— Да, по личному, и оставь ты уже меню в покое, — она протянула свою изящную руку и положила её на мою кисть, — в конце концов, это я тебя пригласила.
Вас когда-нибудь било током от прикосновения женщины? Вот сейчас меня долбануло. Ну, не буквально, конечно, а в переносном смысле, хотя я был готов поклясться, что ощутил покалывание, исходящее от её кожи. Я собрался с мыслями.
— Кто кого пригласил — не важно, особенно, если это не деловая встреча, — ответил я и подозвал официанта, чтобы сделать заказ.
Вышколенный официант, записав, всё, что назвала Анна и потом то, что решил отведать я, удалился, но спустя минуту появился с парой бокалов красного вина.
— Это я заказала до твоего прихода, — пояснила Аня, — чтобы не сидеть просто так в ожидании заказа. Или тебе надо было коньяк взять, как к той дыне?
Упоминание о дыне прозвучало лёгкой подколкой.
— Я уже понял, что по ту сторону ничего есть нельзя, — с расстановкой произнёс я. — Я не тупой. Я просто решил, что если народ ест, то не фиг откалываться от коллектива.
— Есть можно, — добродушно вздохнула она и погрозила мне пальчиком с маникюром, — но только в крайнем случае. То, что твоих товарищей прихватила диарея — это ещё цветочки, что могло бы с вами быть. Впрочем, давай не будем о работе.
Она сморщила носик.
— Да я, как бы, не брезгливый. При мне можно и не о таком говорить.
Повисала затянувшаяся пауза. Кажется, я таращился на неё сверх меры приличного, и она вновь залилась звонким смехом, который мне так нравился ещё со времён нашего сидения в карантине.
— Ты просто так выбрала этот ресторан, или ты здесь остановилась, в гостинице? — решил я вновь попытаться завязать непринуждённую беседу.
— Второе, — ответила она и сделала скромный глоток вина, — У меня здесь номер наверху. А ты где остановился?
Как будто она не знала! Вернув бокал на стол, она положила подбородок на левую ладонь и стала смотреть на меня в упор своими ясными глазами. Даже не помню, встречал ли я кого-то с таким цветом глаз раньше.
— В Измайлово, — честно ответил я и тоже отпил из бокала. — в Дельте.
— Ты, наверное, сердишься на меня? — вдруг спросила она таким тоном, как будто мы знали друг друга не один год.
— За что?
— За то, что я обращала на тебя меньше внимания, чем на других в карантине.
В этот момент подоспел официант с закусками и стал расставлять их на столе, что заставило и её, и меня замолчать и ждать. Уходя, официант, по всей видимости, распознав во мне человека своего уровня, недвусмысленно дал мне понять, что одобряет и завидует моему выбору. В другой раз можно было бы и морде ему съездить, но, чёрт возьми, как же он был прав!
— В общем, я хотела бы попросить прощения, и сказать, что на самом деле ты мне не безразличен.
Шах и мат тебе, Лёша. Тебя загнали под флажки. Твой Перл-Харбор профукал налёт японцев.
Дальше беседа пошла, как по маслу: я рассказывал истории из своей жизни, она из своей. Мы весело смеялись друг над другом, нарезая бифштекс и в какой-то момент — я даже не понял, как это произошло — она попросила попробовать моё блюдо, и я совершенно на автомате угостил её кусочком прямо со своей вилки. И она его приняла, как ни в чём не бывало.
Подозреваю, что со стороны могло показаться, что мы знаем друг друга не первый год, и если выглядели ни как муж и жена, то уж точно как давние любовники, по случаю встретившиеся в Москве.
Признаюсь, эта встреча мне нравилась гораздо больше, чем та, что провёл со мной полковник. И если там я в какой-то момент был готов взорваться и даже нагрубить, пускай и не при исполнении, но всё-таки человеку, который был гораздо-гораздо выше меня по званию, то тут я был абсолютно расслаблен, как никогда ещё в жизни.
Все беды остались позади, все скелеты в шкафу решили сидеть тихо-тихо и не отсвечивать. Ну и хорошо же, разве нет?
А потом мы поднялись в её пятизвёздочный номер, который мне показался дико шикарным.
И она меня поцеловала. И я поплыл. Так поплыл, как раньше ещё со мной не бывало. Если бы мне кто-то сказал, что он был в раю, я бы ему ответил, что ни в каком раю он не был, что вообще-то я прямо сейчас в нём!
Наша одежда полетела на пол, пиджак за пиджаком, джинсы за юбкой и так далее по списку…
И от каждого её поцелуя, от каждого прикосновения её рук я улетал на небеса, и возвращаться оттуда совершенно не собирался.
Затем мы лежали в огромной постели и просто друг друга поглаживали, а потом просто спали.
Было уже далеко за полночь, в чём я убедился, когда осторожно, чтобы не разбудить Аню, спящую у меня на груди, взял со столика свои часы.
Как оказалось, она не спала. Или я её всё-таки разбудил, не знаю.
Она подняла свою светлую головку и посмотрела мне в глаза. И сейчас этот взгляд меня насторожил. Была в нём и печаль, и в то же время решимость.
Она приподнялась, подвернув под себя ноги, одеяло сползло с неё и в огнях ночного города, она напоминала мраморное изваяние какого-нибудь скульптора Эпохи Возрождения. На её груди тускло поблёскивал медальон.
— Алекс, скорее всего ты, возненавидишь меня после этого, но…
— О чём ты говоришь? — я приподнялся на локтях, пытаясь связать одно с другим, и вообще ничего не понимая. Такой вечер, такая ночь не могли закончиться чем-то плохим. Нет-нет, это был бы совсем перебор.
Аня лёгким движением окончательно откинула одеяло и покинула постель. Через спину обернулась и взглянула на меня, и мне это не очень понравилось. Не то, что она стояла передо мной полностью обнажённой, это-то как раз стоило того, чтобы не спать всю ночь напролёт. А вот то, как она посмотрела на меня.