— Итак, прощайте, сеньоры! Вы свободны! — обратился он к де ла Герш и де Шофонтену.
Дворяне продолжили путь. Некоторое время они ехали молча, как будто считали шаги, отделяющие их от пленниц.
Вдалеке было видно расположение имперской армии и хорошо замечались плоды её присутствия. Огромный столб пламени стоял над Магдебургом. Везде — сгоревшие деревья, разрушенный хижины. Траур, царивший в окружающей природе, соответствовал трауру, поселившемуся в их сердцах.
Рено первым пришпорил свою лошадь.
— Вперед! — прокричал он. — Чем быстрее поедем, тем быстрее вернемся!
Арман-Луи, Рено, а вслед за ними Магнус и Каркефу пришпорили лошадей и помчались к горизонту, туда, где они должны были встретиться с королем и его армией.
— О! — повторял де ла Герш сквозь зубы, — если им нужен гид, чтобы проводить их в Вену — то я к им услугам!
Продвигаясь все дальше вглубь страны, однажды вечером, падая от усталости, путешественники заметили на опушке леса таверну. Повсюду разносился запах свежего сена; это привлекло внимание лошадей.
— Вредные животные, — произнес Каркефу, — они хотят есть. А ведь я тоже голоден!
Лошади остановились у входа в таверну. Это было большое здание, его черные стены хранили следы пожара. Когда-то это был замок, теперь от него остались только одни обломки. Недалеко от этого сооружения, в маленькой беседке, сидел монах и читал свои молитвы. Тут же рядом молились ещё два монаха.
Хозяин подбежал к путешественникам и взял поводья лошади де ла Герш. Это был маленький человек, с кошачьими повадкам, с длинными руками. Волосы его были растрепаны. Он окинул взглядом знающего человека путников и их лошадей.
— Видно, что вы и ваши лошади сильно утомлены. Если вы хотите передохнуть — прошу к нам, здесь вы найдете сытный обед и мягкую постель.
— О! Да, вы правы, мы устали и хотели бы немного передохнуть! — ответил Рено, спрыгивая на землю.
— Знаете, иногда случается, что бедное животное остается без хозяина, мое сердце разрывается при виде таких лошадей. Обычно в таких случаях я привожу их к себе, кормлю, ухаживаю за ними, а затем предлагаю их добрым людям, которые останавливаются у меня.
Каркефу, за это время посетивший кухню, появился на пороге дома.
— Я никогда не встречал постоялого двора, чтобы в нем было так много монахов. В доме я насчитал их более десяти: двое возятся у плиты, двое — в саду, двое молятся в конюшне и ещё пятеро читают молитвы в беседке.
— Это святые отцы из ордена капуцинов, они паломники, идут из Колонны в Померанию — пояснил хозяин. — Их присутствие, несомненно принесет счастье моему дому,
— Отец Инносент! — обратился к хозяину тот, кто казался главным, — приготовьте, пожалуйста, мой суп: горсть чечевицы на воде и немного орехов.
— Да, вот это режим! — удивился Каркефу, привыкший всегда получать от еды наслаждение.
— Я не хочу ни вина, ни пива, — добавил монах, — воды из фонтана, находящегося в глубине сада, достаточно, чтобы утолить мою жажду.
И, надвинув капюшон на глаза, монах в сопровождении двух братьев удалился в сад.
Отец Инносент поспешил на кухню и скоро вернулся оттуда с дымящимся блюдом чечевицы и с тарелками, наполненными орехами. На приготовление обеда ушло не менее пятнадцати минут. Каркефу этот обед конечно же не устраивал. Он предпочитал более мирскую пищу, о чем и сказал хозяину.
— О! Сеньор, — отвечал Инносент, — святому отцу достаточно молитв!
Вскоре Инносент дал понять, что в его доме нет ничего, кроме орехов и чечевицы. Это привело Каркефу в грусть. Арман-Луи и Рено наспех проглотили несколько кусочков, не обменявшись и десятью словами. Они ещё находились во власти своих возлюбленных. Только о них они могли думать сейчас.
— Лошади должны быть готовы завтра к утру! — попросил де ла Герш хозяина.
Инносент взял факел и проводил молодых дворян в их комнаты. Окна одной выходили в сад, окна другой — на дорогу.
— Я хотел поселить вас в одной комнате, — пояснил хозяин, — но святые отцы занимают все комнаты на двоих, придется вас разъединить. Но я позаботился о том, чтобы вас никто не беспокоил. Здесь тихо и безопасно.
— Хорошо, причем ночь уже на исходе, — говорил де ла Герш, прощаясь со своим другом.
Хозяин вздрогнул при виде того, как Рено ставит свою обнаженную шпагу возле кровати и поспешил уйти.
8. Таверна отца Инносента
Отец Инносент прошел вглубь коридора, где тут же появился монах в капюшоне. Он что-то высматривал. Проходя по коридору хозяин тихо произнес:
— Птички в клетке.
Эти слова были услышаны монахом и он тут же исчез.
Около лестницы отец Инносент встретил Магнуса и Каркефу.
— Комнаты ваших хозяев наверху — сообщил он им, — я несколько сомневаюсь, когда поместил их туда, но…
— Не беспокойтесь. Наши хозяева обычно спят возле лошадей.
Это действительно было так и вошло как бы в привычку со времени отъезда из Магдебурга. Необходимо было продвигаться как можно быстрее и не было времени на обустройство лагеря. Магнус же знал по опыту, что если не относится к лошади с заботой, то можно её потерять. Каркефу и он не покидали седла. Спали и дежурили по очереди.
— Дайте своим лошадям сена, а сами отправляйтесь спать в теплые постели, — пытался уговорить их отец Инносент.
Он также пытался уверить их, что в конюшне много сквозняков и они могут схватить ревматизм, если будут ночевать в таких условиях.
— Там ещё и окна разбиты и двери плохо закрываются, — поспешил добавить он.
— Вот поэтому я не хочу, чтобы мои лошади заболели, — закончил разговор Магнус.
Отец Инносент больше не настаивал. На лице Магнуса было написано, что он никогда не отступит от своих слов.
— Дьявол, — шептал Инносент, — хорошо, что хозяева не захотели спать на лошадях.
К середине ночи последний фонарь погас в комнате хозяина, установилась тишина. Иногда было слышно, как лошади жевали сено и переступали с ноги на ногу.
Тут дверь коридора тихо отворилась и из своей комнаты тихо вышел монах. Под широким плащом можно было увидеть очертания шпаги. Вскоре появился отец Инносент, держа в руке фонарь, свет которого был едва заметен. Монах направился к комнате Армана-Луи, трактирщик — к комнате Рено. Оба приникли к замочным скважинам. Из комнат доносилось ровное дыхание спящих. Монах сорвал с головы капюшон и сбросил рясу. Это оказался Матеус Орископп.
— А теперь — за дело! — приказал он.
В сопровождении отца Инносента он исчез в темном проеме коридора, где присмотревшись, можно было заметить небольшую дверь.
Арман-Луи и Рено продолжали спать, одетые, в своих постелях.