Читать интересную книгу "Суровое испытание. Семилетняя война и судьба империи в Британской Северной Америке, 1754-1766 гг. - Фред Андерсон"

уже собранных; и у нас есть основания надеяться, что этого вознаграждения будет достаточно, и оно даст тот эффект, которого желает ваше превосходительство[444].

И действительно, новое вознаграждение в виде четырнадцати фунтов стерлингов в провинциальных казначейских векселях, выплачиваемых в рассрочку с начислением процентов в течение следующих двух лет, оказалось достаточным для увеличения числа необходимых добровольцев. Никакой меньший стимул не мог этого сделать, поскольку спрос на людей в армиях также приводил к росту заработной платы, которую могли получать гражданские рабочие, как на обычной работе, так и на работах, связанных с войной. Любая попытка призвать ополченцев и платить им только стандартную провинциальную зарплату в размере одного фунта шестнадцати шиллингов в месяц вызвала бы более массовое сопротивление, чем могли бы преодолеть мизерные возможности провинции по принуждению: именно поэтому представители сочли «обязанным отказаться» от варианта импринтинга. У членов ассамблеи колонии Бэй были основания полагать, что их провинции больше нечего дать делу империи. Такие усилия, которые они согласились предпринять, были бы невозможны, если бы они не были уверены, что парламент возместит расходы на эту высшую попытку завоевания Канады[445].

И действительно, только обещание возмещения расходов позволило северным колониям собрать для кампании 1759 года людей в количестве, сопоставимом с тем, что было в предыдущем году. Ассамблея Коннектикута, ссылаясь на те же причины, что и ее коллега из Массачусетса, первоначально согласилась набрать 3600 человек. После определенных уговоров она увеличила это число до 4 000, но только тонко завуалированная угроза Амхерста посоветовать парламенту не делать дальнейших компенсаций, в конце концов, побудила собрание предложить «некоторые значительные дополнительные поощрения» и обеспечить призыв последней 1 000 человек. Как и в Массачусетсе, только объявление о большом дополнительном вознаграждении позволило Коннектикуту достичь своей цели. «Колония до этого испытывала большой недостаток в людях, и казалось почти невозможным собрать еще много, но поскольку Ассамблея использовала все возможные методы, чтобы пробудить и оживить дух народа, эти дополнительные сборы были сделаны с необычайной быстротой и превзошли ожидания многих»[446].

Как Коннектикут, так и Нью-Джерси, Нью-Йорк, Нью-Гэмпшир и даже Род-Айленд. В каждой колонии численность собранных войск в итоге приблизилась к показателям 1758 года; в каждой практически все войска были собраны без применения импрессарио; и во всех полки были окончательно укомплектованы после того, как ассамблеи согласились выплатить чрезвычайно высокие вознаграждения за вербовку. Нью-Джерси вновь набрал полк в 1000 человек, несмотря на потерю 500 человек в каждой из кампаний 1756 и 1757 годов и активное участие джерсийцев в каперских авантюрах; но этот подвиг удалось совершить только благодаря двенадцатифунтовому вознаграждению — достаточно высокому, чтобы привлечь рекрутов из-за пределов провинции. Нью-Йорк набрал 2 680 человек, но ему пришлось предложить пятнадцатифунтовую премию, чтобы не отстать от конкурентов из Коннектикута и Нью-Джерси. Нью-Гэмпшир, малонаселенная колония с длинной границей, которую нужно было защищать, и небольшим коммерческим богатством, набрал 800 провинциалов для участия в кампании, также выплатив бонус за вербовку. Ассамблея Род-Айленда попыталась выполнить свои обязательства, не предлагая вознаграждения, оставив на зиму своих солдат 1758 года на довольствии. Болезни и дезертирство, однако, потребовали новых призывов, которые, в конечном счете, можно было получить только за значительные деньги. Чтобы набрать последние 115 человек для полка колонии численностью 1000 человек, пришлось предложить более двадцати фунтов стерлингов в векселях провинции, а также ранец, одеяло, двухмесячную предоплату и обещание выплатить десятифунтовое вознаграждение, когда Канада окончательно капитулирует[447].

Таким образом, в 1759 году Нью-Джерси, Нью-Йорк и колонии Новой Англии смогли направить почти семнадцать тысяч провинциалов для поддержки вторжения в Канаду: феноменальное число, учитывая усилия колоний в предыдущем году, и во всех отношениях число, которое было бы немыслимо без парламентских компенсаций. Но не только деньги парламента побудили северные колонии к сотрудничеству на таком уровне, ведь теперь они регулярно проявляли готовность решать, причем совершенно дружелюбно, вопросы, которые подрывали военные усилия, когда главнокомандующим был Лаудун. Ничто так не мешало, как споры о квартирах, но после 1758 года их больше не было. Каждая колония, в которой размещались британские войска, строила казармы за государственный счет и финансировала дополнительные расходы на дрова, соль и пиво добровольными актами своих законодательных органов. Массачусетс дошел до того, что размещал регулярные рекрутские отряды в специально отведенных частных домах, возмещая расходы домовладельцев из средств провинции, если их расходы превышали четыре пенса в день на человека, которые армия платила за жилье. Вербовщики занимались своим делом без особого противодействия, даже в Бостоне, где мировые судьи теперь сурово расправлялись с каждым, кто пытался помешать призыву, вместо того чтобы преследовать самих красных мундиров[448].

Точно так же вопросы краткосрочного финансирования, которые всегда были проблемой, когда Брэддок, Лаудун или Аберкромби нуждались в деньгах, больше не мешали отношениям между главнокомандующим и колониями. Амхерст испытывал такую же нехватку оперативных средств, как и любой предыдущий генерал-аншеф, более того, даже меньшую: военный сундук, доставшийся ему от Аберкромби, был почти пуст, а ожидаемые средства из Англии поступали медленно. К середине марта 1759 года у него совсем не было денег на руках, и он был вынужден фактически выбивать чеки, чтобы подготовиться к предстоящей кампании: выдавая ордера, он просил получателей не предъявлять их генерал-майору до тех пор, пока не поступят деньги из Англии. Столкнувшись с перспективой приостановить операции из-за нехватки средств, он обратился к Ассамблее Нью-Йорка с просьбой о займе 150 000 фунтов стерлингов в счет будущих выплат из казначейства. Ни один колониальный законодательный орган никогда не соглашался одолжить деньги на таких условиях главнокомандующему. Когда у Лаудуна и Аберкромби не хватало денег, им всегда приходилось занимать у отдельных купцов, причем под очень высокие проценты; поэтому лейтенант-губернатор де Ланси, сам торговец, вполне ожидал, что Нью-Йоркская ассамблея откажет в займе. К его удивлению, они этого не сделали, и обрадованный Амхерст принял деньги с выражением благодарности законодателям за «верность королю и их усердие за эту услугу». Поскольку этот заем ни в коем случае не мог быть принудительным, а купцы из собрания должны были знать, что, предоставив его, они потеряют возможность набить собственные карманы, похвала Амхерста не была просто лестью. Преданность и рвение, должно быть, действительно мотивировали членов ассамблеи так, как это не было свойственно их явно корыстным предшественникам[449].

Наиболее правдоподобное объяснение столь очевидной смены настроений достаточно просто. Колонисты, так долго враждовавшие с британской политикой и поведением, к 1759 году убедились, что они являются полноправными партнерами в имперской авантюре Питта. Раньше, как