Читать интересную книгу Корона Тафелона (СИ) - Авербух Наталья Владимировна

Вот дурень!

Эрна пыталась представить, что она будет говорить, если никого не найдёт. Да за столько времени святоша давно подох бы, не от голода, так от жажды! Или сбежал. Если б подох, давно по вони бы нашли. Наверное, сбежал. И вот как она будет оправдываться?

Это будет больно.

И долго.

Очень долго.

Виль как-то говорил, что, когда жертва всё рассказала, для неё всё только начинается. Надо же проверить, а вдруг соврала. Или умолчала о чём-то. Или сказала то, что ты хотел услышать. Да мало ли что ещё. Зато весело. Брр.

Она, наконец, нашла проход в тайную часть подземелий, которую не могли найти святоши. И там в самом деле была дверь, запертая снаружи.

— Эта? — спросил отец Бенлиус, поднимая факел повыше. Девочка кивнула. Странно, но тут ничем не воняло. Ну, почти не воняло. Немного всё-таки чем-то пахло.

Брат Жоффо сбил замок и отодвинул засов.

— Постучать надо, — подсказала девочка на всякий случай. — Два раза тихонько, а потом сильно.

Отец Бенлиус бросил на неё странный взгляд и последовал совету. Заскрежетал засов и дверь отворилась. Из неё отвратительно пахнуло нечистотами и вином.

— Ваше преосвященство, — сказал священник, освещая факелом фигуру в чёрном облачении. — А мы, признаться, уже отчаялись вас найти.

Эрна хотела подойти поближе и посмотреть, кого они поймали, но матушка Онория развернула девочку и подтолкнула к выходу. Брат Озейн пошёл с ними, остальные остались в подземелье.

— Не понимаю, — спросил Озейн, когда они отошли подальше.

— Тебе и не надо, — хмыкнула матушка Онория.

— Он же заперт был! — не удержалась Эрна. Интересно, святоши вправду не будут её расспрашивать, как она сюда попала в прошлый раз? — Снаружи! Что он ел, пока мы не приехали?!

— И пил, — добавил Озейн и засмеялся. — Я подметил бочонок в углу. Бедняга!

— Слуги, которые носили ему есть, могли сбежать вместе с гарнизоном, — сказала матушка Онория. — Вино спасло его от жажды.

А гадить ему пришлось в углу, раз вазу никто не выносил больше. И впрямь бедняга.

Матушка Онория бросила на Эрну косой взгляд.

— Ты никогда не проливала свою кровь на траву, не закапывала её в землю, не позволяла ей стечь в огонь или в воду, дитя моё?

— Нет! — поразилась вопросу девочка. Святоши опять её подозревают?! А зачем тогда спасали?!

— Ты не сжигала свои волосы, чтобы уберечься от злого глаза?

Девочка немного поколебалась, посмотрела на брата Озейна и решилась:

— Сжигала, — сказала она с обеспокоенным видом. — Мамушка Лоре сказала, так все делают. А это грех?

— Грех — недоверие Заступнику, дочь моя, — отозвалась монахиня.

— Все женщины жгут волосы, — вмешался брат Озейн. — У нас в деревне была одна набожная женщина, которая не сжигала. Так она облысела и муж её бросил.

Матушка Онория закашлялась.

— Брат Озейн, дальше нас провожать не надо, — сказала она.

Озейн послушно развернулся и пошёл прочь, но тут к ним подбежал перепуганный слуга, который кинулся в ноги аббатисе. Брат-заступник немедленно вернулся, чтобы защитить матушку Онорию, но слуга разразился потоком бессвязных слов, из которых Эрна различила только «сын», «расшибся», «стонет» и «помоги». Девочка оживилась. Мама брала её с собой, когда лечила людей, и у Эрны неплохо получалось помогать. Может быть, аббатиса перестанет думать, что Эрна — маленькая дурочка, если ей удастся показать себя с хорошей стороны? Но матушка Онория решила иначе.

— Брат Озейн, проводи Нинету, — приказала она. — Я посмотрю, что с мальчиком.

— Вам не стоит… — начал было брат-заступник, но аббатиса бросил на него суровый взгляд, и он уступил.

* * *

Оставшись наедине с Озейном, девочка вдруг почувствовала смущение. Ещё никогда ей ни с кем не запрещали разговаривать! К тому же этот святоша почему-то к ней хорошо относился. Без этого вот «дитя моё» и «на всё воля Заступника». Покосившись на своего провожатого, Эрна поняла, что он тоже смущён, и слегка приободрилась.

— Она была ведьмой? — спросил Озейн, преодолевая неловкость. — Твоя бабушка?

(window.adrunTag = window.adrunTag || []).push({v: 1, el: 'adrun-4-390', c: 4, b: 390})

— Нет! — возмутилась Эрна. Ну почему, если знахарка — то сразу ведьма?! У них вон в деревне и знахарь есть, отродясь не колдовал, зато какое снадобье против вампиров придумал! Даже Виль его хвалил, а уж тётушка Вейма как ругалась!

— А моя тётка была, — вздохнул Озейн. Эрна посмотрела на него с интересом. Была?

— А что с ней стало? — спросила девочка.

— Сожгли, когда неурожай был, — просто ответил брат-заступник. — Дверь подпёрли и сожгли.

Эрну передёрнуло.

— А потом ты пошёл в… в орден? — спросила она. Вот кем надо быть, чтобы присоединиться к палачам своей собственной тётки?!

— Потом нас с матерью из деревни выгнали, — грустно усмехнулся Озейн. — Отец…

По лицу брата-заступника прошла тень и он замолчал.

— А твоя сестрёнка? — вспомнила Эрна. Озейн поднял руку и нерешительно коснулся локтя девочки.

— Она тогда приболела, — сказал он глухо. — Тётка её к себе взяла. Никто не согласился её выпустить.

— Ой.

Девочка стало плохо, когда она представила себе всё это. А каково было матери?! Эрне явственно привиделась Магда, с рыданиями мечущаяся вокруг горящего дома. Освободитель! За что?!

— Но почему?! — вырвалось у неё.

— Братья-заступники этого бы не допустили, — твёрдо сказал Озейн. — Они дали бы ей раскаяться.

— Кому?! — не сдержала возгласа Эрна. Святоша покосился на неё с любопытством.

— Всем, наверное, — не очень уверено сказал он. — Это ведь грех — убивать, даже ведьму.

— Ты любил её? — заинтересовалась девочка. Кто бы мог подумать, что у святош бывают такие странные судьбы! — Тётку твою?

— Нет, — усмехнулся Озейн. — Она была злая и вечно отвешивала мне подзатыльники. И никогда не делилась тем, что ей люди приносили. А уж что про отца говорила…

Он умолк.

— Получается, она права про него была, — вдруг сказал он. — Папаша-то нас с матерью первый выгнал.

— Вот и у меня, — брякнула Эрна, вспомнив своего отца, который продал родную дочь ведьмам и предал её мать. Сказав это, она в ужасе умолкла, но святоша, к счастью, понял её по-своему.

— Да, такого папашу, как у тебя, врагу не пожелаешь, — поддакнул он. Потом огляделся по сторонам, но рядом никого не было. Тогда он продолжил. — Ты не думай про папашу своего. Теперь он не отмажется.

Он хохотнул.

— Ну и вонь! Епископ Фоук! Ха-ха-ха, поделом ему! Бедняга!

— А кто он такой? — рискнула спросить девочка.

— А, — махнул рукой святоша. — Не велено говорить. Особенно тебе. Не понимаю, почему, все и так знают.

— Он, наверное, самым главным был у вас? — не отставала девочка.

— Ну, скажешь тоже — самым главным! Вовсе нет. Он был как отец Бенлиус, только не для комтура, а для командора. Вроде ничего не решает, а на самом деле…

— Это он задумал прошлого папу убить?

— Выходит, что он, — кивнул Озейн. — Ты, сестрёнка, не думай про всю эту грязь. Ты думай, что сейчас твоего папашу точно вне закона объявят и от церкви отлучат. Шутка ли — скрывал у себя нашего епископа! Сейчас папе в Терну письмо напишут — и готово. Тебе весь замок достанется. Твой отец знаешь какой богатый? Всё тебе отойдёт. А там, глядишь, замуж выйдешь.

Эрна вспомнила про подписи, которые она поставила по приказу отца Бенлиуса. Ага, всё. Как же. Небось, они живо золото своё вернут с «её» владений. И сверху добавят, чтоб себя не обидеть. А она так и будет спать на топчане.

— Вот будет новое перемирие, устроят опять турнир, — мечтательно произнёс Озейн, пока Эрна лихорадочно соображала, что бы ещё такое спросить. — Ты была когда-нибудь на турнире, сестрёнка?

— Неа, — печально сказала девочка. В самом деле, почему она никогда не была на турнирах? В позатом году в Тамне был, казалось бы, и вовсе близко.

— Тогда увидишь! — пообещал святоша. — Тебе стоит посмотреть. Столько бойцов, столько дам, какие флаги… Тебя непременно посадят на лучшее место! А в перерывах посмотришь на скоморохов. Что они вытворяют — этого и представить нельзя. Говорят, в Сейре их даже на колдовство проверяли. Оказалось, нет. Обычные люди. Но что они делают!...   А в Балриле скоро представление будет.