ними массивную деревянную дверь, с усилием дернув ее за ручку, выполненную в виде бронзовой литой лапы какого-то хищника.
В ресторанчике играла музыка. Это были простые напевные мелодии и пройдя вглубь, гости увидели в углу большого зала незатейливый оркестр, состоящий всего лишь из трех музыкантов и певицы – немолодой, но очень приятной женщины. Затем к ним подошел официант, который кивком головы поприветствовал Кевина Грейни, как своего давнего клиента и провел путешественников через зал, заполненный людьми в смежную с ним комнату, где для них уже был накрыт стол.
Комнатка была небольшой, но очень уютной. И именно благодаря ей название ресторанчика «Пиратский», оправдывало себя. В углу у самого окна располагалась клетка с попугаем, это был большущий белый какаду, раскачивающийся на массивном деревянном кольце. Вдоль стен размещались пиратские декорации – здесь был и настоящий потрескавшийся от времени штурвал, от какого-то старого судна, плотно привинченный к деревянной бревенчатой стене, и мачтовая стойка, прикрепленная к полу, с выцветшим черным парусом наверху, и полный набор сабель, ножей и кортиков, надежно запрятанных под стекло. В довершение ко всему, на стенах висели картины со всевозможными морскими сюжетами, которые бередили воображение заглянувших сюда путешественников. В стене, смежной с большим залом, было проделано маленькое круглое отверстие, в виде иллюминатора, именно в том месте, откуда полностью просматривался разместившийся в общем зале оркестр, и отверстие это было завешено легкой шторкой из бамбуковых палочек, нанизанных на веревочки.
– Ох, какая прелесть! – Ахнула Джулия, как только увидела попугая.
– Мистер, как его зовут? – спросила она у официанта.
– Его кличка Цезарь, мисс!
– Цезарь, Цезарь! – Джулия подошла к клетке.
– А ну, дружок, скажи что-нибудь. А он говорящий?
– Нет, мисс, к сожалению!
Попугай, тем не менее, пристально уставился на девушку, а когда она взялась рукой за пруток клетки, пронзительно зашипел.
Джулия вздрогнула и пожурила недовольную птицу.
– Ах ты, злюка, я же хотела с тобой только познакомиться. Меня зовут Джулия, Джулия, Джулия, ну-ка, повтори!
– Джу, оставь его в покое – сказала миссис Левинстон – мы все уже за столом, пора обедать!
Джулия нехотя отошла от попугая и уселась на круглый деревянный стул, рядом со Скарлетт.
Увидев аппетитные закуски, обе молодые дамы почувствовали, как сильно проголодались. Свежий, влажный воздух разбередил им аппетит, и они, усевшись за стол, с нетерпением ожидали начала трапезы. Кевин Грейни распорядился, чтоб его гостям подали пиво.
– Здесь подают прекрасное пиво, в отличии от вина, которое даже и не стоит заказывать в этом месте. – Сообил он.
Гости принялись за обед и до тех пор, пока первый голодный позыв не был утолен, почти никто ни с кем не разговаривал и только музыка заглушала отчаянную работу вилок и ножей. Но уже спустя несколько минут, холодное пенистое пиво и сытная еда сделали свое дело, все расслабились и разговоры не заставили себя ждать. Скарлетт, выпив пива, захмелела, и после второй кружки нашла его вкус превосходным. Джулия тоже не отставала от нее, несмотря на укоризненные взгляды своей бабушки, которыми старая дама одаривала внучку, всякий раз, как только та подносила пивную кружку ко рту.
Эндрю Полтнер рассказал какую-то смешную историю, вполне сходящую за небылицу или анекдот, и Скарлетт с Джулией заливисто смеялись, поглядывая друг на друга, в то время как старые леди лишь сдержанно улыбались. Молодым дамам было весело от того, что они захмелели, от того, что путешествие на яхте сделало их настроение прекрасным, от того, что в ресторанчике этом было очень уютно, и просто от того, что они были молоды!
Кевин Грейни смотрел на Скарлетт, даже не пытаясь скрыть своего восхищения от окружающих и тоже смеялся, а Эндрю Полтнер, подливая масло в огонь, выуживал из своей памяти смешные, хоть и совершенно нелепые истории. Музыка то умолкала, то снова играла, приглушая веселый гомон веселившихся людей, придавая им всякий раз очередную порцию хорошего настроения.
– А у этой певицы неплохой голос, бархатный, ласкающий слух. -
Заметила Мериэм Полтнер, и все согласились с ее мнением.
И вдруг Скарлетт вся напряглась, услышав слова очередной песни «В коляске с верхом откидным» …
Скарлетт не узнала ее сразу потому, что мелодия во вступлении была другой и мотив излишне растянутым, но как только она услышала слова, они поразили ее в самое сердце, заставив глаза наполниться слезами, и все посмотрели на нее.
– Эта была любимая песня моего папы – сказала она. – Мотив, правда, немного не тот – и волнуясь, подхватила слова, подстраиваясь под незнакомую мелодию, напевая вместе с певицей.
Глава 33
Прогулка на яхте оказалась действительно великолепной, состоящий из массы удовольствий. И теперь уже Скарлетт могла бы чистосердечно признаться в этом Кевину и поблагодарить его за настойчивость, которую он проявил, вызволив-таки ее на свое судно. На обратном пути она стояла на палубе, укутавшись в теплую накидку и наблюдала за вечерним закатом. Все давно уже покинули палубу к этому часу, кроме нее и непокорной Джулии, которая никак не желала одеваться, пока, наконец, несколько минут назад сама не почувствовала, что окончательно замерзла. Девушка спустилась в каюту, чтобы утеплиться, пообещав, что после этого тотчас же вернется назад. А Скарлетт неподвижно стояла, прижавшись к поручню палубы, озаряемая лучами закатного красного солнца, зеркально отражающегося на ровной глади воды и качающего свои многоликие отблески на поверхности. Ее силуэт, окутанный вечерними сумерками, одиноко выделялся на фоне белеющих парусов, как на холсте, и в этой неподвижной живой картине лишь изредка шаловливый ветерок развевал ее волосы, да теребил паруса. Такой и застал ее Кевин Грейни, поднимающийся в это время по трапу. Увидев ее одну, он обрадовался и приблизившись к ней, жадно окинул восхищенным взглядом, который смутил Скарлетт своей откровенностью.
– Вы не должны так смотреть на меня, мистер Грейни – сказала она.
– Не должен? Позвольте узнать, почему? Что мешает мне восхищаться Вами, моя дорогая гостья, почему я не должен любоваться красотой и обаянием женщины, так, как я, например, любуюсь прекрасными редкими цветами, или хорошей картиной, или этим великолепным вечерним закатом? Разве мое восхищение оскорбляет Вас, Скарлетт, или обижает?
– Нет, но! – Скарлетт замялась, в самом деле, что в этом плохого? Ведь он ничего такого себе не позволяет, она пока не может его упрекнуть ни в совершении каких-либо оскорбительных вольностей, ни в неуважительном к ней отношении, а если уж быть откровенной, то ей даже льстит то, что он восхищается ею.
– Видите ли, мистер Грейни – сказала она, лукаво улыбнувшись