Читать интересную книгу Краткий очерк истории и описание Нижнего Новгорода - Николай Храмцовский

По смерти Андрея Ярославича мы видим на одном из пригородков Суздаля, Городце, племянника его, Андрея Александровича. Надобно полагать, что сын Невского получил Городец вскоре по смерти Андрея Ярославича и сидел там до кончины своей, т. е. до 1304 года, по крайней мере знаем, что он умер в Городце. Тогда же, вероятно, ему дан был и Нижний Новгород. Во всяком случае, мы видим, что в Нижнем Новгороде в год смерти Андрея Александровича народ избивает по решению веча бояр его. Каким образом попали бы в Нижний Новгород бояре князя городецкого, если бы последний не владел им? А начал он владеть им, естественнее предположить, с того же времени, с какого и Городцом. Сам Андрей жил в Городце, где и скончался и погребен, а в Нижнем, очевидно, распоряжались его бояре, и распоряжались, должно быть, очень круто, почему народ, терпевший прежде обиды и притеснения бояр из страха к своему князю, по смерти последнего разнуздался и дал волю накипевшей на сердце его страсти — отомстить своим притеснителям, и по решению веча отомстил.

Заметим здесь, кстати, что этот эпизод из нижегородской истории косвенным образом указывает и на то, что после Андрея Александровича детей не осталось: в противном случае народ видел бы в них мстителей за бояр и не решился бы, вероятно, прибегнуть к самоличной расправе с приближенными людьми своего князя.

Из летописей мы знаем, что Михаил Андреевич, возвращаясь из Орды в 1305 году, следовательно уже много спустя по кончине Андрея Александровича, остановился в Нижнем Новгороде и казнил вечников, побивших бояр Андрея Александровича. Но значит ли это, что Михаил наказал вечников за бояр отца своего, Андрея Ярославича, а не двоюродного брата, т. е. того же Андрея Александровича? Нет, Михаил мог наказать вечников уже только потому, что они проявили свою волю посредством отжившего уже свое время органа власти — веча, которое, если и собиралось кое-где и кое-когда в северо-восточной Руси, то, все-таки, имело совершенно случайный характер.

Самая поездка Михаила в Орду, как увидим, объясняется его стремлением выхлопотать в Орде возвращение к Суздалю пригородков его, которые становились выморочными по смерти бездетного князя. Переход Андреевых бояр из Городца в Тверь мотивируется нашими историками тем, что эти бояре искали лучшего положения, чем то, в каком они должны были оказаться по смерти своего князя, занимавшего великокняжеский стол, при детях его, князьях удельных: они хорошо понимали, что по смерти Андрея Александровича великокняжеский стол занят будет тверским князем.

Однако справедливо ли такое объяснение? Нам кажется, что, напротив, если бы после Андрея Александровича остались дети, то бояре его предпочли бы остаться при них, так как перспектива служения новому князю, не связанному с ними никакими интересами предыдущей их жизни, не могла им улыбаться: известно, как недружелюбно смотрели на таких перебежчиков те бояре, которые считались при своем князе родовыми и старались оттеснить от последнего втиравшихся в их среду новых пришельцев.

Итак, суздальские пригородки, по смерти Андрея Ярославича заняты были Андреем Александровичем (см. несколько выше), а на долю детей первого остался Суздаль, где и сел Юрий Андреевич, проживавший, впрочем, большею частью в Нижнем Новгороде.

ЮРИЙ АНДРЕЕВИЧ

1264 † 1279

Юрий Андреевич, о времени рождения которого до нас не дошло известий, выступает на историческую сцену в 1267 году.

В 1266 году в Псков пришел литовский князь Довмонт; псковичи приняли его и объявили своим князем, без согласия великого князя Ярослава Ярославича (Тверского). Последний хотел наказать псковичей и с этою целью привел в Новгород свои полки; новгородцы, однако, не допустили Ярослава до междоусобной войны. Уезжая из Новгорода, великий князь оставил там племянника своего, Димитрия Александровича; но через год или немного более Димитрия Александровича уже не было там: в 1267 году, а по другим известиям — в 1268 году, мы видим там Юрия Андреевича[605]. В названном году «сдумаша новгородцы с князем своим Юрьем, хотеша ити на Литву»: они пришли уже в Дубровну[606], но тут произошла распря: одни хотели идти на Литву, другие — на Полоцк, а третьи — за реку Нарову (т. е. на ливонских рыцарей). Последние взяли верх, и войско пошло за Нарову, к Раковору[607]. Города они не смогли взять и, потерявши под ним семь человек, в том числе и «мужа добра, Федора Сбыславича», ограничились только опустошением неприятельской земли: «много земли их потратиша», как выражается летопись[608].

Но новгородцы не хотели этим ограничиться: в том же году они призвали к себе на помощь Димитрия Александровича из Переяславля[609], отправили послов к великому князю с просьбой о помощи, и Ярослав Ярославич «в себя место» отпустил к ним (осенью) с тверскими полками сыновей своих, Святослава и Михаила. Января 23-го 1268 года к Раковору выступили князья Димитрий Александрович, Святослав и Михаил Ярославичи, Константин Ростиславич Смоленский (женатый на Евдокии, дочери Александра Невского), какой-то Ярополк, князь псковский, псковский же князь Довмонт и другие князья, в числе которых был и Юрий Андреевич Суздальский.

Соединенные князья направились к Раковору тремя путями и встретились с немцами на реке Кеголе. Тут собралась, говорит летопись, вся немецкая земля; битва была чрезвычайно кровопролитная: «бысть, говорит летописец, страшно побоище, яко не видали ни отци, ни деди». Новгородцы взяли верх. Об участии Юрия Андреевича в этой битве до нас дошел совсем нелестный отзыв летописца: Юрий «еда плечи», т. е. показал тыл неприятелю, бежал с поля битвы. Впрочем, летописец сомневается, чему приписать этот поступок Юрия, а потому замечает: «или перевет (сношение с неприятелем, измена) был в нем, то Бог весть»…

Новгородцы с князьями преследовали «божиих дворян», как они величали рыцарей, в три пути, на протяжении 7 верст, до самого города. Это было 18 февраля. На обратном пути они увидели другой немецкий полк, как он называется в русских летописях, «железный полк великой свиньи», который врезался в новгородский обоз. Ночь приостановила военные действия; ждали утра, но немцы ночью бежали. «Новгородцы же стояша на (ко) стех 3 дни»[610]. Немцы, однако, не хотели оставить этого поражения без отмщения и в следующем 1269 году, в начале второй половины мая[611], подступили к Пскову, под которым стояли десять дней, но не могли сделать городу большого зла; они даже бежали, когда на помощь Пскову пришел с новгородцами Юрий Андреевич, — так что «божьи дворяне» вынуждены были заключить мир с новгородцами «на всей воле новгородской»[612].

Юрий Андреевич скончался 8 марта 1279 года[613]. Неизвестно, был ли Юрий женат; но, во всяком случае, потомства после него не показывают ни летописи, ни родословные.

МИХАИЛ АНДРЕЕВИЧ

1264–1305

По смерти Юрия в Суздале сел второй сын Андрея Ярославича, Михаил[614].

Есть основание предполагать, что Городец и Нижний Новгород оставались в руках Андрея Александровича до самой смерти его, т. е. до 1304 года, о чем мы только что говорили, говорили и о том, что он и погребен в Городце, в Михайловской церкви, что по смерти его городецкие бояре его ушли в Тверь к дяде его, Михаилу Ярославину, который должен был занять великокняжеский стол; что его бояр в Нижнем Новгороде по решению веча перебила нижегородская чернь.

Нам известно, что Андрея Александровича народ не любил как князя беспокойного, причинившего своим искательством великокняжеского стола много зла земле Русской, на которую он наводил татар. При жизни князя нижегородцы по необходимости должны были молчаливо переносить обиды его бояр, а по смерти его избили их в 1304 году. В следующем, 1305 году, Михаил Андреевич из Орды, где — по известию местного нижегородского летописца — он получил суздальские пригородки, «приеха в Нижний Новгород и изби вечники»[615].

Михаил Андреевич женился на неизвестной по имени Ордынке в 1305 году[616]. От этого брака некоторые приписывают ему сына Василия, вероятно, на основании Никоновской летописи, в которой под 1309 годом сказано: «преставись князь великии Василеи Михаилович суздалскии». Не говоря уже о том, что по другим известиям[617] в 1309 году умер Василий, сын Андрея, следовательно брат Михаила, вышеприведенное известие Никоновской летописи опровергается другим местом той же самой летописи[618]. Под 1365 годом в названной летописи сказано: «Того же лета князь Дмитреи Костянтинович суздалскии, внук Васильев, правнук Михаилов, праправнук Андреев, препраправнук Александра Ярославича, приде в Новгород Нижнии на великое княжение с материю своею с Еленою»; там же, ниже, говорится: «посадишиа (татарские послы) на Новгородцком княжении князя Бориса Костянтиновича, внука Васильева, правнука Михайлова, праправнука Андреева Александровича». По этим известиям, Василий является сыном Михаила и внуком Андрея, но не Ярославича, а Александровича. Михаил, как уже нам известно, женился в Орде в 1305 году, следовательно, Василию, если он был сын его, в год его смерти, т. е. в 1309 году, было от роду года четыре, если даже предположить, что он родился в первый год супружества Михаила. Мог ли, спрашивается, четырехлетний ребенок иметь сына (Константина)? Очевидно, Василий был не сын Михаила, умершего бездетным, а брат его[619], и то место Никоновской летописи, где Василий назван Михайловичем, надобно отнести к Василию Андреевичу, а не Михайловичу, которого совсем не было.