Она полюбила часами неспешно бродить по его светлым соснякам и темноватым ельникам, − и уже совсем не боялась заблудиться. Ее острый взгляд издали подмечал золотую россыпь лисичек под невысокими елочками и безошибочно отличал бархатистую головку боровика от пожухлого листа или похожую на благородный гриб «условно съедобную» свинушку. Но больше всего она любила лечь на пахучую подстилку из сосновых опилок, устремив взгляд вверх на проплывающие в синеве облака, − и тогда вершины сосен, как верные друзья, заботливо склонялись над ней.
В ежедневных поисках грибов незаметно пролетел июль. За этот месяц Настя отдохнула, окрепла и прилично подзаработала. Ей нравились вечерние посиделки у костра и неторопливые беседы с местными жителями, подрабатывавшими в артели. Они угощали ее густым деревенским молоком с ноздреватым хлебом собственной выпечки, рассказывали разные байки и никогда не лезли в душу с расспросами. Поэтому, когда за ними приехал Юрий, ей до слез было жаль покидать гостеприимный лес. Но делать было нечего: в Питере с нетерпением ожидала их приезда Наталья, у которой горела путевка в санаторий. Ее сын уехал с друзьями в горы, поэтому она хотела оставить квартиру на родителей: боялась квартирных воров.
До Питера добрались по главной трассе неспешно и без приключений. Заждавшаяся гостей Наталья накормила всех сытным обедом и засобиралась на вокзал, − ее поезд уходил через час. Отец предложил отвезти дочь на машине, чему та очень обрадовалась: не придется тащиться с чемоданом на метро. Настя попрощалась с сестрой и отпросилась прогуляться по городу. По Невскому она добрела до Медного всадника. Сквер рядом с ним был полон народу, слышалась разноязыкая речь, ряженые в Петра и Екатерину зазывали народ фотографироваться. Настя купила мороженое и села на скамейку. Петр вздыбил коня, давившего ядовитую гадину, пестрая толпа глазела на великую скульптуру, из недалекой Невы взлетали к небу разноцветные струи фонтанов. Настя почувствовала себя почти счастливой.
Доев мороженое, она еще долго сидела, бездумно разглядывая прохожих, − потом встала и побрела, самая не зная, куда. Ноги принесли ее на Дворцовую площадь, опомнилась уже у входа в Эрмитаж. Пойду, похожу по залам, зайду в любимый Малахитовый, решила она, − а что тут такого? И на Амурчика посмотрю, − может, он тоже по мне соскучился? Никакого Вадима там, конечно, нет, − он в Краснодарском крае. У него есть девушка − и это правильно. А мне он совсем не нужен, и иду я туда вовсе не из-за него.
Так она убеждала себя, поднимаясь по лестнице. Обходя знакомые залы, старалась не спешить, подолгу задерживаясь у старинных гобеленов. Но по мере приближения к крылатому малышу, ноги несли ее все быстрее и быстрее, и в заветный зал она влетела, едва не запыхавшись. Амур встретил ее привычной улыбкой, − рядом никого не было. Испытывая смесь облегчения с разочарованием, она приблизилась к статуе и долго стояла, разглядывая ее мельчайшие детали: лепестки розы у ног мальчика, его пухлые щечки и пальчики, колчан стрел. Невидимая аура любви, окружавшая статую, окутала и ее, − она погрузилась в немного странное для этого людного места состояние покоя и уединения. Проходившие мимо посетители задерживались взглядами на Насте с понимающей улыбкой, стараясь не потревожить ее углубленное созерцание.
− Какое прелестное дитя! − восхищенно произнес позади женский голос, − и, похоже, проказник немалый. Лет пять-шесть ему будет, как считаете?
− Нет, пожалуй, поменьше. Скорее три-четыре, − ответил мужской голос. Его звук заставил замереть, а затем бешено заколотиться Настино сердце. Она стремительно обернулась и едва не задохнулась от волнения: позади стоял Вадим, держа под руку седовласую даму, похожую на Алису Фрейдлих.
− Как считаете, девушка, годика четыре будет этому шалуну? − с затаенной улыбкой обратился он к Насте. Настя потрясенно молчала. − Думаю, девушка еще слишком юна, − отозвалась дама, сочувственно глядя на остолбеневшую Настю, − если у нее дома нет маленьких братцев или сестричек, вряд ли она на глазок определит возраст этого сорванца.
Настя продолжала молчать, глядя на Вадима широко раскрытыми глазами. Она понимала, что выглядит нелепо, но ничего не могла с собой поделать: комок в горле мешал ей произнести хоть слово. Молчание начало затягиваться. Наконец, вглядевшись в ее лицо, дама перевела взгляд на Вадима, что-то поняла и поспешно откланялась, поблагодарив молодого человека, любезно проводившего ее в этот зал.
− Здравствуй, Снегирек! Наконец-то я тебя дождался. Думал, уже не придешь. − Продолжая улыбаться, Вадим взял ее похолодевшую ладошку в свою руку. − Что же ты молчишь? Скажи что-нибудь. Может, ты не рада нашей встрече?
Испугавшись, что он и вправду так подумает, Настя отчаянно замотала головой. Наконец ей удалось проглотить комок. Глубоко вздохнув, она пролепетала:
− Очень! Я так хотела тебя увидеть! Вадим, пожалуйста, не исчезай больше.
− А вот этого я обещать не могу. Не получится не исчезать: у меня через три часа самолет. Но давай договоримся: если мы когда-нибудь потеряемся, − ведь жизнь так переменчива, вдруг уведет нас друг от друга далеко, − то с четырнадцатого по шестнадцатое августа будем ждать друг друга у нашего Амура. С двух до трех часов дня, хорошо?
− Самолет? О, нет! Нет, пожалуйста! − Насте почудилось, что вокруг потемнело. − Неужели ничего нельзя сделать?
− К сожалению. Лечу к отцу. Он просил меня приехать: тоскует очень. Знаешь, Никита завербовался к нему в часть, − будет служить под его началом, отец помог. Все будет легче узнавать, как он там.
− Не знаешь, что у них дома? Наташа говорила, их отец тяжело болен.
− Знаю. Родители в Москве, отец на обследовании. Наташа у родни в Воронеже. Они продали квартиру − из-за денег. Перебрались в двухкомнатную.
− Не представляю, как Белла Викторовна согласилась отпустить Никиту. Отличник − и вдруг бросить институт, пойти в армию. Неужели только из-за денег? Мог бы и дома подрабатывать.
− Нет, конечно, не только. Знаешь, он в наш институт больше не вернется. Никита принял решение после армии поступать в академию МВД, хочет стать юристом.
− Странно, Никита − и вдруг следователь. Он ведь технарь до мозга костей и мухи не обидит. Он даже детективами никогда не увлекался. Что на него нашло?
− А ты не догадываешься?
− Да? − Настя изумленно воззрилась на него. − Он что, отомстить хочет? За Наташу? Но кому?
− Всем им. Этим хозяевам жизни, − которым все можно и ничего за это не бывает. Он их смертельно ненавидит! За Наташу, за поломанную жизнь его семьи. Никита сейчас совсем