и прилегающими к ним областями, что, поскольку очевидны совершенная преданность, единодушие [с нами], крайнее отличие и самоотверженность, предельная стойкость и благонадежность, его сиятельства, прибежища эмирата, дражайшего сына [нашего] — величайшего, справедливейшего, наиразумнейшего, благороднейшего эмира, эмира эмиров Ирана, эмира Шамсаддина Абу-л-Ма'али — да продлит господь всевышний дни державы его, победы его, славы его и благоденствия его вплоть до дня Страшного суда! — в соответствии с нашими царскими помыслами мы нашли необходимым и целесообразным, как и прежде, отличить и вознести упомянутого эмира среди равных ему всевозможными милостями и пожалованиями. Это и послужило причиною появления и обнаружения на страницах обстоятельств его знаков благодеяний и щедрот государевых. Ныне и незамедлительно мы вновь жалуем ему на правах правителя, эмира, повелителя и владетеля поземельную подать и налоги ливанские с Бидлиса, Ахлата, Хнуса, Муша и других крепостей и подчиненных областей вместе с окрестными, прилегающими и относящимися к ним районами, что ранее принадлежали упомянутому эмиру. Пожалованы они ему без права чьего-либо вмешательства и соучастия. И этот, распространяющий над всеми странами божественную благодать, указ издан с тою целью, чтобы утверждению вышеупомянутого эмира на пост правителя, хакима и владетеля округов, местностей, зимних становищ и деревень, которые еще ранее принадлежали упомянутому эмиру, препятствий не чинили, вокруг не околачивались и не беспокоили подданных и людей его. Каждый, кто поступит противно указу, ответит [за это] /378/ и понесет самое суровое наказание. Эмиры, начальники, знатные и высокорожденные, население и коренные обитатели Бидлиса, Ахлата, Муша, Хнуса с местностями и деревнями, коменданты и жители крепостей обязаны всегда признавать его светлость — прибежище эмирата, сына [нашего] своим эмиром и правителем, неукоснительно следовать слову, совету и помыслу его и являть послушание, преданность и верность. Во всех тяжбах, важных делах и торговых операциях пусть всецело полагаются на доверенных лиц вышеупомянутого эмира, с чем бы он ни обратился [к ним], будут покорны и послушны и всюду поступают таким образом. Когда [грамота] украсится высокой и благородной государевой печатью, пусть ей верят. Писано в [день] десятый месяца раби'-ал-аввала 820 (27 апреля 1417) года”.
Автор Матла' ас-са'адайн[1043] рассказывает, что сорок дней спустя после смерти Кара Йусуфа, в день восемнадцатый священного месяца зу-л-хиджжа 823 (21 декабря 1420) года эмир Щамсаддин через одного из верных слуг направил в Арранский Карабаг ко двору Мирза Шахруха послание с изъявлением благопожеланий. В начале весны, когда Мирза уехал из зимних становищ Карабага к границам Арзинджана на войну с сыновьями Кара Йусуфа туркимана, первого джумади-л-аввала 824 (4 мая 1421) года от имени правителя Бидлиса эмира Шамсаддина в местечке Китме-Гийаси Казн Мухаммад передал Мирза Шахруху многочисленные дары и приношения, был допущен в его августейший диван и довольный возвратился назад. Когда же победоносное войско Шахруха разбило шатры свои в окрестностях Ахлата, на стоянке Маргу, которая представляла собою зеленые, цветущие луга, /379/ эмир Шамсаддин с несколькими курдскими эмирами встретил августейший кортеж. Первого дня [месяца] джумади-с-сани упомянутого года он удостоился лобызания милостивых перст и благосклонного чудодейственного взора. [Шамсаддин] был отмечен царскими милостями и падишахскими щедротами, и [государем] были подписаны новые грамоты “а управление Бидлисом. В день шестнадцатый упомянутого месяца он получил позволение уехать и отбыл в свой вилайет.
Без подобия преувеличения и краснобайства, без тени нарочитого восхваления и пристрастного описания [можно сказать], что эмир Шамсаддин был мужем в высшей степени благочестивым[1044], мудрым и могущественным в делах правления. Население той страны питало к нему неизъяснимое доверие. По-видимому, случилось так, что, когда прошел он семь ступеней [духовного совершенствования], в нем появилось нечто, присущее близости [к всевышнему], ибо известно предание, передаваемое некоторыми трактатами по суфизму, что дикие звери и птицы были его преданными друзьями. Когда совершал он омовение, хищники пили воду из благословенных ладоней того святого