— Веспер? — переспросил Солус. — Кажется, я где-то слышал эту фамилию.
— Представляете, оказалось, что он тоже учился здесь! Профессор Сатабиша преподавал ему алгольский! — оживилась Ниа.
— Ах, да… Хидори рассказывал… И как прошёл устный экзамен? — быстро произнёс он, заметив удивление в глазах девушки.
— Это был просто ужас! — всплеснула руками Ниа. — Понимаете, мой школьный учитель, он в глаза не видел ни одного алгольца. Он сам изучал алгольский по старым учебникам, и я по ним занималась. Я даже не знала, правильно ли произношу слова… Когда профессор Веспер задал мне вопрос, я словно услышала знакомый и одновременно совсем незнакомый мне язык. Я попыталась ответить, как смогла. Он слушал, слушал, а потом рассмеялся и сказал: «Ваш алгольский устарел минимум лет на сто. Извините, но это так забавно звучит». Мне-то было совсем не весело, я так расстроилась, что забыла и то, что знала. Я постаралась объяснить, что изучала алгольский по старым учебникам, но он снова рассмеялся. Потом написал что-то в бланке для оценок и протянул его мне. Там стояло «отлично»! Я несколько раз перечитала, думала, может, ошибка какая-нибудь. А он мне сказал: «Если вы смогли выучить все эти старые формы, определённые способности к иностранным языкам у вас, наверное, есть»… Прямо как вы тогда про физику сказали… Когда я сдала остальные экзамены, профессор подошёл ко мне, протянул новый учебник алгольского и сказал: «Поздравляю. Но некоторые ваши знания нужно всё же обновить». Вот так… — она улыбнулась, вспомнив тот день. — А вы какие языки изучали в школе?
— Разные… — пожал плечами Солус. — Албалийский был обязательным, вторым языком я выбрал хатисский. Ещё два изучал на курсах и несколько самостоятельно.
Во взгляде девушки отразилось восхищение, смешанное с ужасом.
— Мне нужно было прочитать книги по физике, но некоторые из них не были переведены на алгольский, поэтому… — объяснил Солус.
Ниа пыталась вспомнить, что она читала в школьные годы. Но в голову приходили только стихи и романы.
— А о чём была та песня? — спросил вдруг он.
— Она грустная… — Ниа посмотрела на Солуса, сомневаясь, стоит ли ему рассказывать. Но он молча ждал ответа. — Там человек живёт в сером мире. И он пытается нарисовать картины акварелью. Сначала город, в котором родился, потом свою семью и свою девушку. Но в том мире идёт дождь, постоянно идёт дождь. И вода смывает картины, нарисованные человеком. И тогда он начинает рисовать себя, и его портрет медленно исчезает, размытый водой… Мне кажется, когда человек рисовал первые три портрета, он пытался оставить в мире память о тех, кого любил и потерял. А когда он рисовал последний портрет, он хотел убить себя.
— Действительно, грустная песня, — отчуждённо произнёс Солус.
— Простите, не нужно было рассказывать.
— Ничего…
В зале стало тихо, даже Хаски неподвижно замер, словно тоже слышал слова Ниа.
— И что вы подумали, когда перевели её? — спросил Солус, рассеянно глядя куда-то вдаль.
— Я подумала, что где-то, пусть даже и в песне, существует мир, в котором ко мне не стали бы относиться как к чему-то странному, неприятному, — с печальной улыбкой проговорила девушка. — Но я ошибалась. Жители того мира, каждый день видящие дождь, смывающий все краски, возненавидели бы меня за то, что я делаю их мир ещё более бесцветным.
— Пожалуйста, не говорите так! Я совсем не это имел в виду!.. На самом деле, я рассердился тогда не на вас, а на себя!
Ниа не очень поняла, как связан с ним цвет её одежды, но на всякий случай сказала весело:
— Всё в порядке, я уже забыла!
Это была неправда.
В большие окна заглянули лучи заходящего солнце. Зал наполнило золотистое марево, в котором медленно кружились крохотные пылинки.
— Знаете, этот зал напоминает мне домик на даче у бабушки, — Ниа провела рукой по воздуху: они закружились быстрее. — В доме была одна комната, почти пустая, и там тоже вот так светило солнце и летали пылинки. Бабушка всегда отправляла меня туда во время дневного сна. В комнате стояла узкая деревянная кровать, её дедушка сделал. Я, конечно, не хотела спать, поэтому ложилась на кровать и начинала разглядывать обои. На них были нарисованы чёрточки, много-много чёрточек. И в зависимости от угла зрения эти чёрточки складывались для меня в разные фигуры. Там были и принцесса, и принц, и злая ведьма, которую я очень боялась… Правда! — сказала Ниа, заметив, что он улыбается.
(window.adrunTag = window.adrunTag || []).push({v: 1, el: 'adrun-4-390', c: 4, b: 390})
— Ниа, вы придумаете себе что-нибудь, а потом сами радуетесь и грустите из-за этого. Как… нелогично…
— Да, наверное, — улыбнулась она.
***
На следующее утро Ниа встала по будильнику. Она погуляла с Хаски, перекусила и села за ноутбук. Последние дни у неё не получалось заняться работой: в пятницу она разговаривала с Солусом, вчера — тоже разговаривала с ним. Девушка зажмурилась, подставляя лицо солнечным лучам. Казалось, вместо сердца у неё — большая мягкая подушка.
В двенадцать зашла Рейчел, приглашала пойти погулять.
— Извини, я ещё не подготовилась к занятиям, — сказала Ниа.
— Ты же вчера собиралась готовиться! — удивилась подруга.
— Вчера… как-то не получилось…
— Ну, ладно, занимайся, попробую Мэта вытащить, — махнула рукой Рейчел.
Ниа не отрывалась от ноутбука несколько часов, даже пообедала перед монитором. Наконец, она поставила последнюю точку и откинулась на стуле, потирая руками глаза. Зато материалы на два занятия готовы.
В дверь постучали. Она подошла и открыла.
— Здравствуйте, Ниа, — сказал Солус, на нём был светло-серое пальто и кашемировый шарф.
— Здравствуйте…
— Я собирался немного погулять. Подумал, может, вы согласитесь составить мне компанию.
— Конечно… — глаза большие и радостные.
— Хорошо, тогда буду ждать вас внизу.
Он ушёл, а Ниа продолжала стоять. Позади раздалось недовольное сопение Хаски: «Ты разве не слышала, нас позвали гулять!» Девушка быстро сунула ноги в сапоги, схватила пальто, шарф, беретку и побежала вниз.
Солус стоял под деревьями, и тонкие ветви ажурными тенями ложились на его светлое пальто. «Боже, как нелепо я, наверное, выгляжу рядом с ним», — мелькнуло в голове у Ниа.
Они свернули на небольшую аллею, ведущую к озеру.
— Вам нравится здесь? — спросил Солус.
— Что?.. А… нравится, очень нравится. Сначала я, правда, не сильно хотела ехать сюда. Даже немного расстроилась, что профессор Веспер решил отправить меня в этот университет… Я ведь раньше не была за границей. И самое странное, даже как-то не задумывалась об этом. Когда живёшь в Лабрии, кажется естественным жить только там… Я надеялась, профессор оставит меня на кафедре. Но он выбрал мою подругу, а мне сказал ехать сюда. Наверное, сначала я воспринимала это как практику в лагере — два месяца, которые просто надо пережить. А здесь три года. Но, как и в случае с лагерем, постепенно я привыкла к этому месту… Простите, я слишком длинно ответила. Наверное, достаточно было просто слова «да»?.. Вы тогда сказали госпоже Брилле…
— Вы все мои слова запоминаете? — улыбнулся Солус.
— Почти, — ответила она, глядя под ноги.
— Вы скучаете по Лабрии? — снова задал вопрос он.
— Скучаю, конечно… — медленно произнесла Ниа. — Но мои друзья работают в разных уголках страны, даже живи я там, мы не смогли бы часто встречаться. А так у меня там не осталось родственников.
— Вы ведь не ездили домой в прошлом году?
— Нет, Лабрия далеко, не успеешь приехать, как пора уже будет возвращаться. Но в этом году я хочу поехать на новогодние праздники. Я обещала Тихэ. Это друг, с которым мы вместе учились. Я его встретила недавно в Хадаре.
— Понятно.
— А вы скучаете по Алголии?
— Я сам принял решение уехать. И пока не собираюсь возвращаться. Конечно, в последнее время политика Алголии несколько изменилась. Я езжу туда на конференции несколько раз в год, и мне этого достаточно… А вы собираетесь возвращаться в Лабрию?
— Я должна работать здесь три года, но, учитывая популярность лабрийского языка, не уверена, что мне удастся продержаться дольше двух. Вряд ли для меня чудесным образом найдётся ещё один ученик… Вообще-то я ещё не думала о возвращении. Да мне и некуда особенно возвращаться. Я оставила свою квартиру подруге. Она на пятом курсе вышла замуж, а когда писала диплом, уже ждала ребёнка. Ему скоро будет год. Я так хочу его увидеть! Тихэ сказал, что он очень милый… А в вашем доме кто сейчас живёт?