раздумьях его брови, словно две ветви дубовые, склонились на глаза, так что он стал грознее прежнего и многим внушил страх. Но вскоре в его очах просветлело, а брови резко вздёрнулись ко лбу.
– Хорошо! – молвил он медленно и напевно. – Я не буду вас убивать и удовольствуюсь златом на самом дне залива. Быть может, повезёт, и я вытяну его однажды.
Тут Белениру стало совсем не по себе, ведь Берестень согласился на эту уловку, надеясь вытянуть золото, но он не знал, что в это золото облечены мёртвые.
– Это золото к тому же не простое! – сказал тогда витязь, подумав, что негоже скрывать от леших правду.
– Какое же оно? Неужто особенное? – рассмеялся Берестень, а Дубец тихо хихикнул сзади.
– Это доспехи злачёные, в которые облечены павшие воины! – ответил Беленир, а вся дружина за его спиной с ужасом ахнула, ибо все поняли, что лешие сейчас осерчают. – Но они не принадлежат воинам, а принадлежат государю берегинов, а ответит за них славный Явор, так что, думаю, вы не навлечёте гнева мёртвых. Если вы в это верите, конечно…
– Зато вы навлечёте мой гнев! – вскипел Берестень, в ярости сжав кулаки и оскалив хищные жёлтые зубы. Тут бы он ударил Беленира своей рукой, огромной как дубина, и витязь вряд ли сумел бы заслониться, но вдруг руку лешего схватил кто-то сзади.
– Не сметь! – сказал неведомый заступник и тотчас показался витязям: то был Дед-Пасечник. – Здравствуйте, добрые молодцы, и вы, хозяева лесные! Пришёл я разрешить ваши беды. Без меня – вы, видимо, никуда. Вот, принёс я золота!
Все тотчас застыли и переглянулись. Беленир подумал: «Неужто он взял моё золото и отдаст его этим негодяям?». Всесвятлир тем временем предположил: «Он что называет золотом свой мёд и дразнит леших?», а Берестень удивился про себя: «Что здесь делает этот проклятый дед?». Дубец же не успел даже ничего подумать.
– Вот, нате вам златце! – повторил старец, утирая со лба пот, и вручил в руки леших увесистый мешок – видно, он от воронов узнал, что произошло с витязями после его ухода. – Считайте это выкупом за смерть вашего глупого друга, хотя он сам виноват в своей гибели. А теперь убирайтесь прочь в лес, пока я не передумал и не похоронил вас в окрестных сугробах!
Берестень, не желая пререкаться с вековечным дедом, вместе со своим другом отошёл назад и вскоре скрылся в бору меж высоких сосен.
– Ты дал им настоящее золото? – удивился Всесвятлир.
– Да! – проворчал, насупившись, дед. – Мне оно ни к чему. Я не ставлю его ни во что.
– Где ж ты его добыл? – спросил Беленир.
– Откопал свой давний клад, что зарыл в Заповедном Крае давным-давно! – ответствовал дед. – Теперь, когда это золото больше не принадлежит мне, я словно сбросил с себя груз.
– Откуда ты узнал, что произошло с нами после твоего ухода? – продолжал засыпать пчельника вопросами Беленир.
– От ворон, – ответил тот. – Одна из них и за Кощевитом наблюдала, да только не вернулась потом с вестями.
– Подстрелил он ее, – молвил Всесвятлир.
Вскоре путники вместе с Дедом-Пасечником добрались до затерянного средь зимнего серебра пепелища. Некогда это был княжий чертог. На месте былых хором, в которых прежде светлый князь пировал со своей дружиною, поднимая скобкари да ендовы над самыми макушками, остались лишь головни, усыпанные пеплом и снегом, да камни, чёрные от гари. Но всё равно от этой разрухи, лежавшей в немом и угрюмом молчании, веяло княжеским величием, а каждый почерневший камень был пропитан печалью старины и словно тосковал по стародавним дням, когда он гордо красовался в прочной храмине.
– Чертог разрушен, а его разрушитель не наказан! – сказал Беленир.
– Кощевит – это вам не мелкий воришка, укравший булочку в торговой лавке, – рассмеялся Дед-Пасечник. – Его не так-то просто наказать. И всё равно у вас это почти вышло.
– Если бы не Белобород, мы бы даже не покинули проклятую ладью, – молвил на то Беленир. – Но интересно, что же случилось дальше: бился ли Белобород с Кощевитом и победил ли, если бился.
– Это ты узнаешь разве что из уст самого Белоборода! – изрёк Дед-Пасечник.
На этом путники и вековечный старец простились, и дед зашагал на север, к себе домой. Увидав, что и пасечник уходит, Космач промолвил:
– Беленир! Я сослужил тебе службу верную, ратную, а теперь мне пришло время покинуть тебя. Вы уже сделали своё дело, но будут новые богатыри, и им я пригожусь больше. Прощайте, славные витязи, и пусть все дороги ведут вас домой! – и конь заржал, тряхнул хвостом пышным и, подпрыгнув, понёсся прочь от своих прежних хозяев, пропуская под копытами поля обширные да ледяные речки, деревни скромные и заснеженные дубровы.
Так окончился славный поход Беленира и его товарищей верных. Сам Беленир, устав от забот, передал княжение Всесвятлиру. Первый пир в честь победы над змеем славный князь Всесвятлир велел устроить на зелёном холме, едва наступила весна. Затем он приказал заново выстроить разрушенный чертог, и вновь камень водрузился на камень, а гридница стала ещё краше прежнего. И всё в ней стало как на небосводе: на небе катится солнце красное – оно и в горнице покатывается, на небосклоне мерцают звёздочки – мигают они и под арками, в небе бледный месяц видится – он же и в потолке красуется, под облаками рыщут яро молнии – они и на стенах выбиты. И много чего ещё хорошего сделал светлый князь Всесвятлир и для дружины своей и для народа. И во многом помогал ему Беленир.
Когда наши витязи уже обзавелись женами светлокосыми и даже когда их сыны взросли под ласковым и приветным солнцем и стали посильнее своих отцов, закатили друзья пир. Явились на него воины храбрые и селяне дружные, старосты и рыбаки – много народу стеклось в гридницу княжью. И, когда все собрались за столами, зазвенели гуслицы яровчаты и заиграли златострунные арфы, наполнив чертог дивной музыкой. Этот пир вышел ничуть не хуже того пира, что устроил встарь Митрапирн. В этом пированье было даже больше еды, а брага с пивом были в большем изобилии. И Всесвятлир восседал на престоле резном и попивал похмельное вино, а вокруг него сидели Беленир и Брисинор, глядя на пирующих да поглаживая бороды.
И тут вдруг отворились двери, и в храмину просторную вместе с холодным сквозняком вошёл сам Белобород. Он почти ничуть не изменился с тех самых пор, как его последний раз видели Беленир и Всесвятлир: он остался таким же суровым и могучим, только лишь борода его