как из него в разные стороны поскакали огромные золотые монеты, на подобие той, что Ник подарил Кире. И в довершение ко всему, маленькая круглая бутылка, похожая на пузатый флакон для духов, с громким звоном разбилась вдребезги о деревянный пол. Дэн и Тони заржали в голос и оба достали свои навороченные телефоны, чтобы заснять происходящее на камеру. Гоблинша громко душераздирающе завизжала, и, прикрываясь обрывками юбки, побежала прятаться за старую тумбу-кассу. Проклятье! Все ее планы пошли прахом!
Но самое худшее и интересное было еще впереди…
Из разбитой бутылки, что выпала из-под пышной юбки продавщицы, с шумом вырвалось светящееся газовое облако, постепенно превращаясь в пылающий огненный силуэт, чем-то напоминающий человеческий. Все присутствующие зажмурились от яркого света и даже я – кот, прячущийся под плотным зеленым плащом.
Все оказалось проще простого – гоблинша прятала все свои «ценности» под юбкой. И золото, и волшебную бутылку, в которой был заточен сильнейший Ифрид. А все потому, что Марк мгновенно обо всем догадался – что предусмотрительная продавщица, как улитка, носит все свое добро с собой, едва та произнесла фразу «… и для сохранности всегда носите лампу джинна с собой!»
Нельзя было сказать однозначно какие именно, но многие из последующих событий тоже были запланированы расчетливым Демоном. Ифрид, впервые получивший свободу за сто, а может быть, и тысячу лет, стал с диким ревом носиться по магазину, переворачивая все вверх дном и разбивая ценнейшие товары вдребезги. Затем он, наконец-то, заметил открытый камин, тот самый, через который в магазинчик свалились мы, и пулей кинулся туда. Но на пути ему встретился Лекс, на бешенной скорости столкновение было неизбежно. Раздался глухой удар и парень, словно тряпичная кукла, отлетев в сторону, ударился о деревянную стену и затих на полу. Ифрид же с радостным ревом вылетел через камин из душного тесного магазина на палубу.
– Мой Ифрид! Украли! – заверещала гоблинша и, не стесняясь своих розовых трусов, побежала поперек магазина прямо к камину. – Грабеж! Провокация!
– Мой смертный! – мартышка в ужасе схватилась за свою маленькую безмозглую голову, скача в совершенно противоположном направлении. Туда, где лежало бездыханное тело Лекса. Его лицо и руки были совершенно черными от сажи. – Спалили, варвары! Поджарили, как котлету!
– Мой хозяин! Кто же мне теперь лоток менять будет? Вискасу насыплет? – вздохнул я про себя, закрывал глаза своими пушистыми лапками, и тут же открыл, чтобы не пропустить самое интересное.
А именно – нечто странное происходило с Тони. Парень затрясся мелкой дрожью, весь побледнел, а затем… потемнел. Его кожа быстро приобретала красновато-коричневый цвет, лицо вытягивалось и покрывалось короткой шерстью. Парень, что-то отчаянно хрипя, быстро уменьшался в размерах, и согнулся пополам, встав на четвереньки. Его руки и ноги одновременно превращались в мохнатые лапы с длинными когтистыми пальцами, а сзади появился, становясь все длиннее и длиннее, толстый голый хвост. Он стал самой обычной дикой… крысой, ярко-каштанового оттенка – цвета его густых вьющихся волос. Новоиспеченный грызун испуганно громко пискнул и сердито оглядел всех присутствующих блестящими зелеными глазами, которые вдобавок отчего-то светились не по-крысиному. Гоблинша весьма неуместно очень громко взвизгнула и запульнула в бедолагу каким-то старым талмудом в затертом кожаном переплете. Она промазала, и пролепетав что-то невнятное вроде «Сожрал немытое гоблинское яблоко и стал тем, кем всегда и был!», потянулась к прилавку еще за чем-нибудь тяжеленьким. Но Тони не стал больше испытывать судьбу, а кинулся со всех своих четырех лап в первую же щель между половицами. Вместо него на деревянном некрашеном полу остался валяться лишь телефон с потухшим разбитым экраном. Наша мартышка разочарованно цокнула, проводив вполне безразличным взглядом грызуна. Очевидно, что Демон вполне сможет найти и использовать Тони даже в образе крысы.
Но самое интересное только начиналось. Осколки разбитой бутылки, из которой только что вылетел пылающий Ифрид, стали сами собой с пола взлетать вверх и кружиться вокруг ошеломленного Дэна. Парень только успел подняться на ноги, и теперь отбивался от них, как от надоедливых ос. Они полностью окружили его, вращаясь все быстрее и быстрее, так что из-за огромной скорости их стало почти не видно. Затем, произошло нечто необъяснимое ни с точки зрения человеческой логики, ни кошачьей. Осколки сами собой преобразовались в огромную стеклянную бутылку, внутри которой оказался Дэн, словно в прозрачной ловушке. Он что-то отчаянно кричал, неистово стуча огромными кулаками по прочным стенкам.
– Бутылка не может оставаться пустой, – пробормотала гоблинша словно во сне, так же, как и все, она наблюдала за происходящим с открытым ртом из которого торчал сломанный клык. – Тот, кто выпустил джинна, становится новым джинном. Он разбил волшебную бутылку и теперь на веки обречен исполнять чужие желания.
– Компактно-то как! – обрадовалась мартышка, ловко подхватив лапой вернувшуюся к прежним размерам бутылку, прочно закупорил ее маленькой коричневой пробкой, и запихнул находку в карман грязных штанов Лекса. Парень все еще лежал без сознания совсем недалеко от меня, так что мне удалось хорошо рассмотреть его обугленное лицо.
Все внимание Демона было сосредоточено на Лексе, но в больших черных глазах миндальной формы, как ни странно, я не мог прочитать ни сочувствия, ни волнения – лишь раздражение и досаду. Обычно так смотрят хозяева на свой сломанный телефон. Достаточно новый, но уже с истекшей гарантией.
– Этот бракованный смертный помирает уже третий раз за сегодняшний день! – тихонько пробормотала обезьяна, склонившись над телом Лекса и тормоша его лапками за худые плечи. – О, хвала троллям! Сам очухался!
И, действительно, мой непутёвый хозяин стал подавать признаки жизни – задергал плечами, широко раскрыл свои теперь уже медово-карие, а не серо-голубые, глаза и даже громко выругался:
– Блин! Где я?! – вопросительно взглянул он на довольную мартышку, а затем оглядел свои почерневшие руки и костюм. – Почему я такой грязный? Да что это?
– Потому что ты поцеловался с Ифридом! – пропищала обезьянка, но подобное «неправдоподобное» объяснение только еще больше озадачило Лекса.
– С кем целовался? – оторопел парень и принялся лихорадочно ощупывать свое чумазое лицо. Все было цело – и нос, и рот, и уши, лишь только на его голове полностью сгорели волосы, брови и ресницы. Вдобавок его кожа теперь стала черней угля, и потому он превратился в совершенно другого человека. Лысый и сердитый, он стал чем-то похож на своего отца. – Какой еще Ифридой?
– Не бойся, мы тебя отмоем, – проигнорировала его вопрос Мартышка. И видя, что ошарашенный Лекс вытащил из кармана бутылку, в которой все еще бился о стенки миниатюрный Дэн, пригрозила. – Не трогай джинна, а то разобьешь! Вставай, мы уходим.