Читать интересную книгу Исход - Игорь Шенфельд

— Ты зачем приехал? — собралась она, наконец, с силами задать вопрос.

— А ты как будто и не рада совсем?

Ульяна ничего не ответила и повторила свой вопрос.

— Что же тут странного?: хотел сына своего увидеть. По тебе вот тоже соскучился. Я же обещал тебе, что приеду за тобой…

— Ты написал, что приедешь через год, но ты и через год не был мне уже нужен. Я просила тебя не писать больше. Почему ты не оставляешь меня в покое? Все позади. Ты мне чужой человек. У меня есть муж, семья. Уезжай отсюда немедленно!

— Тебе я не чужой, не уговаривай себя. Ты меня еще любишь: я это знаю, по глазам твоим вижу. И я тебя люблю. Потому и приехал. За тобой приехал. Я развелся, я свободен, наконец. Раз уж так получилось, то я к тебе претензий не имею, ревновать не буду к прошлому, корить тебя твоим мужем не стану: обещаю тебе. Я хочу забрать вас со Спартаком к себе. Прямо сейчас. У тебя и у моего сына будет очень хорошая, очень обеспеченная жизнь. Поедем в Москву, потом заграницу: такие у меня сейчас возможности открываются. Подашь заявление на развод, через полгода вас разведут в одностороннем порядке. У вас же тут — живая могила!: атомные испытания, радиация. Я просто не могу допустить, чтобы мой сын погиб тут — от излучения, или вообще промахнутся однажды все эти… испытатели ваши…

И в этот момент, как будто Алишер дернул дьявола за хвост, как раз и жахнула та самая водородная бомба: всем показалось в тот миг, что шар земной треснул пополам. Из окон брызнули стекла, в школе завопили дети — Алишеру даже показалось от неожиданности, что они завопили восторженно. Сам Алишер упал в панике на пол и придавил телом Спартачка, который стал отчаянно биться и рваться на свободу, испугавшись не столько взрыва и звона стекла, сколько упавшего на него дядьки. Что касается взрывов, то до них Спартачок был уже привычный. Крича, задыхаясь, вырываясь и карабкаясь, он сильно порезал руку об осколок стекла, которыми был густо усыпан пол.

Суматоха, крики Спартака, вопли Алишера, кровь, хруст стекла, разбросанные по полу бумаги, учителя в дверях кабинета: все эти кадры пронеслись запутанным вихрем в сознании Ульяны, однако порядок дальнейших действий выстроился довольно быстро: Спартак был вырван из рук Алишера и попал в объятия матери, которая спешно заматывала ему платком ручку и успокаивала, одновременно задавая вопросы учителям все ли дети целы и отдавая какие-то распоряжения. Прибежала звонариха, не перестававшая звонить, кто-то отобрал у нее звонок и послал за веником. Минут через десять уже установился относительный порядок, только сильно дуло холодом с улицы через разбитые окна. Спартачок перестал плакать и уже снова обеспокоенно высматривал свои новые игрушки на полу: не замела ли их звонариха своим большим веником в большое ведро.

— Вот! — закричал Алишер, — вот тебе мое доказательство! Вот за этим я и приехал! Не оставлю я вас здесь, в этой преисподней! Не оставлю! Собирайтесь, к чертовой матери! Сейчас же! Мы все уже, наверное, смертельную дозу набрали только что.

Он был очень грамотный, этот Алишер. И очень трусливый. Он подбежал к окну и стал звать своего водителя. Он забыл, что когда забирал игрушки, то отпустил его до вечера: у «Победы» разболталась какая-то там тяга, и водитель еще на пути сюда хотел задержаться в Семипалатинске на ремонт, но Алишер не позволил, торопился. Теперь, под влиянием атомного удара он забыл об этом и подумал, что шофера с машиной унесло взрывом. Он стал яростно чертыхаться, но потом вспомнил вдруг что к чему и вернулся от окна, все еще чертыхаясь по инерции.

— Ладно, ничего не поделаешь, — заключил он в конце концов, — есть время до вечера. Вам все равно собраться надо, вещи упаковать. Пошли собираться.

— Алишер, ты что — с ума сошел? Уходи отсюда! Ты не вовремя приехал. Ты вообще напрасно приехал. Никуда мы не поедем. Уходи немедленно!

Тут в кабинет вбежала завуч Кусако и закричала, что, кажется, у учащегося Мотосина сломана рука, а он уцепился здоровой рукой за парту и отказывается вылезать, чтобы его в больницу не увезли: уколов боится. Ульяна спустила Спартака с колен, взяла за ручку, и направилась к выходу из кабинета. Однако, Алишер протянул мальчику его паровоз, и тот вырвался от матери и схватил игрушку, обрадованный, что она еще тут, не сломалась от взрыва и все еще принадлежит ему. Поколебавшись секунду, Ульяна сказала: «Я сейчас вернусь», — и выбежала вон.

Когда она вернулась, Спартачок уже мирно сидел на коленях Алишера и катал по столу паровоз. Алишер гладил сына по голове и приговаривал: «Поедем сегодня в Алма-Ату, сынок, будем кататься на каруселях, пойдем на слона смотреть в зоопарк».

— На легковой машине поедем? — интересовался ребенок.

— Да, на «Победе» поедем. Я тебе порулить дам. Посажу тебя на колени, и поедем, а рулить будешь ты сам.

— Вот это здорово! — закричал Спартачок, — а Пашу с Васиком возьмем с собой? Пускай смотрят как я рулю!

— Нет, Пашу с Васиком не возьмем.

— А маму?

— Маму возьмем.

— А деда Ваню? А старую бабу Стешу? А бабушку Амасю? А папу Августа?

— Нет, только мы с тобой поедем, и мама. А дед Ваня к нам в гости приедет…

— Нет, пусть Паша с Васиком тоже едут. Паша слона умеет рисовать.

Ульяна резко прервала эту глупую идиллию:

— Спартак, пошли домой. Перевяжем тебе ручку по-настоящему и кушать пора. Пошли!

— А дядя останется? — растерялся мальчик. На самом деле он боялся не столько за дядю, сколько за паровоз, который теперь крепко прижимал к себе на всякий случай.

— А дядя тоже пойдет с вами, — нагло заявил Алишер, — потому что дядя с утра ничего не ел и очень голодный. И потом, я не дядя, Спарташечка, а твой родной папа. Понимаешь ли ты это? Настоящий твой папа!

Спартак вопросительно посмотрел на мать, чтобы подтвердить это последнее заявление доброго дяденьки, но мать смотрела в сторону, и Спартак возражать дяде, что его настоящего папу зовут Август, не решился. Он чувствовал, что возражать рискованно, а паровоз — дороже истины. Папа так папа. Значит, будет у него еще один настоящий папа. Он уже знал, что есть дети, у которых папы вообще нету. А у него вон их теперь сколько! Все завидовать будут. И слона он увидит… Лишь бы Васик паровоз не сломал: а то еще сядет на него верхом! Васик на все любит верхом садиться: и на собаку, и на осла, и на него, Спартака, тоже уже садился верхом и стегал веревкой — не больно было, но тяжело и обидно: ишь ты, нашел себе осла. Правда, потом и Спартак сам на Васике верхом катался, чтобы все было по-справедливости…

Ульяна пожала плечами, взяла Спартака за руку, и они пошли домой, в дом деда Вани, туда, где лежала и кашляла в своей комнате баба Стеша. «Ей надо давать порошок!», — сообщил новому дяде-папе довольный Спартак: он тащил подмышкой свой паровоз, а дяденька шел за ними и нес в мешке остальные игрушки: и медведя, и кубики, и пистолет с пистонами, которого Спартак пока еще немножко побаивался — так громко тот бабахал и вонял синим дымом.

Дома Ульяна сразу принялась хлопотать, греть еду, поить лекарством больную тетку. Алишер же затеял игру со Спартаком: учил его бороться с медведем и ставить ему подножку; учил заряжать лентами пистолет, потом стал играть с мальчиком в войну, смешно падал на пол, раскидывая руки. Спартачок был в полном восторге и хохотал. Он не сводил со своего нового дяди-папы восторженных глаз: ну до чего же ему повезло с этим вторым папой! Теперь этот папа будет его лучшим другом — лучше Васика!

Когда в горницу внезапно вошел Иван Иванович Рукавишников, приехавший на обед на своем «Виллисе» — том самом «боевом козле», которого отремонтировал для него когда-то Аугуст, то он с изумлением увидел странную картину: за большим столом сидел молодой, красивый казах, а у того на коленях восседал внук Спартак, обнимал казаха одной рукой за шею и что-то интенсивно шептал ему в ухо. Оба при появлении Ивана Ивановича обернулись к нему, и Рукавишников отметил разительное сходство между двумя. Председатель соображал быстро:

— Та-ак, кажется у нас нежданный гость. Раньше это называлось — «хуже татарина». Теперь эту обидность отменили: теперь она называется: «Незваный гость — лучше татарина». Чем обязаны высокой чести посещения, товарищ… запамятовал… Алишер, если я не ошибаюсь, судя по записи в метрике у Спартака.

— Да, это я, Иван Иванович: рад познакомиться с Вами. Давно хотел. Да все несудьба была. Но вот наконец… Как говориться: лучше поздно, чем никогда.

— Ну, насчет приятности, про это я пока промолчу. Однако, спрошу сразу: зачем пожаловали, товарищ Алишер?

— Я понимаю, Иван Иванович, что в силу некоторых сложностей в отношениях между мной и Ульяной Вы, как отец…

— … Хорошо бы покороче, товарищ, а то у меня перерыв на обед короткий.

— Что ж, покороче будет так: я приехал, чтобы забрать из этого вашего бомбежного ада своего сына и Ульяну, которую я любил и продолжаю любить. Я не могу допустить, чтобы они здесь погибли. Сегодня взрывом чуть школу не снесло: вон, Спартаку руку порезало, другому ребенку кости поломало! А следующим взрывом — я уверен — все тут снесет под метелку к чертовым собакам! Вот за этим я и приехал сюда, уважаемый Иван Иванович.