достигли многого! — но он спорил ради спора, из какого-то желания наказать ее, потому что знал, что должен наказать себя. Он был плохим человеком. Худшим. А потом Дэн завел его, с таким энтузиазмом собираясь в путешествие, что Патрик почувствовал ревность. Да, он позавидовал достижениям брата. Потому что он застрял здесь с Зои и детьми, и еще одним ребенком на подходе, и на этот раз он не мог просто забыть об этом, как в панике поступил с Лидией. На этот раз это была Мари, которая жила через три улицы отсюда, и ее дети учились в той же школе, что и его дети, и это все усложняло. Что ему делать? Неужели он все испортил? «Он определенно твой, — всхлипывала Мари. — В прошлом году Джону сделали вазэктомию. Он убьет меня, если узнает, что мы натворили!» Из-за этого Патрик чувствовал себя ужасно. Она была так несчастна в том браке, что он ощутил себя каким-то героем, ворвавшимся и спасшим ее, снова научив улыбаться. Однако сейчас героем он себя не чувствовал. Она позвонила во второй раз, когда он был в пабе и ждал Дэна, и они поссорились. Господи, что за бардак!
Пронизывающий ветер с реки коснулся лица, где-то вдалеке раздался визг лисы, пронзительный и нервный, словно крик ребенка. Патрик поглубже вжался в воротник пальто, жалея, что он еще не дома, где входная дверь заперта на засов, в постели тепло и безопасно, с тихим пощелкиванием и скрипами остывают трубы отопления. Но заслуживал ли он вообще того, чтобы находиться дома после того, что сделал? Он влюбился в Мари, вот в чем дело. В ней было нечто хрупкое и прекрасное, что заставляло его желать заботиться о ней. Но как он мог? Как он снова позволил всему зайти так далеко? Что с ним не так, почему он продолжает так поступать?
Внезапно за спиной послышались шаркающие шаги. Окрик.
— Эй! Приятель!
Он обернулся и увидел бездомного парня без передних зубов, вероятно, примерно того же возраста, что и он.
— Не дадите мне несколько фунтов? — спросил мужчина. На нем были спортивные штаны и грязная футболка, кроссовки порвались на носах. От него ужасно пахло потом, выпивкой и тяжелыми временами.
Патрик сглотнул, понимая, что запросто мог бы быть этим человеком, если бы все было по-другому. Если бы он не встретил подходящую женщину, не купил бы пару дешевых домов и не заработал бы немного легких денег. И кто знал — если Зои узнает о Мари и вышвырнет его, это может быть призраком его будущего: одинокого, потерянного и отчаявшегося. Патрик достал бумажник и вытащил из него все банкноты, фунтов пятьдесят или около того.
— Бери все, — сказал он, вложил их в грязную ладонь мужчины и пошел дальше.
Акт великодушия заставил его на мгновение почувствовать себя лучше, как будто он был не так уж плох. Он зашагал быстрее, думая о том, как может все изменить. Утром ему придется извиниться перед Дэном, сказать ему, что он назло наговорил все это о Ребекке. «Прости, — скажет он. — Я вел себя как придурок — я ревновал, вот и все». Представьте, как он будет честен и великодушен! Он это сделает. И, что еще более важно, он загладит вину перед Зои, попросит прощения за их бессмысленный спор, с этого момента будет относиться к ней лучше. После этого он как можно мягче расстанется с Мари, отвезет ее в клинику далеко за город, если она этого захочет, и будет держать ее за руку, а затем скажет, что они должны перестать встречаться. Он не может рисковать потерять Зои, скажет он с сожалением, но решительно. И тогда он удвоит свои усилия дома. Он раньше был слаб, но с этого дня будет держать себя в узде. «Больше никаких заигрываний с другими», — пообещал он себе. Потому что он очень сильно любит Зои. Он не хотел причинять ей боль, никогда!
Как раз в тот момент, когда он думал об этом, он увидел в лунном свете несколько диких нарциссов, растущих в зарослях у реки. Любимые цветы Зои! Он нарвет их для нее, потому что он ее любит. Потому что отныне он будет самым лучшим и благодарным мужем. С этого момента для него существует лишь она одна. На этот раз так и будет.
Патрик неуверенно заскользил вниз по крутому склону к нарциссам. Земля была очень влажной после недавних дождей, грязь стала опасно мягкой, но он так хотел это сделать, сорвать цветы для жены. Но вдруг внезапно потерял равновесие. Ноги заскользили, и он покачнулся, размахивая руками, бессильный остановить падение. Опрокинулся и по инерции упал в воду, при падении сильно ударившись головой о камень на мелководье.
Его разум погас, как свет, тело неподвижно лежало лицом вниз во вздувшейся черной реке. Легкий ветерок покачивал склоненные головки нарциссов, и несколько пузырьков поднялись на поверхность воды, сверкая серебром в свете луны. Хлоп. Хлоп. Хлоп.
Течение утащило тело Патрика глубже в реку, вода пропитала одежду, проникла в ботинки, карманы, легкие. Потом река поглотила его, и он исчез.
СЕЙЧАС:
Спустя ровно семь месяцев с тех пор, как Патрик сделал свой последний ошеломленный вдох, по зеленой улице Западного Лондона, источая аромат духов, шла женщина, опаздывающая на встречу со своим мужем на их юбилейный ужин. Ее каблуки цокали, она спешила, прокручивая в голове телефонный звонок от старшей дочери, который задержал ее, и улыбалась, представляя, как сообщит все новости мужу за столиком в ресторане, как только приедет. Она была так погружена в свои мысли, что не заметила, как застежка серебряной броши, приколотой к лацкану пальто, с каждым шагом постепенно ослабевала, булавка, в конце концов, оторвалась от бархатной ткани, и брошь с тихим звоном упала на тротуар. Женщина не заметила, продолжая свой путь, и брошь осталась лежать в осенних сумерках. Не заметив, ее перешагнул прохожий, ее обнюхал спаниель на своей вечерней прогулке, когда тени цвета индиго собрались и сгустились в ночь.
На следующее утро по улице шла другая женщина. Она была элегантно одета в бирюзовое платье-рубашку, сшитую специально для нее подругой деверя, с любимым шарфом цвета индиго, повязанным вокруг шеи. Ее голова была полна планов занятий на этот день, и тут она заметила брошь, поблескивающую в лучах мягкого