- К Фроленкову, товарищ полковник.
- Очень хорошо, а то он в бою бывает излишне горячим. Вы будьте в батальоне Нагопетьяна. Он хотя и смелый парень, даже слишком, но смотреть за ним надо. Может и сам пойти в атаку, никак не отвыкнет от привычки взводного. Воротынцев, - позвал Гришин небольшого роста командира, - Антон Корнеевич, а вас куда определили?
- В полк к Тарасову.
- Разумно. Полк необстрелянный, учтите это. И посмотрите там за комиссаром, это между нами, конечно. Связь можете держать непосредственно со мной. Я вам верю, Антон Корнеевич, - и Гришин крепко пожал Воротынцеву руку.
И Архипов, и Воротынцев были горьковчане, а к ним полковник Гришин питал особую слабость. Больше доверял, чем другим, и сейчас был уверен, что оба они не подведут и задачи свои выполнят.
Утром 11 декабря полковник Гришин сел в сани и поехал на последнюю рекогносцировку перед наступлением. В 771-м полку он долго рассматривал из окопа село Буреломы.
- Ну, как, Малхаз Ираклиевич, волнуетесь? - спросил Гришин майора Гогичайшвили.
- Есть маленько, товарищ полковник. Ночью наши привели пленного. Хотите посмотреть?
- Давай своего пленного. Давненько с немцами не спорил, - и Гришин пошел по ходу сообщения в блиндаж командира полка.
- Пригнитесь, товарищ полковник. Снайпер может стрелять, мою шапку прострелили, - услышал Гришин знакомый голос.
- Багадаев? Шапку тебе прострелили? Как твои артисты?
Политрук Багадаев, приземистый бурят с раскосыми глазами на плоском лице, был завклубом дивизии, с бригадой артистов давал концерты на передовой. Гришин знал, что однажды бригада, переходя из одного полка в другой, напоролась на немецкую разведку, но Багадаев не растерялся, принял бой со своими музыкантами, двоих немцев они тогда убили, а остальных отогнали выстрелами.
- Я слышал, ты и немцев развлекаешь? - снова спросил его Гришин.
- Было, товарищ полковник. Вчера поставил на патефоне "Катюшу", смотрим, а немцы высунулись из окопов - слушают. Интересная наша песня и для них оказалась.
- Завтра им будет "Катюша", - сказал Гришин, - она им не только споет, но и сплясать заставит.
Вошли в блиндаж. Пленный сидел на корточках.
- Разрешите доложить, товарищ полковник, - обратился к Гришину лейтенант Бакиновский, начальник разведки полка, - пленный - рядовой Эрик Ферстер, двести девяносто третья пехотная дивизия.
- Какие дал сведения?
- А никаких. О целях войны и то не знает. На все кивает головой, говорим ему: "У тебя что, голова мякиной набита?" - "Я, я,", - отвечает.
- А вид-то, вид, - поморщился Гришин.
Пленный был в грязной шинели, в истоптанных коротких сапогах, в старой пилотке на ушах, небритый и очень худой.
- А знаете, что мы у него в кармане нашли? - спросил Бакиновский, Иконку Казанской божьей матери. Вот украсть ее - ума хватило.
- Смотрите, оставит вам вшей немецких. Кто его привел?
- Красноармеец Козлов. Сам был ранен, но нес нашего раненого бойца и вел пленного.
- Козлов? Это тот, которого вы Эвой зовете? - спросил Гришин.
Козлов, простодушный тамбовский парень, свое прозвище получил за то, что часто от удивления говорил: "Э-ва...".
Полковник Гришин заметил среди командиров секретаря дивизионной газеты политрука Мазурина.
- Я газету привез, товарищ полковник, первый номер, - радостно сообщил ему Мазурин свою главную новость.
- Отлично, как раз перед наступлением. Я в штаб, могу прихватить с собой.
В двадцатых числах ноября в дивизию наконец-то прибыл редактор газеты старший политрук Дмитрий Васильев. Оказалось, что с Мазуриным они виделись и раньше, под Трубчевском. Там Васильев работал в редакции фронтовой газеты. В первый же вечер они подружились. Дмитрий Михайлович оказался интересным человеком и отличным рассказчиком. Невеселый внешне, по внутреннему складу он оказался душевным человеком, и Мазурин скоро понял, что он умеет ценить дружбу. В дивизии Васильев быстро познакомился со всеми работниками политотдела, любил бывать и на передовой.
Имелась у Васильева интересная привычка: не мог ужинать один, обязательно в кампании, чтобы можно было пообщаться. Да и сам ужин для него был обычно поводом для какого-нибудь разговора. Биография у Васильева оказалась интересной. Ивановский рабочий, старый партиец, в гражданскую чапаевец, он был знаком и с Маяковским. Стихи писать начал с юности. Сначала рабкор на заводе, потом журналист ивановской газеты "Рабочий край", перед войной - редактор газеты в Вязниках. На фронт пошел добровольно. Когда он приехал в дивизию, редакции как таковой не было - ни сотрудников, кроме Мазурина, ни материальной базы. Но у Мазурина уже был собран материал, в частях подобраны корреспонденты и, посоветовавшись, они на следующий же день обратились к начальнику политотдела дивизии с предложением поехать в ближайший райцентр и там отпечатать номер. Газете придумали название - "За Родину!", составили план номера, Кутузов одобрил, и в тот же день на санях они поехали в Воскресенское, ближайший к дивизии райцентр в Рязанской области. Через несколько дней номер был отпечатан, тиражом в сто экземпляров. Распределили газету по ротам, и надо было видеть, с каким интересом и удовольствием бойцы держали в руках собственную газету и читали статьи и заметки о себе и своих товарищах.
- Когда думаете второй номер выпускать? - спросил Гришин Мазурина, когда они отъехали от штаба полка. - Угощайтесь, фрицевские. - Гришин протянул пачку сигарет в яркой обертке.
"Юно", прочитал Мазурин на пачке.
- Разведчики дали попробовать.
- Думаем в ближайшие дни выпустить, товарищ полковник, но теперь материал нужен о наступлении. А вообще, чаще, чем раз в неделю, не получится: далеко ездить в типографию.
- Товарищ политрук, как вы думаете, что сейчас у нас в дивизионной газете должно быть главным? - спросил Гришин Мазурина.
Мазурин удивился вопросу, что командир дивизии, человек, далекий от газетных дел, советуется с ним.
Он в нескольких фразах высказал свое мнение. Гришин внимательно выслушал, не перебивая, а потом сказал:
- Передовая статья, по-моему, должна быть более масштабной. Конечно, о начавшемся контрнаступлении, о взятии Ростова, Тихвина, о работе тыла. Но подчеркнуть также, что война с фашизмом разгорается по всей земле. Англия объявила войну Финляндии, Румынии, а США - Японии. Надо, чтобы люди поняли: в мире в целом начинается перелом в нашу сторону. Надо вселить в людей не только надежду, но и уверенность в нашей победе.
Мазурин слушал Гришина и оценивал его профессионально, как газетчик. Он уже довольно много слышал о командире дивизии от других и - только хорошее. В дивизии полковника Гришина уважали заслуженно. Заметно было, что у него ум преобладает над чувствами, всегда умеет требовать от подчиненных. А если и просил о чем-нибудь, то так, что нельзя было не выполнить. Очень собранный, с людьми говорит без позерства. Своего мнения навязывать не стремится, очень располагает к себе в неофициальной обстановке.
(adsbygoogle = window.adsbygoogle || []).push({});