я предполагал, – признал он. – Такая сопротивляемость неожиданна.
– Ваш провал рассердит Прадедушку.
– Можно пойти разными путями. – Он вернулся к осмотру одного из мертвых воров в покойницкой на Фонарной. – В любом случае Тэрас рассердится не на меня, а на вас. Это вам дракон поручил задание.
– Значит, неудача должна быть исключена. – Когда он летал на драконе, то Прадедушка выдыхал огонь и мчался дальше, и Раску никогда не приходилось разглядывать останки павших. Нынче подвал набит под завязку трупами всех мастей, и Раску никак не отвернуться от них. Он лез в могилу и начинал расчленять очередное тело ножом. Выковыривать из трупного нутра душу, драгоценное подношение – осадок.
Шорк.
Упырь крался по Болотному ряду. Приостановился у нужной двери.
– Меня начальник послал, – сказал он, облизнувшись. Постучал себя в грудь: – Крыс.
– Шпат.
– Иджсон, точно? – Упырь цыкнул сквоь зубы. – Слыхал. Тяжело. Тяжело.
– Варот вон там, – сказал Шпат, открывая дверь.
– Чую. – Крыс проскользнул в дом. Какой-то нездоровый позыв заставил Шпата войти вслед за упырем и смотреть, как Крыс со знанием дела начинает расчленять убитого. Отрезает конечности, заворачивает, убирает в мешок. Похоронщик и мясник в одном лице.
Несколько кусочков упырь с ходу запихнул в рот.
– Мерзость, – проговорил Шпат.
Крыс посмотрел на него снизу вверх.
– Главное – выжить. А помрешь, вообще ни шиша не добьешся. Никакому покойнику не выпадало такой счастливой оказии.
Совет был неплох.
Шпат вспоминал его после первого укола, пока алкагест растекался по жилам. Резала боль от пронзившей кожу иглы, вдобавок доктор только на третий раз отыскал участок мягких тканей.
Шорк.
Главное – выжить. Нельзя совершить добрых поступков, когда не способен ни на какие. Шпат ощущает тела мертвецов, захороненные в доме на Фонарной улице. Захороненные в нем. Чувствует их мягкую плоть, тленную и недолгую, как лунная тень. Чувствует кости – чуточку поплотнее, чуточку больше похожие на камень. Осязает, как Раск раскапывает подвал. И есть что-то еще. Он трогает души, как материальное вещество. Будто темную, тягучую жидкость, что сочится из трупов.
И оседает в эфире.
Каждый труп устроен по-своему. К примеру, у Вира осадок души сгущался в кистях рук, в горле, в мозгу. Шпат робко пробует его на вкус – и тут же отскакивает назад. Вещество представляет собой отвар из памятных событий и застоялых мыслей, и он, такой неустойчивый, едва в нем не тонет. Часть сознания отпадает от Шпата, погружаясь в сущность Вира в осадке.
Шорк.
Давнее, отложенное воспоминание. Шпат с истерзанным хворью телом лежит на своей укрепленной кровати. Крыс, присев у огня, пожевывает что-то неописуемо гадкое, но уходить не спешит. Он последний, кто остался рядом со Шпатом. Верный, не бросит.
Шорк.
Еще воспоминание. Крыс под дождем, стоит на пороге. В первый раз привел Кари домой.
Шорк.
– Уже лучше, – говорит Ворц. Алхимик опустился на колени у одной из могил в подвале на Фонарной улице. Над трупом насыпали кайрн, но внутри пирамиды камни превращались в ножи, протыкали и резали. Воля Раска, подобно каменной хвори, пожиравшей плоть, расползалась и высасывала остатки духовного вещества из нервных окончаний, из котловин мозга. Повинуясь жесту святого, еще дюжина могильных ям разверзлась, раззявив голодные рты.
– Как думаете, этого хватит? – спросил он у Ворца.
Шорк.
Приносят новых воров, зарезанных или застреленных, отравленных, заморенных. Во имя Шпата им уготован покой на Фонарной улице.
И пока Раск откусывал драконью долю их душ, Шпат приворовывал помаленьку – совсем крохи – от каждого и прятал подальше.
А помрешь, вообще ни шиша не добьешься. Этому научил его Крыс. Значит, главное – выжить. Дождаться счастливой оказии.
Шорк.
Шорк.
Шорк.
Глава 32
– Мисс Тай, – произнес ползущий голосом Адро, хотя Адро никогда ее так не звал, пока был… пока был…
Вашу мать… Он умер. Он умер, и червяк сожрал его мозг и забрал его голос, и ей хотелось кричать.
– Зовите меня Двенадцать Кровавых Монет. Простите за обстоятельства нашего расставания.
Она не поняла, речь о том, как ползущий бросил ее при попытке уплыть с Ильбарина? Или Адро сожалел о случившемся в лагере?
– Как…
Язык отнялся. Слова ничтожны в сравнении с вихрем ужаса, злости, замешательства и отвращения к себе, что бушевал в ее голове. Ползущий уловил лишь замешательство.
– Сейчас объясню. Моя природа не столь целостна, как ваша. Имена, которыми мы пользуемся, отражают наши составные части. Многие части той сущности, с которой вы познакомились на Ильбарине и называли Двенадцать Кровавых Солнц, пребывают во мне. Я надеялся освободить вас из лагеря для заключенных, но риск был слишком велик, и я последовал за вами, когда узнал о вашем побеге. Другие части достались мне от ползущего – советника владыки Ран-Гиса, Краеугольного Камня Мироздания. – Он немного придвинулся. – В конечном счете в любом городе мы как дома, так что будьте уверены, наш с вами уговор действует! Я поспособствую вам благополучно прибыть в Кхебеш.
– Что случилось с Адро?
Ползущий будто бы опустился рядом с ней на колени. Кари в принципе понимала, что у существа нет костей, нет своего облика, оно лишь притворяется человекоподобным. Притворяется, что имеет ноги и может их согнуть, отрастить фальшивую руку и успокаивающе положить ей на плечо.
– Мне туго пришлось, Кари. Раны одолели меня, и гхирданцы выкинули мои останки в море. Но этот ползущий меня отыскал и спас.
– Ты мертв.
– Все, кем я был, полная личность, которую ты знала как Адро, – молвил голос Адро, – продолжает существовать. У меня те же воспоминания, те же мысли, сохранились те же привычки. Но сейчас некогда разводить нашу любимую философию за бутылкой вина поэтов. Пошли. Твоя родня ждет встречи с сестрой.
Кари была в таком раздрае, что на минуту подумала, будто он отведет ее к Эладоре. В разуме Кари воевали два образа Эладоры: та, какой она обычно представляла сестру, – боязливая недотрога, книжная серая мышка, и Эладора другая, что показала себя в дни установления Перемирия. Окажись кузина здесь, это как-то уже и не вызвало б удивления.
Потом до нее дошло, что имелась в виду родня в смысле статуса. Если Ран-Гис олицетворял собой Гиссу, тогда Кари была олицетворением Гвердона.
– Подожди. А Мири? Я не могу вот так ее бросить.
– Чародейка Артоло? – Двенадцать Кровавых Монет удивился. – Я полагал, она приехала с Артоло. – Его рука, ложная рука или как, скользнула по неподвижному лицу Мири.
– Нет, со мной.
– У тебя в плену? – Нотка уважения зазвучала в голосе Адро. В подделке под голос Адро. Приходилось напоминать себе, что она разговаривает с кучей червей.
– Нет. Ей тоже нужно в Кхебеш. Мы помогали друг дружке.
– Ага. – Голос Адро, но эмоцию, что он выражал, ей не прочесть. Изумление? Осознание еще одной глупейшей ситуации, в какой очутилась Кари? Кусочек головоломки наконец встал на место? – Я обязан представить тебя Ран-Гису. Посланцы Ишмиры уже в Гиссе, и необходимо убедить его взять нас под защиту, чтобы