Читать интересную книгу Забайкальцы (роман в трех книгах) - Василий Балябин

— Неужто одолеют большаки?

— Одолеют. Заберут всю Россию. Да и чего же им не одолеть-то? Вот хоть бы и у нас в Чите: сидят ротозеи, правители нынешние, в комитетах своих, а заправляют всем они, большевики. Тут бы теперь не комитет этот задрипанный, а настоящую крепкую власть, навроде прежнего Ренненкампфа, посадить, да помощников ему из хороших казаков, вот и был бы порядок. Он бы их всех произвел в крещеную веру, этих комитетчиков паршивых разогнал бы к чертовой матери, а тех мерзавцев большевиков перевешал бы всех до единого. А иначе и нельзя, с ними не миндальничать, а бить их, гадов, без всякой пощады! Чтобы начисто! С корнем! — Все более распаляясь, Семен весь преобразился, синие глаза его заискрились злобой, на бледном лице пятнами выступил багряный румянец. Он вскочил с кресла и забегал по комнате. — Бить, крушить хамов! — хрипел он, задыхаясь от злости. — Но кто, кто сокрушит их? Некому! Не стало у нас настоящих казаков, измельчали все, перевелись к чертям собачьим…

— Нет, Семушка, — перебил Семена Савва Саввич, — не перевелись ишо казаки в нашем Забайкалье. Сейчас в Маньчжурии один такой объявился, есаул Семенов. Порасспросил я про него тамошних людей и даже в лицо его видел мельком: молодча-ага, рыжеусый такой, среднего росту. А родом из наших казаков, второго отдела, Дурульгуевской станицы.

— Слыхал и я про Семенова, — успокоившись, заговорил Семен. Порыв ярости у него прошел, он снова сел в кресло, положил руки на подлокотники. — Слыхал и читал в газетах, он на станцию Маньчжурия приехал добровольцев вербовать в Монголо-Бурятский конный полк и с ним должен был выступить на фронт.

— Во-во, это самое, — с живостью подхватил старик, — только теперь у него уж не полк, а целая армия. Это, братец ты мой, как поскажут, башка-а, чин у него тово… не шибко большой, а ума на десять генералов хватит. Ну сам подумай: есаул, а целой армией командует, даже генералы у него в подчинении. Интендантство у него большое, полковник им заведует, хоро-оший человек, я ему пудов двести мяса и два бочонка масла сдал… Ну, это к слову, теперь о главном, о Семенове, значит.

Савва Саввич покосился на дверь, потом встал со стула, бесшумно ступая ногами, обутыми в мягкие козьи унты, открыл дверь. Там было пусто. С кухни доносились голоса Макаровны и Матрены, бряканье посуды, вкусно пахло поджаренным луком. В соседней комнате стучала швейная машина, Настя что-то шила. Вернувшись обратно, Савва Саввич придвинулся со стулом ближе к Семену, заговорил вполголоса:

— Так вот, Семушка, он, этот Семенов самый, и есть то, что нам надо. Это наш спаситель, дай ему господь удачи во всем. Он уж и с Японией союз заключил, и с китайскими генералами, какие за старые порядки стоят, стакнулся, одним словом, тово… большого размаха человек, потому у него в армии и оружия, пулеметов, пушек, всяких припасов, обмундирования, провианту — всего хватает. В походные атаманы его уже прочат, и правильно, это, братец ты мой, управитель будет тово… почище твоего Реденькампа. В Маньчжурии тоже была эта мразь — большевики появились, так он их, братец ты мой, живо к рукам прибрал. У него, брат, суд короткий; раз-два — и тово… записывай в поминальник за упокой.

Семен, одобрительно улыбаясь, кивнул головой:

— Правильно, чего с ними валандаться. Да-а, это атаман будет, действительно, теперь только такой и нужен.

— Я давно говорю, что без строгости нам никак нельзя. А посмотрел бы ты, какой у него в армии-то порядок, прямо-таки как при царе: на казаках полушубочки новые с погонами, а на левом рукаве у каждого эдакий вот, — Савва Саввич начертил на рукаве у своей рубахи ромб величиной со спичечную коробку, — черный лоскуток, а на нем желтые буквы «О. М. О.», это значит: Особый маньчжурский отряд. Винтовки у них японские, коротенькие такие, карабины называются, у пехоты винтовки тоже японские, и штыки у них наподобие кинжалов. Парод к нему подбирается отчаюги, молодец к молодцу, и наши казаки, и буряты, монголы, харчены какие-то, всяких там полно, а он ишо продолжает набирать, силы накапливает. Кстати, Семушка, и я побывал у него в штабе, разговаривал там с полковником Бакшеевым, тоже из наших казаков, не то Маккавеевской, не то Титовской станицы, отделом он заведует, где людей вербуют в семеновскую армию. У них, братец ты мой, во всех наших станицах свои люди есть, какие казаков к ним вербуют, даже и в Чите, под самым носом у этих комитетчиков плюгавых.

— Да этих слюнтяев, — Семен осклабился в презрительной улыбке, — им и бояться нечего, они даже рады будут, если Семенов большевиков уничтожит.

— Наверно, так оно и есть. Так вот, Бакшеев, оказывается, и меня знает по читинским поставкам, он в германскую войну в интендантстве работал в Чите. Ну, разговорились мы с ним, и очень просил он меня тоже заняться этим делом, людей к ним вербовать, и я, Семушка, недолго думая, тово… согласился… Как ты на это смотришь?

— Правильно, тятенька. — Розовея от радости, Семен пристукнул ладонью по подлокотнику. — Хорошее дело! Нам стоять в стороне от него было бы совестно, и я тебе помогать буду. Какие у них условия для добровольцев-то?

— Значит, не ошибся я, — обрадовался Савва Саввич, — а условия у них такие… — И он рассказал сыну, что Семенов обещает каждому поступившему к нему на службу бесплатное обмундирование, коня с седлом и все, что требуется казаку, и, кроме того, двести рублей в месяц жалованья. — И нас, Семушка, не обидят. За каждого казака, которого мы уговорим и отправим к Семенову, нам особая награда будет.

— Да бог с нею, с наградой, — отмахнулся Семен, — я согласен своего отдать им половину, лишь бы дело у них получилось.

— Получится. У такого молодца атамана да чтоб не получилось! Он их вдребезги разнесет, всю эту Совдепию поганую вместе с Лениным ихним. А нам, Семушка, от своего отказываться тоже не след, дело делом, а что мне причитается, вынь да положь.

В этот вечер у отца с сыном разговор затянулся надолго. Макаровна уже раза два стучала в дверь, звала ужинать, а Савва Саввич, ответив ей: «Сейчас, Макаровна, сейчас», снова продолжал разговор.

— Ну, съездил я, слава богу, хорошо, все продал в доброй цене, оптом, кое-чего приобрел для домашности, а остальные деньги в русско-азиатский банк перевел на твое имя.

Семен благодарно кивнул отцу головой:

— Спасибо, тятенька, большое спасибо.

— Не стоит, Семушка. Я там ишо и тово… домишко присмекал на всякий случай. Кто его знает, как оно дальше-то обернется, а запас карману не дерет…

— Это, тятенька, тоже верно. Может такой момент подойти, что из своего дому бежать придется.

— Вот об этом-то и я думал. Все может случиться, а теперь, в случае какой неустройки, махнем в Маньчжурию, а там и угол свой будет, и денежки в банке. Переживем эту канитель, а там видно будет. А теперь пойдем-ка поужинаем.

* * *

К вербовке казаков в белую армию атамана Семенова Савва Саввич приступил на второй же день после разговора с Семеном. Первым к нему сам пришел Костя Тюкавкин, широкоплечий здоровяк с огненно-рыжим чубом. Пришел он попросить для работы лошадь.

Уже очутившись в ограде Саввы Саввича, Костя струхнул, так как знал за собой еще не отработанный долг.

К радости Кости, Савва Саввич принял его ласково, про долг не упомянул и даже пригласил в горницу.

Костя хотя и вытер унты о домотканый половик, шел за хозяином на носках, боясь наследить. В горнице Савва Саввич пригласил гостя сесть, спросил:

— За каким случаем ко мне?

— Коня бы мне, Савва Саввич, из молодых, чтобы обучить его и поробить на нем, пока зимняя дорога, — можно будет?

— А чего же не можно-то, возьми. Поди, уж присмотрел какого?

— Буланый приглянулся, выложили нынче которого, вот его бы, Савва Саввич?

— Глаз у тебя, братец ты мой, тово… наметанный. — Савва Саввич усмехнулся, провел рукой по бороде, сел на стул напротив Кости. — Мда-а, Буланко этот, ежели кому тово… года подошли служить, так в строевики лучше и не сыскать. Ты сам-то какого сроку службы?

— Девятнадцатого, на будущую осень на выход.

— Во-от как! Значить, Буланко-то тово… как раз подойдет тебе в строй.

— Да уж лучше-то этого Буланка и желать бы не надо, только где же нам… — Костя, потускнев лицом, с трудом подавил в себе тяжелый вздох, — не подойдет, не по карману, Савва Саввич. А потом, я ишо так слыхал, что кони-то теперь от казны будут казакам.

— Это, братец ты мой, ишо на воде вилами писано, власти-то вон ноне как меняются: то Керенский, то Совдеп, то комитет какой-то там, сам сатана не разберется в нонешних властях. Так что тово… понадеешься на казну и останешься без коня… А Буланко, братец ты мой, стоит только захотеть, и твой будет.

У Кости глаза полезли на лоб от удивления.

— Мало бы я чего захотел, а платить-то за него, рази што в долг поверишь, Савва Саввич?