– А что, Кэвина ты побоялся сажать со мной в одну повозку? Опасаешься, что он убьет меня в дороге?
– Нет. Он просто выехал вперед, чтобы в замке к твоему приезду приготовили комнату.
– Надо же, какая забота, – скептически хмыкаю я. – Не ожидала.
– А ты предпочла бы мою комнату? – интересуется он тихо, с подтекстом, который не хочется разгадывать, поэтому я отвечаю предельно честно. Я умею признавать прошлые ошибки:
– Уже нет.
– Ну да, конечно. Я видел.
– Эль? – Я усмехаюсь. – Эль просто друг и напарник.
– Ты целуешь всех друзей? – жестко уточняет он, а от пронизывающего насквозь взгляда становится неуютно. Приходится собрать всю волю в кулак, чтобы не опустить глаза, как раньше.
– Неужели я слышу в голосе чопорные нотки наставника? Магистр, я давно не шестнадцатилетняя наивная студентка, не нужно пытаться воззвать к совести, и я точно не буду докладывать, когда и кого целую. Возраст не тот. Да и в шестнадцать это не было вашим делом.
– Ты выросла, Дайана, – отвечает он, и я чувствую вкус победы, но магистр припечатывает: – Но не поумнела. Твои попытки доказать независимость смешны.
– Конечно, ты же меня поймал. Независимость закончилась. Но моя личная жизнь – это моя личная жизнь.
– Ты же знаешь, я могу сделать так, что даже твоя личная жизнь тебе принадлежать не будет.
– Выдадите замуж, как Дафну? – усмехаюсь я нагло. Он не дурак и понимает, что со мной такой фокус не пройдет, я могу сдаться, но не покориться.
– Ты и ее уже встретила? – без удивления отзывается Блэкфлай.
– У нас всегда с ней был схожий вкус в одежде.
– Она не сказала, что видела тебя… Это странно, Дафна не из тех, для кого дружба важнее преданности.
– Я сделала все, чтобы мы не пересеклись. Я знаю Дафну не хуже тебя. Она сдала бы меня с потрохами.
– И даже на приеме она тебя не заметила? Где она была? Это ведь твоих рук дело.
– Ну… я знаю, перед чем Дафна не может устоять. Точнее, перед кем…
– Точно… – Блэкфлай усмехается. – Ты послала к ней своего вампира. И как, удачно?
– Представления не имею. Мы не успели об этом поговорить, но на приеме Дафна под ногами не мешалась. Остальное меня слабо волнует.
– Ты стала жесткой, умной и самостоятельной, но осталась такой же ветреной. Будешь пытаться сбежать?
– А сам как думаешь? – уточняю я и отворачиваюсь к окну. Блэкфлай отвечать не стал, только хмыкнул. Вызов брошен, и предстоит жестокая игра, в которой победить будет невероятно сложно, но я постараюсь.
Мы останавливаемся, когда становится ясно, что, если ехать дальше, я превращусь в сосульку. Мрак достает мою шубу и сапоги, я одеваюсь и сразу чувствую, как вернулось желание жить.
– Что, даже спасибо не скажешь? – спрашивает меня он, а я, послушно улыбнувшись, цежу сквозь зубы:
– Спасибо.
Блэкфлай кривится, и я улыбаюсь уже вполне искренне.
– Вот я не понимаю, Дайана. Ты сбежала, ты меня предала, но ведешь себя так…
– Как? – интересуюсь я, приподняв бровь.
– Так, словно я гнусный похититель, который везет тебя в рабство.
– А что? Разве это не так? – уточняю с показным удивлением и снова отворачиваюсь к окну.
– Не так. У тебя обязательства, выполнение которых ты и так отложила на семь лет.
– Я и не спорю. Просто не понимаю, почему должна делать вид, будто счастлива? Я сбежала от тебя не просто так. За эти годы я многого достигла и не хочу терять.
– И не чувствуешь себя виноватой?
– Я не хочу отвечать на этот вопрос. Какая разница, что я чувствую? Да, я знаю правила, но Дафна несчастна замужем, и не говори мне, что это не так. Я достаточно хорошо ее знаю. Кэвин – шестерка у тебя на побегушках, которая боится даже пикнуть невовремя. А Маркус… я даже не знаю, где Маркус. Я же жила для себя семь лет. Я сделала себе имя, и, прости, конечно, я достигла большего, чем любой из них.
– Если бы ты осталась, ты достигла бы еще большего, Дайана, – тихо и уверенно произносит он. – Я не для того учу каждого из вас больше десяти лет, чтобы угробить ваши таланты и стремления за те годы, которые вы должны отработать на меня. Я не зверь, и ты это знаешь. Замужество Дафны… Давай-ка вспомним, чего она хотела сильнее всего?
(window.adrunTag = window.adrunTag || []).push({v: 1, el: 'adrun-4-390', c: 4, b: 390})
– Замуж, – послушно признаю я.
– И поверь, после твоего побега ее цели не изменились. Она не просто вышла за моего кандидата. Она сама выбрала его и рассказала, какую пользу он сможет принести.
– Но ведь она не любит его. Правда?
– Представления не имею. Более того, я вообще не уверен, что Дафна способна любить кого-то, кроме себя и денег. Она получила то, что хочет. Кэвин мечтал стать моим помощником. И он не рвется в самостоятельность.
– А Маркус?
– Что больше всего хотел Маркус?
– Посмотреть мир.
– Сейчас он в Южных землях. Все, Дайана, получили то, что хотели, – говорит он, наклонившись ко мне. Так близко, что я могу разглядеть черные жесткие ресницы и стальные, внимательные глаза.
– Понимаешь, и у меня было все, чего мне бы хотелось. Без благодетеля. Без тебя.
– Но этого ли ты хотела, Дайана?
– Не важно, чего я хотела раньше. Сейчас ты о моих желаниях точно не знаешь ничего.
– Именно поэтому ты у меня. Я обязательно узнаю.
– Нет, Мрак. Я пробуду в заключении десять лет, не больше. Не надейся, что стану тебе полезна, не надейся на то, что я буду в восторге от твоих заданий. Единственное, чего я хочу, – это свобода.
– Ты же знаешь, я умею делать щедрые предложения и умею добиваться своего, – припечатывает он, а я наконец-то осознаю, как все серьезно. Пути назад нет. Блэкфлай меня не отпустит. Сейчас точно нет. Я его личный вызов. Ну а он – мой.
XII
В повозке висит напряженное молчание. Оно давит на уши и на душу, а пейзаж за окном не отвлекает от тревожных мыслей и взаимного недовольства. Мы выезжаем из города и еще добираемся до подъема в гору, где располагается замок. За окном заснеженное поле сменяется утопающим в сугробах лесом. Ничего интересного. К тому же стремительно темнеет.
И если в начале пути еще можно было что-то разглядеть за счет снега, отражающего лунный свет, то сейчас луна скрывается за облаками, и мир погружается во тьму. Светло только внутри повозки, где висит тусклый магический шарик.
По ощущениям до замка остается часа полтора пути – спать смысла нет, заняться нечем, говорить не хочется, а в окно смотреть глупо. Что можно рассмотреть в темноте? Только отражение своих страхов.
На улице завывает ветер, он усиливается, пока мы едем, и раскачивает повозку. Чем сильнее становятся его порывы, тем более странно ведет себя Блэкфлай. На его лице появляется напряженное выражение, и магистр выглядит собранным, словно перед атакой. Он будто чего-то ждет, и это ожидание отнюдь не радостное.
– Что-то не так? – уточняю я и получаю в ответ хмурый взгляд.
– В последние годы тут неспокойно.
– В каком смысле? – настораживаюсь я.
– Снежуры… они приходят с вьюгой, нападают на одинокие повозки.
– Как вы тут живете? – раздраженно отзываюсь я и тоже начинаю прислушиваться. Снежуры – снежные злобные духи. Говорят, в них перерождаются путники, которые не смогли добраться до тепла. Умирая в холод, промерзая в снегах, люди часто просыпались совершенно другими – темными, страшными и смертельно опасными тварями. С ногтями-лезвиями и зубами, с которых сочился яд. Они охотятся на теплую кровь, и от одной их царапины можно промерзнуть насквозь.
– Живем нормально. Обычно снежуры чуют магов и не нападают. От них достаточно просто поставить защиту. Но ночь и такая вьюга, какая бушует сейчас, делает снежуров сильнее и смелее.
– Они ведь охотятся стаями? – припоминаю я базовый курс по нежити.
– Здесь обычно небольшими. От трех до пяти особей. Но они сильные и злые.
– Знаю. – Я тоже напрягаюсь, прикидывая шансы в случае нападения, и произношу: – Если мы останемся без повозки и возничего, шансы выжить упадут.