А еще они меньше всего теоретики, а как бы ни наоборот, люди, у которых действие кое-когда опережает мысль, и результатами их серьезных раздумий неизбежно будут именно ПРАКТИЧЕСКИЕ результаты.
Так почему нет ни единого доноса? Имеется ввиду - настоящего, по делу, а не про баб, пьянки, и ОЧЕНЬ богатые трофеи. Этого добра, как раз, сколько угодно.
Вариантов несколько, совсем немного, а откровенно говоря, всего два.
Не о чем доносить. Он успешно развел их так, что теперь они ненавидят и боятся друг друга куда больше, чем боятся его. Кроме того, часть из них уверена, что, в ознаменование заслуг, они теперь и вне подозрений и вне досягаемости, а имеющееся у них положение и влияние - навсегда. Никаких сговоров нет, или пока нет, тишь, гладь, божья благодать и во человецех благоволение.
Некому доносить. Высокопоставленный строевой командир имеет довольно возможностей вычислить всех приставленных к нему соглядатаев, явных, полуявных и вовсе скрытых. И еще гораздо больше возможностей к тому, чтобы на вполне законных основаниях зачистить и тех, и других, и третьих, и попросту вызвавших подозрение. Во время активных боевых действий это делается методом отдачи вполне оправданного обстановкой боевого приказа, при выполнении которого не выживают. Командир и сам может иметь богатый лагерный опыт, и иметь консультантов из числа давних сидельцев, что всякого рода стукачей вычисляют безошибочно и точно. Положение усугубляется тем, что в нашей, на семьдесят процентов крестьянской, армии в последнее время что-то очень высока смертность среди особистов. А без официального особиста эффект от деятельности сексотов близок к нулю. А за два года, так или иначе, с иными перегибами, на фронте можно зачистить ВСЕХ. Попросту убив или перевербовав, или намертво изолировав, поймав на компромате или подкупив.
Если так, то дело плохо. Может быть - совсем плохо. СОВСЕМ - это когда, скорее всего, ничего не удастся сделать.
... По уму выходило так, но - не верилось. Вопреки всему. Кроме того, проявив излишнюю подозрительность, можно задеть такие нити, которые заставят действовать тех, кто до того момента ни о каких переворотах даже и не думали. И ведь не угадаешь, не уловишь точно момент, когда пора переходить от решения проблем, связанных с чужими армиями, к не менее сложным, но связанным уже с армией своей. Победоносной, неслыханно популярной в народе, сделавшей непобедимых фашистов начисто.
Образ доблестных чекистов, а также их неоспоримые заслуги в достижении общей победы в сознании отдельных малосознательных граждан на этом фоне как-то тускнел. Это было страшно несправедливо, помимо колоссальной работы не по охране даже, но - по СОХРАНЕНИЮ тыла, войска НКВД неоднократно буквально останавливали развал фронта и в сорок первом, и в сорок втором. И, при нужде, беспрекословно становились на пути наступающих фашистов плечом к плечу с армейцами. В конце концов, геройские пограничники, первыми встретившие гитлеровские полчища, тоже относились к числу сотрудников НКВД. Вот только в памяти широких масс фронтовиков застряли исключительно нацеленные в спину пулеметы заградотрядов, да липкий взгляд тухлых глаз родимого особиста. По-другому просто нельзя. Если не поддерживать противопоставления одних - другим, допустить создание чего-нибудь вроде "боевого братства", то ни о каком контроле, разумеется, не будет и речи. На практике это выливается во взаимное недоверие и неприязнь, доходящую, порой, до ненависти*.
Заметим кстати, что особенно низкая сознательность в этом плане наблюдалась среди фронтовиков, так или иначе связанных с дивизионной, армейской и фронтовой разведкой, а также бойцов штурмовых подразделений.
В единый механизм две эти, во многом враждебные, структуры объединялись только на более высоком уровне, стоящем над ними обеими. Так, по крайней мере, должно было быть.
* Почти без исключения. И до войны, и во время, и после. Мало того. Нередко наблюдалось совершенно лишнее соперничество, недоброжелательность, чуть ли ни враждебность между родами войск. И не только в СССР. Притчей во языцех является соперничество между армией и флотом в Японии. Настолько, что зачастую мешало делу. И в США. Да почти везде. И в Рейхе. Армейцы не любили СС. Даже своего, вроде бы, брата-фронтовика.
- Ну ладно, - Япония, еще кое-что по мелочи, на это все не нужны. Дай бог, если один из пяти-шести. Да и не надолго это. Остальных-то куда?
- Капиталистическое окружение куда денешь?
- Это что? Англия на острове и американцы за океаном?Привычные слова, знаешь ли, имеют свойство терять смысл. Проливы нужны, взять можно, вот их и прихватят ПО-НАСТОЯЩЕМУ. Как положено, быстро, споро, и одной угрозой. Суэц нужен? Вот и в Египет придется влезать всерьез, то есть быстро и с минимальным риском. Гарантируем независимость, гарантируем свободу судоходства, англичане и утрутся... На все на это, включая ту же Японию, восьмимиллионная армия ни к чему. Согласен?
- Такая, как сейчас? Согласен. Половины через голову.
- А если уж совсем начистоту, то хватит и четверти.
- Ну, около того.
- Так что, - пять миллионов держать под ружьем только ради выдумки? Шибко накладно.
- С нами вместе.
- А что, есть такое мнение... сэкономить?
- Если нет, то появится. Так что, друг мой Вася, кого - в академию, преподавать, кого - военным советником в Египет, кого на пенсию, а...
- Чего замолчал-то?
- А кого-то и того. На ноль помножат. Найдут грехи, не найдут, - так выдумают. У нас это не долго, сам знаешь. Просто чтоб не платить. Но только у нас, у каждого, что-нибудь - да сыщется. Война, она, понятно, все спишет, но только когда надо.
- Ты не перегибаешь?
- А ты, понятно, не помнишь, как арестовывали просто потому что в лагере прораб нужен? Или доктор?
- Ну, это совсем недолго было. Разобрались.
- А захотели, - так и продолжили бы! И никто укорота б не дал...
- Это "политицкая целесообразность" называется. Требования текущего момента. Только я никак в толк не возьму, чего ты все-таки хочешь?
- А того и хочу.
- Чего - "того"?
- Чтоб нельзя меня было на ноль помножить просто так. Из одной политической целесообразности.
- Э-э, брат. Это ты больно многого хочешь. У нас вся жизнь на том построена, чтоб можно было именно любого. Ну, - кроме, понятно, одного. Который на самом верху. А то бардак будет. Нужно, к примеру, человека убрать, а по закону - не подкопаешься. Суды - адвокаты - свидетели. Процесс на годы и без всякого толку. Явного вражину придется отпускать, потому что у него, видишь ли, адвокат хороший... А сколько таких найдетса-а!
- Да плевать мне на всех. Пусть они сами о себе заботятся. Мне нужно, чтоб меня зацепить нельзя было.
- Ты сам понял, что сейчас сказал, нет?
- Ну хорошо. Двоих-троих. Пяток. Десяток на крайний случай.
- Десяток нельзя. Тут уж либо девять, либо одиннадцать.
- На крайняк сойдет и одиннадцать. Но не больше.
- Вредно нашим генералам по Европам-то раскатывать. У них от этого всякие мысли получаются.
- А что? У них не виноват - так и не боишься. Аж завидно, ей-богу!
- Это ты от войны устал, вот покою и завидуешь. Отдохнешь, - и пройдет. Но только если ты думаешь, что тебе первому эти опасные мыслишки в голову пришли, то ши-ибко ошибаешься... Оно, понимаешь, если у людей обстоятельства одинаковые, то и мысли обычно сходятся.
- И много вас таких... единомышленников?
- А, почитай, каждому есть чего терять. Либо бояться. Жуков к власти привык, как к марафету, жить без нее не может. Костя, понятно, боится назад в лагеря загреметь. И понимает, что вряд ли, а все равно боится. Это, понимаешь, такой страх, который навсегда. У кого рыло в пуху, а пока война - не трогали. Некоторые, веришь, - богатыми людьми стали и совсем не жаждут добро отдавать. Ни в казну, ни еще кому. С некоторыми и вообще смех: завели себе на фронте молоденьких блядешек, пока война - смотрели сквозь пальцы, а когда кончится - что будет? К старой бабе возвертаться, которая, к тому же, встретит сковородкой? Это, к примеру, маршала-то? Как видишь, если по отдельности брать, то ничего красивого... Но знаешь, - что? После того, как МЫ отломали такую войнищу, нас опять - к ногтю!? За какие, спрашивается, заслуги, КТО-ТО будет нами после этого распоряжаться? Мы ничем не хуже, может, еще получше будем. Управлять-то. Научились, нечего скромничать...