От удара дверь распахнулась настежь. В лицо плеснулся свет, и Сигмон прищурился. Прикрыв ладонью глаза, он шагнул вперед и оказался в той самой комнате, где еще утром беседовал с колдуном. На обеденном столе стояли два огромных бронзовых подсвечника с зажженными свечами. Все еще щурясь, Сигмон подошел к столу и огляделся. В комнате пусто, нужно идти дальше, но снова лезть в темноту, блуждать наугад по коридорам не хотелось. Он опустил клинок, размышляя, что будет лучше — взять с собой свечу или сделать из штор факел.
— Стой!
Глухой голос пришел из-за спины. Не раздумывая, Сигмон перемахнул через стол и развернулся, выставив вперед саблю, готовясь рубить и колоть. Но в комнате по-прежнему было пусто.
— Зачем ты пришел?
— Выходи! — крикнул Лa Тойя, узнав голос Фаомара. — Выходи, колдун!
Темнота за дверью сгустилась, всколыхнулась, как занавес, и выплюнула колдуна в комнату. Он тяжело шагнул вперед, и под его взглядом Сигмон попятился.
— Сигмон Ла Тойя, курьер второго пехотного полка, — тихо произнес Фаомар. — Зачем ты вернулся?
— Я хотел тебя видеть.
— Чтобы поговорить?
— Поговорить? — вскинулся Сигмон. — О, нет. На этот раз нет!
— Стой! — крикнул маг, заметив, что гость оперся рукой о стол. — Не шевелись!
Сигмон увидел, как ладони колдуна едва заметно засветились, и замер. Он с досадой подумал, что до Фаомара слишком далеко. Чтобы достать его клинком, надо подобраться ближе — намного ближе.
— Ты возбужден, — отметил маг. — Что-то случилось?
Сигмон выпрямился и опустил саблю. Колдун должен думать, что ему ничего не угрожает. Сигмону достаточно будет только одного удара. Только одного.
— Случилось, — ответил он магу. — Ты спрашивал меня, видел ли я трупы крестьян? Теперь видел.
— Трупы?
— Один. Но этого достаточно. Молодая девушка, дочь старосты. Она лежала на поляне, белая и холодная, как мрамор. Я подумал, что это просто свет луны, но нет — в ней не было ни кровинки. На шее — две дыры, как от укуса. Укуса дикой твари, нечисти, которую ты породил!
Колдун нахмурился и опустил руки. Сияние померкло, и Сигмон осмелился сделать пару шагов вдоль стола.
— Я тут ни при чем, — глухо сказал маг.
— Конечно, ни при чем, — легко согласился Сигмон, делая еще один шаг. — Это твоя дочь.
— Дочь? — удивился Фаомар. — Да ты спятил!
— От убитой девушки пахло сиренью. Сгнившей сиренью, так же как пахнет от твоей дочери!
— Замри! — крикнул колдун и вскинул руку. Кончики его пальцев тлели, как угольки костра, и Сигмон остановился. — Моя дочь не имеет к этому отношения, — сказал Фаомар.
— Но запах…
— Тебе показалось.
— Я узнаю его из тысячи! Это запах тлена!
— Не двигайся, кому сказано! Замри на месте, если не хочешь распрощаться с жизнью.
— Фаомар!
— Постой, — сказал маг и отступил на шаг. — Я вижу, ты веришь в то, что говоришь. Но ты заблуждаешься. Ни я, ни моя дочь тут ни при чем. Я не хочу напрасных жертв. Так что стой спокойно.
— Ты врешь!
— Тише, сопляк, поумерь пыл. Ты сам не знаешь, о чем говоришь.
— Я знаю достаточно, чтобы потребовать у коллегии магов забрать тебя на трибунал. Тебя выкурят из этого дома, как выкуривают лисицу из норы, и потащат в Вент на цепях!
— Проклятье, — зло бросил маг. — Надо было сразу тебя спалить, а пепел рассыпать по саду.
— Ну, давай жги! Чего же ты ждешь?!
— Заткнись! Стой на месте. Я не колдун, я не использую магию во зло. Поэтому и не убиваю тебя, хотя мог это сделать тысячу раз. Хорошо, Сигмон Ла Тойя, я дам тебе объяснения. Но только если ты будешь стоять спокойно.
— Давай, — сказал Сигмон, сжимая рукоять сабли. — Я жду.
Он надеялся, что, пока колдун будет оправдываться, он сможет продвинуться вперед.
Фаомар поднял вторую руку и звонко щелкнул пальцами. Темнота в дверном проеме заволновалась, зарябила. Сигмон невольно попятился, ему померещилось, что в темноте ворочается что-то большое и страшное. Он вскинул саблю, но из темноты появились жена и дочь мага.
— Послушай меня, — сказал маг, не обращая внимания на женщин. — Пятнадцать лет назад мы жили в Мибере. В то время я был членом городской коллегии магов и честно служил короне. Чернь волной прокатилась по городу, сметая все на своем пути. Они жгли дома — все подряд, разоряли лавки, грабили, насиловали. Мы всей коллегией защищали магистрат. Наша сила остановила толпу, и мы сдерживали ее натиск два дня. Потом подоспели солдаты, бунт усмирили. Все успокоилось. Но когда я вернулся домой…
Маг замолчал и шагнул к столу. Сигмон отскочил к стене и выставил саблю перед собой, но Фаомар не обратил на это внимания. Он оперся руками о дубовую столешницу и взглянул курьеру прямо в глаза.
— Они были мертвы, — с горечью сказал маг. — Мертвы. Чернь разгромила мой дом, пока я защищал город.
Глаза Фаомара полнились злобой и болью. Его взгляд внушал страх, казалось, на Сигмона смотрит не старик, живущий в заброшенном доме, а молодой воин, готовый броситься в бой. Сигмон вжался спиной в стену и поднял клинок на уровень глаз, желая защититься от этого страшного взгляда.
Это помогло. Маг неожиданно опустил глаза, и курьер облегченно перевел дух.
— Нежить, — прошептал он. — Ты поднял их из могилы? Что ты натворил, колдун?
Фаомар не ответил, лишь покачал опущенной головой. Потом вдруг схватил со стола подсвечник, развернулся и запустил им в жену. Сигмон вскрикнул, но тяжелый кусок бронзы пролетел сквозь Фимель и канул в темноту коридора. Женщина не вздрогнула, не отстранилась. У нее даже не изменилось выражение лица.
— Это фантомы, — сказал маг, поворачиваясь к курьеру. — Иллюзии. Десять лет я потратил на то, чтобы придать форму своим воспоминаниям. Они могут говорить, но они неразумны. Эти слова вложил в них я. У них нет своего сознания. Ты их видишь, но они бесплотны и не способны взять в руки даже ложку. И уж тем более не могут коснуться человека. Это просто портреты.
Он снова повернулся к Сигмону и смерил его взглядом. Потом щелкнул пальцами, и фигуры женщин растаяли в воздухе.
— Десять лет я живу в этом доме, — глухо сказал Фаомар. — И они живут вместе со мной, создавая видимость обычной жизни. И я очень не люблю, когда мне напоминают, что это иллюзия. Понимаешь, курьер?
Сигмон заглянул в черные глаза мага, и его рука, сжимавшая рукоять сабли, задрожала. В глазах Фаомара плескалось безумие. Похоже, он так и не оправился от удара судьбы, а жизнь рядом с фантомами лишь усилила душевное расстройство.
— Я никому не рассказывал эту историю, — продолжал маг. — Мне слишком больно говорить об этом. Надеюсь, теперь ты понял, что ошибался. Сгупай своей дорогой, курьер, и оставь в покое меня и мою семью.
(adsbygoogle = window.adsbygoogle || []).push({});