– Я сам об этом думаю, – соглашается Блэкфлай и лезет через внутреннюю дверь к возничему на улицу.
– Ты куда? – спрашиваю я, прекрасно зная ответ.
– Мне там безопаснее, чем неподготовленному человеку. Если снежуры нападут, лучше их встречу я.
– Я с тобой.
– Сиди тут, Дайана! – резко приказывает он, и я не смею ослушаться. Скоро место магистра занимает замерзший и испуганный мужичок-возничий. Я смотрю и понимаю – в случае опасности он пострадает первым. Он, судя по всему, думает то же самое обо мне.
– Вы бы не высовывались, леди, – дрожащим голосом советует он. – Эти твари опасны. Ни разу с господином магом они не смели нападать, а сейчас так и кружат, гадины.
– Не леди я, а ведьма, – бурчу раздраженно и осматриваю свой наряд. Длинное платье и шуба в пол явно не предназначены для драки с нечистью, и укоротить их нечем, а потом еще неизвестно, что хуже – длинная шуба или голые ноги? И вообще, когда это дорога до замка, полного магов, успела стать полосой препятствий?
Повозку резко мотает в сторону, когда на нас нападает первый снежур. За окнами вспыхивает магия, и раздается полный отчаяния и злости вопль нежити. Я ругаюсь и лезу на подмогу Блэкфлаю.
– Леди! Не ходите туда, там опасно! – воет возничий, но меня не остановить. Я не могу отсиживаться внутри повозки, когда снаружи опасность.
Вылезаю за спиной Блэкфлая в снежную круговерть. Повозка с огромными и сильными барсами несется во мгле среди вьюги, а из темноты то тут то там высовываются оскаленные морды снежуров. И тварей точно не три и не пять.
– Отправляйся внутрь! – рявкает Блэкфлай, не отрывая взгляда от дороги впереди. Хотя что там можно разглядеть? Колючие хлопья снега выглядят как бесконечно близкий Млечный Путь, несущийся в лицо на бешеной скорости. Перед глазами мелькают белые росчерки и сбивают с толку. Если я начинаю всматриваться в метель, то просто перестаю понимать, где верх, а где низ.
Ответить Мраку не успеваю. Откуда-то из-под колес повозки резко выпрыгивает тварь. Ее нечеловеческие глаза светятся в темноте синим, а длинные голубоватые лапы с когтями почти достают до ноги Блэкфлая. Я ругаюсь и стреляю огненным шаром, надеясь, что не опозорюсь и не подпалю магистра. Вспыхнувший, словно спичка, снежур отлетает в сторону и падает сломанной обгоревшей куклой в ближайший сугроб.
– Я нужна тут! – припечатываю я.
– Я смогу за себя постоять, Дайана! – огрызается Блэкфлай. – А он?
Маг на секунду отвлекается от дороги и кивает в сторону повозки, где прячется возничий.
– Я не просто так поделил нас. Снежуры сохранили остатки разума, они доберутся до самого беззащитного. Ты должна охранять не меня, а его.
– Да демон всех забери! – шиплю я, коря себя за отсутствие сообразительности, и начинаю разворачиваться, когда повозка неожиданно подпрыгивает. Впереди визжит один из снежных котов, и повозку кидает снова, а я понимаю, что не могу удержаться и рыбкой лечу вперед в снежную, наполненную тварями мглу.
Группируюсь в полете и, перекувырнувшись, весьма удачно приземляюсь в сугроб. Мягко, по-кошачьи, только увязаю чуть ли не по пояс, разворачиваюсь и успеваю выпустить струю огня, сбивая ближайшего снежура, и с ужасом наблюдая за тем, что творится передо мной. Две твари рвут на части наших снежных котов, а еще две мощными лапами ударяют в бок повозки, опрокидывая ее с дороги. Я вижу, как один из снежуров прыгает на Блэкфлая, целясь в грудь когтистыми лапами. Вспыхивает заклинание, и тварь загорается в воздухе, как факел, отлетая от магистра и безжизненно падая в сугроб, но и Блкэфлай улетает куда-то в сторону. Я не разбираю, задели его или нет.
Тем временем оставшиеся в живых монстры раскурочивают повозку, откуда доносятся вопли возничего, а я, как идиотка, сижу в сугробе и не могу выбраться. Точнее, могу, но быстро не получается. Я пытаюсь метнуть заклинание со своего места, но не достаю.
Выбираюсь все же из сугроба и кидаюсь вперед, аккумулируя всю свою силу и пытаясь понять, почему же не приходит на помощь Блэкфлай.
(window.adrunTag = window.adrunTag || []).push({v: 1, el: 'adrun-4-390', c: 4, b: 390})
Когда добираюсь до кареты, напалмом выжигая кровожадных тварей, все уже закончено. Возничего выволокли из кареты наполовину, и я не хочу смотреть на то, что от него осталось. Обгоревшие трупы снежуров валяются на темном, покрытом кровавыми разводами снегу, а Блэкфлая я просто не вижу. Он упал за повозку, и я очень надеюсь, что магистр оказался не под ней, а под выпотрошенными снежными котами.
Если магистр погиб, это решит все мои проблемы. Но почему же я панически боюсь такого исхода?
Вьюга утихает, и теперь снег просто валит крупными хлопьями, словно стремится побыстрее скрыть следы ужасного побоища. Я перелезаю через постепенно коченеющие трупы снежных кошек туда, где темнеет припорошенное снегом тело Блэкфлая.
– Живи, пожалуйста, – бормочу себе под нос. – Я не желала нашей встречи, я хочу свободы, но, пожалуй, все же не такой ценой.
Я с трудом добираюсь до учителя. Он лежит, раскинув руки в стороны, на его ресницах и губах оседает снег. В тусклом лунном свете Мрак выглядит безжизненным. Распахнутая на груди куртка и расплывшееся кровавое пятно на рубашке, покрытое крупными, белыми хлопьями.
– Демон-демон-демон! – бормочу я и падаю на колени рядом с ним. Рана выглядит ужасно, а ее края покрывает иней, в нее попала магия снежуров. Я проверяю пульс и с облегчением слышу слабое биение. Магистр жив, но без сознания. А ночью в лютый мороз на улице это примерно то же самое, что смерть. Следует действовать очень быстро. Я пробираюсь к повозке, из разбитого окна которой свисает безжизненное тело. Но возничий мертв. Ему я помочь уже не могу.
Мои вещи, со слов Блэкфлая, находятся в багажном отделении. Хочется верить, предатель эш Грис положил в повозку все, что я привезла с собой, а не только шубу и обувь. Мой саквояж со снадобьями от Ребекки на месте, и я даже могу его достать. Это внушает надежду. Выхватываю несколько склянок и, путаясь в промерзшем подоле дизайнерского платья и шубе, кидаюсь обратно к магистру, понимая, что влить в безжизненное тело зелье – это та еще задачка.
Когда у меня получается затолкать зелье в магистра, выдыхаю с облегчением. Одно должно придать сил и помочь скорее очнуться. Второе способствует заживлению, то, которое я пью сама, – от ранений, ну а третье – универсальное противоядие. Я очень надеюсь, что магию снежуров оно нейтрализует.
Ну а дальше мне предстоит поработать. Нам нельзя оставаться на улице. Я-то двигаюсь, а магистр лежит, и я переживаю, что он мог уже получить обморожение. Первое, что приходится сделать – это скинуть шубу, я укрываю ею магистра и, дрожа от холода, вытаскиваю застрявшие в окне останки возничего. Пачкаюсь кровью, устаю, срываю спину, но освобождаю доступ в раскуроченную, залитую кровью карету. Не лучшее место для того, чтобы ждать помощи, но другого у нас просто нет. В перевернутом положении диван, на котором можно разместиться, оказывается на стене. Я, ругаясь и понимая, что силы на исходе, кое-как выдираю съемные спинку и сиденье и кладу их туда, где раньше была входная дверь. Остается поставить защитный контур и каким-то образом затащить внутрь магистра. Я обхожу вокруг повозки и делаю вывод, что через окно не получится – разве что через дверь, которая вела к месту возничего.
Блэкфлай тяжелый. Просто невероятно тяжелый для его худощавого телосложения. «Это в тебе, магистр, исключительно дерьмо», – думаю я и тащу безжизненное тело к карете метр за метром, не чувствуя холода в тонком платье. Подол я где-то оторвала и теперь сверкаю голыми ногами на морозе. Но мне нужно сначала дотащить Мрака. А уже потом думать об одежде, о том, как сделать защитный контур и что будет греть нас этой длинной холодной ночью. А еще я не понимаю, как связаться с замком, если Блэкфлай не очнется. Я могла бы попробовать вызвать Кэвина или Дафну, но не уверена, что сумею. Мое зеркало не настроено ни на одного из них. А сообщать Ребекке бессмысленно. Она только переволнуется, но не сможет помочь.