— Честное слово, данные верны… Уверяю вас!
Вмешался Форов:
— Мне кажется, дискуссия пошла по неправильному руслу. Если у заводских товарищей возникли сомнения, то, ознакомившись с авторефератом диссертации, а он был им послан полтора месяца назад, следовало сообщить в совет и потребовать от диссертанта документального подтверждения результатов.
Поднялся председатель совета:
— Товарищ Форов! Совсем недавно подвергли суровой критике вашу порочную идеалистическую книгу «Колебания и волны». Не потому ли вы так нетерпимы к критике? Вопрос ясен, остается проголосовать.
В наступившей на короткое время тишине послышался треск — это профессор Волков сломал удилище.
Браницкому не хватило одного голоса,
— Обжалуйте решение совета в ВАК, — настоятельно советовал Форов. — Ручаюсь, его отменят.
Но Браницкий был настолько подавлен, настолько опустошен, что ничего не хотел предпринимать. Им овладело оцепенение.
— Поступайте как знаете, — махнул рукой Форов.
С тех пор они не встречались.
Месяц спустя была образована комиссия, которая полностью реабилитировала Браницкого.
— Какая жалость!.. — повздыхала Донникона при случайной встрече. — Но вы сами виноваты, надо было заранее нас убедить, заручиться поддержкой. Ничего, все образуется…
И все действительно образовалось. Через три года Браницкий стал кандидатом наук. А еще через семь защитил докторскую.
18
В институте состоялся семинар на тему «Искусственный интеллект и будущее человеческого общества». Докладывал пятикурсник Сережа Лейбниц, которого окрестили Великим Математиком не столько благодаря знаменитой фамилии, сколько из-за преданности точным наукам.
— Хотите знать мнение академика Колмогорова? — спросил он, раскрывая папку. — Вот, слушайте. «Возможно ли создание искусственных существ, обладающих эмоциями, волей и мышлением вплоть до самых сложных его разновидностей? Важно отчетливо понимать, что в рамках материалистического мировоззрения не существует никаких состоятельных принципиальных аргументов против положительного ответа на этот вопрос».
— А собственное мнение у тебя есть? — съехидничал один из слушателей.
— Есть! Как сказал академик Глушков, возможность искусственного интеллекта — вообще уже не вопрос. Даже осторожные философы, которые совсем недавно встречали в штыки малейшее упоминание о машинном мышлении, сегодня признают, что машина в состоянии моделировать мышление. На большее они пока не согласны. Но почему только «моделировать»? Почему, я вас спрашиваю?!
Подняла руку Таня Кравченко, которая еще в школе пользовалась репутацией первой ученицы.
— Потому что мышление — это процесс отражения объективной действительности, составляющий высшую ступень познания.
— Иными словами, мышление монополизировано человеком, — иронически подхватил Лейбниц. — Машине остается подражать «венцу творения», копировать его интеллектуальные функции. И пусть искусственный разум не только не уступит человеческому, но и, как утверждает академик Глушков, опередит его во всех отношениях, он все равно останется лишь моделью, репродукцией. Таков скрытый смысл термина «моделирование мышления».
— Ну вот, забрался в дебри!
— Ладно, вернемся к исходной посылке о потенциальном превосходстве машинного мышления над человеческим.
— Старо!
— Да, вывод этот не нов. Он был высказан еще в пятидесятых годах пионером кибернетики Норбертом Винером, назвавшим одну из статей так: «Машина умнее своего создателя». И неудивительно: природа слепа, она проектировала человека стихийно, перебирая колоссальное число всевозможных вариантов. Материал самый что ни на есть подручный — атомы вещества. Знай комбинируй, авось что-нибудь и получится. Не здесь, так в другой галактике, не сейчас, так через миллиарды лет! И вот на Земле получилось.
— А почему именно на Земле? — крикнули из задних рядов.
— Здесь ставка была на белок, и он породил жизнь. Но так ли хороша наша белковая структура по сравнению с элементной базой машин? Еще недавно мы не сомневались в своем превосходстве. То, что машины могут перемещаться в пространстве несравненно быстрее нас, развивают неизмеримо большие усилия, лучше противостоят воздействиям окружающей среды, казалось вполне естественным и в общем второстепенным. Однако выясняется, что и в умственном отношении превосходство за машиной.
— Но почему? — перебили докладчика. — Ты доказывай. Думаешь, мы так сразу и согласимся с ролью кретинов?
— Причина в том, что мы слишком медленно усваиваем и перерабатываем информацию. Уже сегодняшние электронно-вычислительные машины делают это в миллионы раз быстрее. Информация передается по нашим нервам электрическими импульсами от нейрона к нейрону. А нервная клетка-нейрон срабатывает лишь один раз в несколько миллисекунд.
— Медленно! — вздохнули в зале.
— Вот именно. Низкая производительность нервных клеток — вот в чем причина инерционности человеческого мышления. Если же говорить о жизнедеятельности в целом, то и здесь итог неутешителен. Мы можем существовать лишь в узком диапазоне температур, давлений, ускорений. Над нами занесен дамоклов меч облучения. Жизнь наша коротка и подвержена случайностям.
— У тебя доклад или заупокойная молитва?
— Кончай скулить! — зашумела аудитория.
— Да нет, природа сделала все возможное, чтобы как-то защитить нас. Она предвосхитила современный технический прием — резервирование. С конструкторской точки зрения наш запас надежности колоссален. И в этом смысле ни одна из нынешних машин не способна с нами конкурировать. Но что-то сломалось в машине — заменят деталь, подрегулируют, и машина опять действует. А для человека запасных частей природа не предусмотрела.
— Так нужно позаботиться о них самим!
— Помните научно-фантастический рассказ «Существуете ли вы, мистер Джонс?»? Герой-неудачник не однажды попадал в переделки, и всякий раз ему заменяли какой-нибудь орган запчастью. В конце концов у него не осталось ни мяса, ни костей, одни лишь транзисторы да резисторы. Вот тогда-то ему и объявили, что он не существует.
— А мистер Джонс?
— Разумеется, доказывал обратное. Но я вот о чем. Запасные части для человека уже делают. Взять искусственные почки, электрокардиостимуляторы, протезы с биоэлектрическим управлением…
— У моего дедушки такой протез, — сказала Таня Кравченко. — Ему руку на войне оторвало. Знаете, он и чемодан поднимает, и писать может. Только я все равно с тобой не согласна, Сережа. И с Винером тоже. Посуди сам: как машина может быть умнее человека, если человек ее придумал?
(adsbygoogle = window.adsbygoogle || []).push({});