Намечаемый мною срок отплытия «Дидоны» — конец декабря с. г.
С наилучшими пожеланиями, мадам, искренне Ваш Жюль-Сигисбер Русто, директор Санта-Моника, 22 сентября.
Улыбаясь, Нонна положила листок на стол.
— Я и не знала, что Русто так куртуазен, — сказала она.
— Что скажете о предложении старика?
— Оно не вызывает у меня отвращения. Наоборот.
— Русто хитер. То есть я не сомневаюсь, что он радушно примет в экспедицию меня или другого океанолога, но нужен-то ему Ур, это ясно. Вера Федоровна посмотрела на погрустневшее лицо Нонны. — Я звонила в Москву относительно предложения Русто. Вероятно, начальство отнесется к нему благосклонно. Но вопрос сейчас, милая моя Нонна, упирается в Ура.
Нонна молча кивнула.
— Я никогда не верила в пришельцев, — продолжала Вера Федоровна, барабаня пальцами по настольному стеклу. — Не укладываются пришельцы у меня в голове. Я и сейчас подозреваю во всей этой истории с Уром какую-то мистификацию. Ведь он склонен к мистификации, а?
— Нет, — покачала Нонна головой. — Он даже не знает, что это такое. Он совершенно натурален.
— Хотите сказать — непосредствен? У меня другое мнение, хотя, конечно, вам виднее. Однако незаурядность этого… гм… потомка Навуходоносора…
— Скорее уж — предка, — вставила Нонна. — И очень отдаленного. Мы по времени гораздо ближе к Навуходоносору, чем Ур — с противоположной стороны отсчета.
— Я просто потрясена этим фактом. — Вера Федоровна иронически хмыкнула. — Спуститесь-ка на землю, Нонна, и слушайте внимательно. Нам непременно надо заполучить Ура, чтобы он довел до конца свой проект. Я имею в виду обоснование этой странной штуки, обнаруженной вами на Джанавар-чае. «Джаномалию» эту самую имею в виду. Теперь, когда установлено, что Ур якшался с высокоразвитыми пришельцами, к его проекту могут отнестись весьма серьезно. Понимаете?
— Да. Только мне неприятно это выражение — «якшался».
Вера Федоровна яростно прищурилась на Нонну, потом тряхнула своей медно-рыжей гривой, усмехнулась:
— С вашим пуризмом, милочка, вам следовало бы держаться подальше от океанологии. Сама не знаю, почему я вас терплю… Ну, короче. Все сейчас зависит от Ура — наша океанская тема, экспедиция, а может быть, и более значительные вещи. Ур живет сейчас у родителей в колхозе. Это недалеко от города… да вы же бывали там. Поезжайте в колхоз и уговорите Ура вернуться в институт, хотя бы на время подготовки проекта. Передайте ему приглашение Русто и кстати — присланный им пакет. У Нины возьмете письма для Ура. Письма и посылка Русто — достаточный повод для визита, как вы считаете?
— Достаточный… Но мне не хочется, Вера Федоровна… Пошлите лучше Горбачевского.
— Нет. Горбачевского можете взять с собой, но уговорить Ура сумеете только вы. Нечего смотреть на меня голубыми глазами — я знаю, что говорю. Идите и творите мою волю.
С рассеянным видом вернулась Нонна к себе в рабочую комнату. Там Валерий и Рустам усердно трудились над вертикальным разрезом солености воды в восточной части Каспийского моря. Нонна попросила Валерия отвлечься и принялась «учинять разнос». Тот хмуро вертел на столе флакон с тушью.
— Ну, хватит, — сказал он, не дослушав до конца. — Сколько можно воспитывать? Все ясно — нарушил, попался, готов к наложению взыскания. В перерыв отработаю полчаса, затраченные из служебного времени. А брать или не брать у студентов заказы — это мое дело.
— Не только твое, — вяло возразила Нонна. — Ты приучаешь студента к халтуре и безответственному отношению…
— Да ничего я не приучаю! — вскипел Валерий. — Парню плохо дается курс деталей машин — ну и что? Почему сразу уж — халтура и безответственность?
— Тихо, тихо, дорогой, — мягко вмешался Рустам. — Не надо шуметь. Нонна права в одном, ты — в другом. Если студент сам не хочет или не может чертить, так он найдет, кого попросить. Валера откажется — другой ему начертит. Скажи? Так уж лучше пусть Валерка заработает, нет? Только не в ущерб, конечно. А шуметь не надо, — ласково повторил он. — Зачем омрачать атмосферу?
— Миротворец! — проворчал Валерий, искоса взглянув на Нонну.
Взглянул — и поразился. Нонна сидела за столом, сжав пальцами виски; горькая вертикальная складочка врезалась в гладкий, безоблачный лоб, и по щекам медленно катились слезы.
Глава третья
ЕСЛИ ГОРА НЕ ИДЕТ К МАГОМЕТУ…
Словно буря, все то, что дремало подспудно,
Осадило мой разум, и он отступил,
И носился мой дух, обветшалое судно,
Среди неба и волн, без руля и ветрил.
Ш а р л ь Б о д л е р, Цветы зла
С двумя ведрами воды шел Ур от колодца. По-утреннему длинная тень скользила слева, изламываясь на ограде из нетесаных камней. Шуршали под ногами облетевшие листья.
Из всех земных дел ему больше всего нравилось это — носить воду. Это была хорошая работа: мышцы напряжены, а мысли пролетают легко и свободно, и ты идешь сквозь утреннюю игру света и тени, ни на чем особенно не задерживая взгляда, только посматривая, чтобы не выплеснулась из ведер вода.
Потом, запивая крепким чаем добрую половину свежеиспеченного чурека с маслом и сыром-моталом, Ур благодушно слушал, как мать убеждает отца в необходимости купить пылесос. Она видела такой в городе, когда жила у тети Сони, — красный, гудящий, с длинным хоботом, в который будто ветром несло обрывки бумаги, пыль, просыпавшуюся в кухне крупу.
— Не надо нам пылесоса, — запинался на трудном слове Шам.
— Надо! Надо! — Каа ввинчивала в мужа неистово горячий взгляд. Разве мы хуже других людей, у которых есть пылесос?
Ур посматривал на гостя. Павел Борисович Решетник слушал перепалку хозяев с тонкой непроницаемой улыбочкой и прихлебывал чай с сухариком. От жирной баранины, которой вот уже больше недели Каа потчевала гостя, у Павла Борисовича что-то разладилось в желудке, и он второй день обходился минимумом еды и питья. На госте был синий спортивный костюмчик, обтягивающий раннее брюшко. Очки его сидели немного косо.
«Наверное, смакует необычность сочетания слова «пылесос» со старошумерским диалектом», — подумал Ур, приметив тонкую улыбочку гостя.
— Веник очень хорошо подметает пол, — высказался Шам, вытирая ладонью губы и поднимаясь из-за стола.
— Пылесос лучше! — твердо стояла Каа на своем.
После завтрака Шам отправился на ферму. Он снова работал теперь на животноводческой ферме, более того — был как бы правой рукой ее нового заведующего, чем очень гордился. Гость принялся помогать Каа прибирать со стола и мыть посуду, и они заговорили о разных разностях, а Ур побрел в дальний угол двора, где под навесом стояла деревянная тахта.
(adsbygoogle = window.adsbygoogle || []).push({});