они проникли и в гинекей.
– Ты подозреваешь своих прислужниц?
– Цимисхий! Дураку ясно – все эти дочки патрикиев и магистров не очень любят меня. Ещё бы, ведь им приходится мыть мне ноги! Ты представляешь? Мне, дочери трактирщика!
– Ты права, – кивнул головой Цимисхий, и они выпили, звякнув чашами. Иоанн продолжал глядеть на торговый путь под амфитеатрами облаков, пропитанных красным светом заката. Царица с неудовольствием прикоснулась к руке приятеля.
– Иоанн! О чём ты опять задумался?
– О тебе.
– Ну, это понятно! А кроме этого?
– Об Игнатие Нарфике. Можно ли ему доверять?
– Игнатию? Можно. Он меня любит.
– Да, но он слишком честолюбив.
– А кто обеспечит ему карьеру лучше, чем я? Иоанн, послушай! Игнатий Нарфик сегодня утром предупредил тебя, что ты должен покинуть Константинополь, так как мой муж приказал ему взять тебя под стражу. Игнатий попросту спас тебя, рискуя своей карьерой и своей жизнью! Так почему ты засомневался в нём?
– Он отлично знает, что ты его уничтожишь, если со мной случится беда.
– Ну, так будь спокоен!
– Вот это было бы глупо. Ему известно, где я сейчас нахожусь. Он сможет исполнить приказ царя, оставшись в твоих глазах безупречным.
– Да как такое возможно?
– Подумай. Ты ведь не дура, насколько я тебя знаю.
Императрица задумалась, опустив изумрудный взор на сильные, загорелые руки своего друга, лежавшие на столе. Ей очень хотелось осыпать их поцелуями. Но она понимала, что это сейчас Цимисхия разозлит, и тогда беда! Он может вспылить. Конечно, ему сейчас не до нежностей. И прекрасная Феофано вдруг заявила негромким голосом, допуская в него оттенки и непреклонности, и мольбы:
– Иоанн! Если ты уходишь, то я – с тобой.
– Нет, ты нужна здесь, – отрезал Цимисхий, даже и не взглянув на царицу, – а кроме этого, мне придётся объехать немало стран за короткий срок. Сама понимаешь, ты мне в дороге будешь обузой.
– Какие же у тебя дела в других странах?
– У меня много дел, кроме беготни от верных тебе шпионов и палачей твоего супруга.
– Ах, да, конечно! Цари, султаны и короли тебя уже ждут для переговоров! Очень смешно. Да только кто тебя впустит к ним?
– Ты что, плохо знаешь купца по имени Авраам?
– Я знать его не хочу. Когда ты вернёшься?
– А это лишь от тебя зависит. Было бы глупо мне возвращаться сюда затем, чтоб занять здесь прежнее положение или быть убитым.
В дверь постучали.
– Это Никифор Эротик, – с уверенностью сказала августа. Но Иоанн Цимисхий на всякий случай взялся за меч, который лежал на соседнем стуле. Тем временем, Феофано громко произнесла, что можно войти. Воспользовавшись её позволением, молодой сановник, одетый как незначительный горожанин, низко склонился перед царицей. Потом уселся за стол.
– Что скажешь? – спросил у него Цимисхий, пододвигая ему кувшин с кипрским вином.
– Время ещё есть, – проговорил юноша, смочив горло, – Игнатий пообещал, что нынче никто сюда от него не сунется. А вот завтра он будет вынужден дать приказ прочесать предместья. В противном случае это сделает легаторий, сперва отдав Игнатия палачам.
– Отлично, – сказал Цимисхий, опять взглянув на дорогу, – поеду ночью.
– Тебе нельзя отправляться в путь одному! – воскликнула Феофано.
– Устами солнцеподобной глаголет истина, – поддержал царицу Никифор, – ведь по твоим следам отправятся опытные убийцы! Кроме того, дороги кишат разбойниками. Один ты сможешь отбиться от четверых, а с надёжным другом – от восьмерых. Разница большая. Возьми попутчика, хорошо владеющего оружием.
– Да откуда мне его взять? Кому я могу доверить не только свою собственную жизнь – чёрт бы с ней, но жизнь и судьбу царицы?
– Рагнару, – тут же без колебаний отозвалась Феофано. Цимисхий долго глядел на неё с немым изумлением, а потом насмешливо покачал головой.
– Ты сошла с ума! Твоему Рагнару, который только лишь об одном мечтает – о моей смерти?
– Она права, – опять согласился с императрицей Никифор, – возьми, пожалуй, Рагнара. Он одолеет в схватке десятерых. Многих из возможных убийц он знает в лицо. И он тебе будет предан.
– Да вы, я вижу, оба лишились разума от вина! Влюблённый в неё Рагнар будет предан мне?
– Как собака, – кивнула императрица, – я свою силу знаю. Он будет делать то, что я прикажу ему. Вот и всё.
Цимисхий задумался.
– Хорошо, – пожал он плечами чуть погодя, – пусть будет Рагнар.
Секретарь поднялся.
– Тогда пойду, позову его.
Что-то вспомнив, он вновь уселся и объявил смущённым тоном растяпы:
– Друзья мои! Я забыл сообщить вам новости. Святослав выступил в поход.
– Эта новость – из числа тех, которые можно не сообщать, – заметила Феофано, – разве он мог поступить иначе? Ты лучше мне объясни, почему нет писем от Варды Склира?
– Я думаю, они есть, – возразил Никифор, хлебнув вина, – просто Лев Мелентий и василевс не считают нужным о них докладывать ни тебе, ни мне. По вполне понятным соображениям.
– По каким же?
– По тем же самым, в связи с которыми Иоанн сейчас тут, а завтра окажется в сотне миль от Константинополя. Лев Мелентий знает, что ты вовлечена в заговор.
– Чёрт бы с ним, – махнула рукой царица.
– Но я могу тебе кое-что сообщить, о богоподобная, – продолжал Никифор, сделав ещё глоток, – Варда Склир с войсками – уже на подступах к Антиохии, и на днях начнётся осада.
– Откуда ты это знаешь?
– Императрица! Какая была бы от меня польза, если бы я не знал абсолютно всё, что следует знать тебе?
– Никифор, – снова вступил в разговор Цимисхий, – ты, кажется, не договорил про архонта руссов.
– Да, да, действительно. Основная новость состоит в том, что он разругался со своей шлюхой.
– Из-за чего? – спросила царица.
– О, это потрясающая история! Накануне дня выступления Святослав застал египтянку с её красивым телохранителем. Тебе это ничего не напоминает, душа моя?
– Не дерзи! Что значит – застал? Они были голые?
– Она – да, он – вряд ли, поскольку обнажил меч, который висел у него на поясе, и хотел убить Святослава. Но с князем был один из его дружинников – кстати, друг Калокира, некто Рагдай. Он защитил князя, забрызгав голую шлюху кровью её приятеля.
– Он убил любовника египтянки? Друг Калокира?
– Да, моё счастье.
– Без Калокира, значит, не обошлось? – задумалась Феофано, – это прелюбопытно! А как, в итоге, князь поступил с госпожой днепровской горы?
– Да можно сказать, что никак. Оставил ей её терем, охрану, девок, и – двинулся на Дунай.
– Так он не ревнив?
– Не знаю, императрица. Все говорят, что он её сильно любит, но больше к ней не притронется никогда. Скорее всего, он просто решил подумать, как теперь быть.
– Бедняжка, бедняжка, – пробормотала императрица. Никифор сперва не понял, кого она имеет в виду, а потом решил, что обоих.
– С какими силами Святослав выступил в поход? – спросил Иоанн.
– Я слышал, что у него двадцать тысяч конницы и от тридцати до сорока тысяч викингов на ладьях, – ответил Никифор.
– Болгарский царь соберёт против него больше!
– Болгарский царь выставит толпу, а не армию. У него нет таких военноначальников, как