Читать интересную книгу Ганнибал. Роман о Карфагене - Гисперт Хаафс

Антигон не сводил глаз с ровных рядов легионеров. Они построились тремя линиями, почти полностью перекрыв долину. Правый фланг занимали нумидийцы Масиниссы, левый — италийские всадники под командованием Лэлия.

Построение войск Ганнибала было, естественно, иным. Оно напоминало восемь четырехугольников, развернутых боком к противнику. Левое крыло подпирали конные пуны, набранные преимущественно из жителей городов и селений восточного побережья, правое — нумидийцы Тихайи. Растянувшиеся тонкими линиями перед боевыми порядками обеих сторон легковооруженные воины уже осыпали друг друга ливнем стрел и дротиков и начали сближаться, постепенно наращивая темп, когда в тылах римлян вдруг протрубили сигнал к отступлению. На поле боя вышли слоны. Антигон попытался было сосчитать их, но этому помешало пыльное желтое марево. Рядом Сципион выкрикивал приказы, но грека они как-то вдруг сразу перестали интересовать.

Вторая попытка. Туча медленно рассеялась, и Антигон увидел, что римляне стояли теперь четырьмя рядами, а Ганнибал в свою очередь перебросил легковооруженную пехоту на фланги и поставил в середину слонов, катафрактов и несколько тысяч гоплитов.

— Нет, они нас точно сомнут, — в голосе Сципиона зазвучал нескрываемый страх — О боги Рима! Неужели он и впрямь всегда находит выход? Отступать! Немедленно отступать!

Третья попытка. Теперь принцепсы стояли непосредственно за манипулами гастатов, образуя в римском боевом строе сплошные проходы. Антигон вспомнил, как Ганнибал в свое время подробно рассказывал им о тактике римских легионеров. Вот только когда это было? Перед битвой при Треббии? Или позднее? Пыль забивала рот и ноздри, дышать становилось все труднее. Антигон надрывно закашлялся и прикрыл половину лица краем короткого широкого плаща.

Армия Ганнибала теперь представляла собой треугольник, но опять-таки нацеленный боком в центр римского войска. Слонов перевели на фланги, за ними немедленно начала сосредоточиваться конница. Легковооруженные пехотинцы в очередной раз обстреляли друг друга стрелами и дротиками, и снова консул не решился начать атаку.

Антигон потерял всякое ощущение времени. Он был уже почти уверен, что такого сражения мир еще не знал. Грек осторожно тронул Корнелия за плечо, а когда тот обернулся, бросил ему прямо в лицо:

— Прикажи закончить битву!

— Что? — Сципион нервно дернул щекой, лицо его налилось кровью, в голосе зазвенел гнев. — Что?

— Прикажи закончить битву. Проявленных вами обоими сегодня проницательности и умения управлять войсками хватило бы на три обычных войны. Никогда еще не было таких армий и таких великих стратегов. Ну разве не преступление так себя растрачивать только на одну битву? И главное, зачем понапрасну губить людей?

Сципион замялся. Он растерянно заворочал крепкой бычьей шеей и с силой соединил кончики цепких твердых пальцев.

— Выходит, я… я должен… — запинаясь, пробормотал он.

Консул облизнул сухие губы и уставился пустым взором куда-то поверх головы Антигона.

— Ты ничего не должен, римлянин. Не требуй от богов слишком многого. Мир, можно сказать, у тебя на ладони — так неужели ты предпочтешь ему кровопролитие? Стоит ли так себя принижать?

Сципион в раздумье опустил голову. Но тут прискакал очередной гонец с донесением, и складки на лице консула мгновенно затвердели. Он плотно сжал губы и отвернулся, давая понять, что не желает больше разговаривать с греком. Антигон тяжело вздохнул и окинул хмурым взглядом долину.

Теперь Ганнибал выставил впереди слонов, которых грек насчитал едва ли не восемьдесят. Такого количества слонов у стратега никогда не было. Но, как выяснилось в дальнейшем, эти недавно отловленные огромные животные были совершенно непригодны для боя.

Далее тремя рядами, примерно по двенадцать тысяч человек в каждом, стояли пехотинцы, представленные в основном уцелевшими воинами Магона и недавно завербованными наемниками — лигурами, галлами, балеарцами, маврами. Затем выстроились ливийцы и пунийские ополченцы. И наконец, позади всех, составив вплотную огромные щиты, вытянулись сплошной линией лучшие из лучших — непобедимые ветераны Италийского похода.

Хрипло запели трубы, возвещая начало атаки, и вперед мерной поступью двинулись слоны. Гастаты брызнули им навстречу дождем дротиков. Несколько слонов повернули обратно, остальные вбежали в проходы между манипулами. Сципион медленно отправил всадника из летучей когорты к велитам с приказом прикрыть манипулы сзади сплошным строем на случай возвращения животных.

Мир окончательно погряз в огромной туче пыли, стуке, звоне и скрежете железа, стонах раненых и каком-то нечеловеческом многоголосом рыке. Понять, что происходит, можно было лишь из обрывков донесений и сигналов боевых рожков, в которых Антигон, к великому своему сожалению, совершенно не разбирался.

Постепенно, однако, картина начала проясняться, и сердце Антигона болезненно сжалось, когда он увидел, как на воинов Ганнибала железной стеной надвигались легионеры. С воинственным кличем «Барра!» они беглым шагом устремились вперед, разрушая ряды наемников. Стоявшие во второй линии вчерашние горшечники, кузнецы, сапожники, стеклодувы и рыбаки в панике заметались и, не выдержав, бросились бежать, увлекая за собой ливийцев. Неопытные наемники, еще не научившиеся безгранично доверять стратегу, решили, что их предали, и чуть ли не вместе с римлянами принялись рубить и колоть ополченцев.

На холм на взмыленном коне взлетел очередной вестник. Глаза его блестели, как в лихорадке, губы потрескались. Сорванным голосом он выкрикнул какие-то непонятные Антигону слова, от которых консул даже переменился в лице.

— Чернокожий демон! — сквозь зубы прошипел он. — Нет, это поистине страшнейший из всех демонов и величайший из стратегов. Отходим! — вдруг закричал он. — Немедленно отходим! Коня мне! Быстрее!

Чуть позже Антигон узнал, что стратегу и его военачальникам удалось быстро разбросать уже вот-вот готовые превратиться в охваченное паникой скопище людей отряды наемников и ополченцев по флангам третьей линии и удлинить ее размах. Антигон так и не понял, каким образом Ганнибал сумел совершить это чудо. Затем шеренга ветеранов прогнулась и начала смыкать свои крылья вокруг наступавших принцепсов и триариев, уже начавших ломать свой строй. Будь у Ганнибала побольше конницы, она бы сейчас налетела на легионеров, окончательно сомкнула бы клещи и отрезала римлянам путь к отступлению. Тогда бы битва при Замах превратилась во вторые Канны.

Сципион сразу осознал, какая угроза нависла над его легионерами. Презрев опасность, он метался в самой гуще кровавого побоища на своем горячем, в позолоченной сбруе коне и вместе и центурионами разворачивал и отводил назад своих воинов. Загроможденное наваленными друг на друга телами убитых и раненых пространство, плохая видимость из-за закрывшего солнце облака пыли, общая толчея и неразбериха помешали отборным солдатам Ганнибала сомкнутым строем немедленно ударить по римлянам. Расчистка земли и соответственно вынужденное затишье длились чуть меньше часа, но за это время легионеры уже успели восстановить свои боевые порядки, и сражение возобновилось с прежней силой.

Неподалеку всадники Ганнибала, уведя по его приказу с поля битвы численно во много раз превосходящую их конницу противника, со звоном и лязгом сшиблись и перемешались с ней. В запыленное небо взметнулись пронзительные крики раненых и погибающих и хрипы взмыленных коней.

Бойцы Ганнибала бились насмерть. Но место одного поверженного врага тут же занимал второй, третий, четвертый. Еще державшиеся в седлах наездники изнемогали. Пот заливал им глаза, руки, сжимавшие окровавленные мечи, словно налились свинцом. Бой вылился во множество яростных единоборств. Один за другим валились бойцы на окрашенную кровью ломкую осеннюю траву. Почти все они погибли, и тогда конница Сципиона ринулась обратно. Впереди мчались нумидийцы Масиниссы. За ними, выставив перед собой копья и подняв мечи, скакали италийцы Лэлия. Их внезапное появление решило исход битвы.

Между тем на равнине перед войском Ганнибала уже забрезжила победа. Под яростным натиском уверенных в себе победителей при Каннах, на Тразименском озере, под Кротоном и еще во многих местах легионеры пятились все дальше и дальше. В их рядах то и дело возникали щели, куда немедленно вклинивались ветераны. Римские щиты трещали и раскалывались, как скорлупа, от их могучих ударов. Казалось, еще немного, и римляне дрогнут и обратятся в бегство, но тут Антигон заметил справа, возле оливковой рощи, густые клубы пыли, и сердце его кольнуло в недобром предчувствии. Он вдруг понял, что положение сейчас переменится в пользу Сципиона. Так и произошло. Натиск воинов Ганнибала резко ослаб. Отступавшие лет он еры воспрянули духом и с радостными воплями бросились вперед, а ворвавшаяся в долину с воем и свистом нумидийская конница ударила в самую середину растянутого строя ветеранов. Пятнадцатью минутами позже она бы наткнулась на выстроившихся четырехугольником, ощетинившихся копьями и прикрывшихся щитами солдат. При виде торжествующе размахивающего дротиком Масиниссы Антигон даже застонал и в бессильной ярости заскрипел зубами. Много лет назад именно нумидийцы во главе с дядей нынешнего царя массилов Наравасом принесли победу отцу Ганнибала.