- Зомби привиделся, с кристаллами вместо головы, – ответил Макар.
- Тьфу, – сплюнул Толик. – Сказки.
- Он выглядел, как настоящий. Я тоже каких только глюков не ловил, но этот самый правдоподобный, – оправдывался Кайрат.
- Излучение стало сильнее, возможно, скоро они станут еще натуральнее, – решил Максим. – Надо как-то подстраховаться.
- Опять дунуть? – спросил Толик. – А если рядом «страховщики» окажутся?
- Ладно, ты прав, – согласился командир. – Потерпим. Только давайте договоримся сразу: по зомби всяким и прочим страшилкам из оружия не стрелять, чтобы не завалить друг друга. Мало ли кому что привидится.
- Хорошо, командир, – мотнул головой Макар. – Я как обычно, выхватить его не успею.
Он напомнил про свою особенность терять сознание при сильном приступе страха.
- Иди первым, – приказал ему Максим. – Будешь у нас индикатором в отряде.
- Ну, спасибо за повышение по службе, – он вынул из рюкзака яблоко и сочно впился в него зубами. – Дослужился до индикатора. Так скоро и до табло дослужусь.
- Таблом ты еще не вышел, – поддел его Толик.
Отряд продолжил путь на запад. Максим шел вторым, бегло разглядывая набирающую сил флору и фауну, и чувствовал себя антагонистом этому миру, пытающимся выжить вопреки всему. Если исключить человеческий фактор, то происходящие изменения ему нравились. Он желал видеть природу сильной, живущей по своим законам, без влияния на них человека. В его подсознании подобные мысли несли очень позитивный оттенок, но само сознание не могло покориться им. Оно желало властвовать, сопротивляться, бороться, выживать. Человеческое высокомерие дорого обходилось природе. Желание считать себя венцом природы, одновременно возвышая себя над ней, привело к тому, что мир оказался с человечеством на разных чашах весов, и перевес случился не в пользу последнего.
Что люди делали не так? Как соблюсти баланс между прогрессом и девственностью природы? Стоило ли так разгонять технологии в ущерб созерцательности и единения с ней? Существует ли альтернатива техническому прогрессу, способная подарить человеку развитие, не выходя за пределы осознания себя частью природы? Максим закидывал себя вопросами, на которые у него имелся неуверенный ответ. Человечество могло пойти каким-то иным путем – не копаться в молекулах и атомах, а постигать природу иначе: через наблюдение, учиться видеть причины и следствие происходящих процессов, вникать в них глубже, чем сейчас. Возможно, в этом варианте генезиса желанным для человека становился бы не автомобиль и телефон, а некий уровень духовного развития, способный подарить какие-нибудь сверхвозможности.
Единственным слабым местом в этих рассуждениях были элементарные вещи, касающиеся быта. Духовность без штанов, греющих в холод, казалась сомнительным качеством. Возможно, человеку просто нужен был баланс между его неуемным желанием создавать вещи, ради обладания которыми он часто превращался в алчную скотину, и умением созерцать, обходясь малым. Альтернатива точно была, и случившееся с человечеством, остатки которого были насильно загнаны в резервации, тому подтверждение. Кто-то ждал, когда самопровозглашенный венец вернется в лоно природы и начнет отсчет новой эпохи. Только с чего начать? Ответ на этот вопрос Максим не знал.
Макар поднял руку вверх в предупреждающем жесте. Отряд сразу остановился.
- Опять следы, – произнес он, обернувшись. – Резина внедорожная.
- Хорошо не «гусли», – Максим подошел ближе.
Встретить свежие отпечатки военной гусеничной техники было бы не желательно. Отряд не имел ничего для борьбы с ней. Четкий след, оставленный совсем недавно, пересекал заросший проселок поперек. Похоже, экипаж машины намеренно не выбирал дороги. Скорее всего, охотился, или же знал, что можно сократить путь по полю без всякой опаски повредить машину.
- Сворачиваем к лесу, – приказал Максим отряду.
Пришлось пожертвовать скоростью ради безопасности. Интуиция подсказывала, в этих краях небезопасно не только по причине усилившегося излучения. Кто-то обживал эти суровые территории. Возможно, это были «страховщики», всей душой ненавидящие Миролюб. Как они приспособились к защите от излучения, требующей значительных ресурсов, было непонятно. Технически они были намного слабее их общины.
У опушки леса, поросшего дубами, виднелись многочисленные следы кабаньих копыт, и свежая, вывороченная мощными рылами, земля. Не хотелось сейчас встретить кабаний выводок. Из-за подрастающего молодняка взрослые особи становились не в меру агрессивными, и запросто могли кинуться на людей для их защиты. А раненый кабан почти со стопроцентной вероятностью становился камикадзе. Отряд пошел по самому краю леса, готовый в любой момент скрыться от одной из опасностей либо в нем, либо вне его.
Минул полдень. Действие каннабиоидного наркотика заканчивалось. В лесном сумраке густела тьма, наполняя отдохнувший от нее мозг пока еще осторожными фантазиями на разные пугающие темы. Максиму снова мерещились пауки. Они сидели в кронах деревьев, под поваленными стволами, в густых кустах. Даже зная о том, что все это наваждение, от сердца по телу разбегался мятный холодок страха.
Где-то рядом хрустнула ветка, вспорхнули птицы. Отряд замер без всякой команды и сразу же присел, выставив перед собой оружие.
- Лось, – одними губами произнес Макар и указал стволом автомата в сторону, в которой он его увидел.
Максим разглядел его сливающуюся в сумрачном свете с лесным пейзажем фигуру. Лось заметил отряд, и тоже неподвижно рассматривал их. Однозначно, восстановление фауны в этих местах шло намного интенсивнее, чем рядом с водохранилищем. Там наткнуться на пугливых животных было намного сложнее. Из всего этого можно было сделать вывод, что люди, оставившие следы, появились в этих краях недавно, и еще не успели испортить у животного мира себе репутацию.