ХСТ: Я думаю, что это было воспринято как сдвиг. В каком-то смысле вы стали действовать иначе.
Макговерн: Я не уверен, что мы действительно стали резко отличаться от того, какими мы были. Мы были сосредоточены на тех же вопросах. Что вы воспринимаете как различие? Может быть, я смог бы ответить на ваш вопрос лучше, если бы я…
ХСТ: Ну, когда вы выбрали Иглтона, мне показалось, что это был первый шаг в обратном направлении. Если предположить, что ваш термин «новая политика» имел какую-то ценность, то выбор Иглтона стал моментом, когда все изменилось и вы решили, что пришло время подружиться с теми людьми, с которыми до этого боролись. И не ставя под сомнение мудрость этого решения, я…
Макговерн: Вы имеете в виду, потому что он был с Маски и…
ХСТ: Да, Иглтон поразил меня как дешевый продажный тип и… И до сих пор поражает, этот бесполезный подонок… Когда я отправился в Сент-Луис, чтобы сделать все что можно, чтобы добыть его медицинские документы и попытаться узнать больше об этом деле, со мной даже ваши люди обращались как с человеком, который отправился на Северный полюс шантажировать Санта-Клауса. Но я продолжал слышать от тех, кого считал довольно надежным источником, что с Иглтоном все серьезнее, чем вы или кто-либо…
Макговерн: Ну, видите ли, никто этого так никогда достоверно и не узнает, потому что эти записи никогда не попадут в руки общественности. Я думаю, они есть у ФБР.
ХСТ: Как, черт возьми, они могут быть у ФБР? Под каким предлогом они их получили?
Макговерн: Я не знаю. Но мне сказал об этом Рэмси Кларк. Он сказал, что у ФБР есть полное медицинское досье на Иглтона и что он (Кларк) узнал это в то время, когда занимал пост генерального прокурора.
ХСТ: В том числе и данные о шоковой терапии?
Макговерн: Да, но я никогда не видел эти записи. Мне не удалось получить доступ к ним.
ХСТ: Как вы думаете, эта первоначальная утечка в прессу, к Фрэнку и Гэри, исходит от ФБР?
Макговерн: Они, возможно, могли бы сделать это, они, как известно, устраивают утечки подобной информации в прессу, и это очень может быть утечкой из ФБР, но газета Knight никогда не раскроет свой источник.
ХСТ: Фрэнк знал имя этого анестезиолога, той женщины, которая давала Иглтону газ во время одного из сеансов шоковой терапии, но он не сказал бы мне…
Макговерн: Был ряд журналистов, которые пытались получить больше информации о нем, но это трудно, очень трудно сделать.
ХСТ: Вы когда-нибудь выясняли, что это были за маленькие голубые пилюли, которые он принимал?
Макговерн: Нет.
ХСТ: А я, похоже, выяснил. Это был «Стелазин», а не «Торазин», как я думал вначале. Я сделал все что мог, чтобы достать фактические записи, но никто даже не стал говорить со мной. Наконец я впал в такую ярость, что просто уехал в Колорадо и сказал: «К черту все это!» Мне казалось, что правда могла бы произвести эффект разорвавшейся бомбы на выборах. И меня убивало, что он будет восприниматься как хороший парень, трагическая фигура…
Макговерн: Да, это было несправедливо. Он должен был взять на себя всю ответственность за уход, а не возложить ее на меня.
ХСТ: Он почти угрожал, что не сделает этого, не так ли? Насколько я помню, он не собирался этого делать…
Макговерн: Совершенно верно. Это правда.
ХСТ: Это правда, будто он сказал вам, что незачем беспокоиться об этих таблетках, потому что рецепт выписан на имя его жены?
Макговерн: Да, он сказал мне, что они были выписаны на имя его жены.
ХСТ: Позвольте спросить вас еще вот о чем: Су-Фолс стал таким обломом, что я даже не решился поговорить с вами там, но насколько удивил вас итоговый результат?
Макговерн: Я был очень удивлен таким обвалом. Последние пару дней я чувствовал, что предпочел бы просто сдаться. Но я думал, что мы продолжаем двигаться, хотя поражение неизбежно, и мне даже в голову не могло прийти, что мы получим всего пару штатов, округ и Массачусетс. Я думал, что мы победим не менее чем в восьми или десяти штатах.
ХСТ: В каких?
Макговерн: Ну, я полагал, что мы победим в Калифорнии и Нью-Йорке, которые дали бы нам большие избирательные блоки. Я думал, что мы будем первыми в Иллинойсе, в Висконсине, и считал, что мы, вероятно, одержим победу в моем штате.
ХСТ: Это был шок…
Макговерн: Я рассчитывал на все эти штаты и еще полагал, что мы получим Род-Айленд, Коннектикут — вы знаете, я был поражен конечным результатом.
ХСТ: Вы думали о том, почему результат так сильно отличался от ожидаемого?
Макговерн: Я до сих пор так и не понял этого. Я имею в виду, что до сих пор не вполне осознал причины такого масштабного поражения. Наверное, ситуация с войной сказалась, то, что Киссинджер объявил, что вот-вот наступит мир, только дайте нам еще несколько дней. После этого наша победа выглядела бы так, будто мы разрушили все эти усилия, которые предпринимались на протяжении последних месяцев. Вы понимаете, они отложили решение этого вопроса на после выборов. И это, я думаю, повлияло. А потом — то, как они вбросили деньги в экономику. Они создали дефицит в 100 млрд долларов за четыре года, пока он был президентом. Это старая техника Франклина Рузвельта, и очевидно, что деньги оказались в чьих-то карманах. Так вот я думаю, что экономика была не в лучшем состоянии, но она была бы ненамного хуже, если бы они не устроили этот дефицит финансирования.
ХСТ: Как вы думаете, такого рода кампания, которую вы вели на предварительных выборах, кампания антиполитики, могла бы иметь шанс в 76-м, или же вы думаете, что мы все заблуждаемся относительно всего этого — не только характера времени, но и природы электората?
Макговерн: Я не думаю, что подход, который я использовал, близок большинству. Нам было бы трудно победить.
ХСТ: Иными словами, ничего лучше, чем это? Даже с учетом всех этих новых избирателей? Это была чертовски мощная потенциальная опора для вас, не так ли? Что же произошло?
Макговерн: Я думаю, что мы преувеличили силу стремления к переменам среди молодежи. Мы видели активистов на предварительных выборах, но это всегда небольшой процент — люди, которые действительно работают. Каждую субботу вы видите стадионы, забитые десятками тысяч человек. Огромному количеству людей в этой стране гораздо интереснее, побьют ли «Дельфины» «Краснокожих», чем кто будет сидеть в Белом доме — Никсон или Джордж Макговерн. Кроме того, я думаю, что такая апатия — это своего рода усталость после активности 1960-х — движения за гражданские права, движения за мир, крестовых походов, маршей, демонстраций. Никсон оставил все это позади. Ситуация успокоилась. Он обезоружил движение за мир — никаких больше беспорядков, никаких демонстраций, и я думаю, что люди боятся всего, что похоже на серьезные изменения. Они боятся, что мы вернемся к тому же энергичному протесту, несогласию и демонстрациям, от которых они устали в 1960-е годы.
ХСТ: Как вы думаете, 1960-е закончились в 1968-м или в 1972-м?
Макговерн: Я думаю, что они начали… что избрание Никсона в 1968-м действительно положило им конец.
ХСТ: В каком-то смысле вы вели кампанию 60-х в 70-е годы…
Макговерн: Да.
ХСТ: Я слышал такие разговоры и думал об этом.
Макговерн: Мы вели кампанию, которая, возможно, привела бы к победе в 1968 году. Вероятно, привела бы. Могла бы… Вы знаете, все это спекуляции, Хантер. Не думаю, что кто-то из нас действительно знает, что происходит. Но этот эффект маятника всегда действует в американской политике, и я ожидаю, что в ближайшие несколько лет Никсон нарвется на неприятности. Думаю, что наступит разочарование тем, как он решает военный вопрос. Экономические проблемы никуда не исчезнут, и проблемы больших городов будут усугубляться, и в результате кто-то в 1976-м, возможно, выступит с такой же платформой, с которой я вел свою кампанию в 1972-м, и победит.
ХСТ: Не знаю. Меня это беспокоит, и я заметил, особенно среди студентов, нарастание чувства недоумения и отчаяния. Какого черта произошло, и куда мы движемся, и…
Макговерн: Да. Письма, которые они присылают сюда, — господи, они обнадеживают. Это то, что удерживает меня от отчаяния. Маятник действительно сильно качнулся в сторону, но он вернется. Я верю в это.
ХСТ: Сколько ущерба, как вы думаете, нанес Хамфри?
Макговерн: Ну, он подорвал наши силы в Калифорнии настолько, что мы, вероятно, так и не оправились после этого.