Друг хозяина аэродрома Уилла Хитфилда — Тимоти, владевший «семинолом», предложил подвинуться в цене до трёхсот семидесяти тысяч при оплате сразу, на месте. Владелец же «бичкрафта», смуглый лысоватый мужик из Вако по имени Томас, чувствуя, что всё же мы склоняемся к покупке его машины, стоял на четырёхстах пятидесяти тысячах недвижимо. Восемьдесят тысяч разницы — этого было достаточно, чтобы мы выкупили для отряда оба «перенти», за которые, как мне сказал Барабанов, нам следовало заплатить, раз уж мы теперь такие самостоятельные, да ещё и на всякие мелочи деньги останутся. Вот и думай.
В конце концов я пошёл ва-банк и заявил Тому, что если тот не сделает скидку, то мы немедленно купим «семинол». Если же сбросит двадцать тысяч, то я плачу ему деньги прямо здесь и сейчас. Он задумался минут на пять, а затем согласился. Но при этом отказался брать наличные, а потребовал довезти его до местного офиса Северного Торгового банка — и там внести четыреста тридцать тысяч на его расчётный счёт. Ну что же, мы не против.
Мы вчетвером загрузились в «фольксваген», на котором за пятнадцать минут доехали до банка. Там мы внесли деньги на счёт продавца, получив от банка чек с указанием цели платежа, который заодно являлся купчей на имущество. Затем мы вернулись на аэродром. Расстроенный Тимоти уже уехал домой, а ликующий Томас передал все ключи, документы и всё-всё, что у него было для этого самолёта, Джей-Джей. Которая немедленно и занялась им. Её стараниями мы заполучили право аренды ангара, за который мы должны были выкладывать по семьсот экю ежемесячно. Механики брали почасовую оплату, а привлекать их на работу взялась Джей-Джей. В общем, мы обрели крылья. И хотя Джей-Джей хотела двухмоторный «семинол», судя по выражению её лица, она была счастлива.
После покупки самолёта я дал Джей-Джей поручение подготовить его к вылету завтрашним утром. Девушка сказала, что погода неустойчива и гарантировать лётную с утра никто не может, но всё же приняла это к исполнению. Я и сам знал, что гарантий быть не может, но несколько дней неустойчивой, но ещё приличной погоды у нас оставалось. Точнее, неустойчивой непогоды. И одну поездку нам нужно было совершить.
Джей-Джей осталась разбираться с самолётом, а Мария Пилар подкинула меня к Джо, на его стоянку, куда сегодня пришли с колонной машины из ППД.
Теперь оба «перенти» стояли у Джо на площадке, под навесом и накрытые тентами со свесившимися краями. Всё, теперь это транспорт отряда, пусть ещё и формируемого. Сам Джо уже возился с железяками, стоя в кузове одной из машин, что-то измеряя: конструировал базы под наши «спарки» из пулемёта и автоматического гранатомёта. Один из его ребят сидел на корточках у переднего пассажирского места и примерял турель-кронштейн под единый пулемёт — такую, как на «хамви» ставят, но самодельную.
На капотах «перенти» всегда были дополнительные крепления под пулемётные сошки, а лобовое стекло откидывалось вперёд. Поэтому справа от водителей можно было сажать двух стрелков с «печенегами», которые можно будет перекидывать с кронштейна на капот за секунду. Нормально.
У самого офисного трейлера притулилась моя «семисьпятка», грязная по самую крышу после долгой дороги, и я ей обрадовался как родной. Сел в кабину, огляделся, поморщился от запаха табака — перегонщик курящий попался. Ну ничего, выветрится.
Попрощавшись с Джо, я поехал в нашу студию над магазином, наслаждаясь тем, как уверенно и увесисто топчет землю большая «тойота». А уж для грядущего ненастья она вообще в самый раз — всё лучше нормальный закрытый кузов, чем каркасно-брезентовые дверки «илтиса».
Опять полил холодный моросящий дождик, ветер усилился. Я бегом метнулся от машины до крыльца — хотелось скрыться дома от мерзкой погоды. Поднялся по лестнице, вошёл внутрь, стащил с себя плащ-пончо, повесил на вешалку. Хорошо, что у нас во дворе дорожки нормально сделаны и у Джо стоянка засыпана гравием: хоть грязи на обуви не натащил. Подошёл к письменному столу у окна, включил компьютер, извлёк из кармана флэшку, воткнул её в ноутбук. Итак, начнём с леди Анабелл Уилфри.
Как я и предполагал, она не англичанка. Полуитальянка-полуголландка, приёмная дочь некоего владельца торгующей бриллиантами компании из Роттердама. Как она попала в приёмные дочери в возрасте шестнадцати лет? Да ещё и к правоверному еврею? Его фотографии в деле тоже имелись: там всё на месте — и кипа, и борода. Не поздновато ли? И что стало с её настоящими родителями — итальянским аристократом и моделью из Нидерландов? Об этом сведений не было. Частная школа в Швейцарии, затем колледж Святой Троицы в Оксфорде, юридическое образование. Замужество. Муж — один из акционеров крупной английской финансовой корпорации, много вкладывающей в горную промышленность, в частности — в добычу алмазов и драгоценных металлов. Затем — вдова, наследница всего. Фамилия Родман в том мире рядом с её фамилией не упоминается. А в этом — упоминается часто. Есть причина скрывать отношения? Или что?
Больше ничего полезного о ней узнать не удалось. Масса имён, масса названий, но в них ещё разбираться и разбираться, потому что сейчас они для меня ничего не значат. Хорошо. А что у нас насчёт Родмана?
Я вытащил из конверта переданный мне диск со сведениями, полученными от пленных, и взялся читать протоколы его допроса. Как ни обидно, но Родман не сказал самого главного — на кого он работал, занимаясь наркотиками. Не сказал, потому что этого не знал. А если знал бы, то сказал — его допрашивали под воздействием медикаментов: никакой подготовки, как им противостоять, он не проходил и выкладывал всё, что знал. Он вёл дела с неким Томасом Бекенриджем, лондонским адвокатом, который представлял интересы «теневого партнёра». Сам Бекенридж бывал на Нью-Хэвене не слишком часто, жил он в Старом Свете — и Родман даже не был уверен, откуда его «теневой партнёр», который забирал восемьдесят процентов всего заработка: из Старого Света или из Новой Земли. Единственное, что Родман сказал полезного на этот счёт, так это то, что доля Партнёра переводилась на номерной счёт, находившийся в управлении как раз Отдела частных состояний, откуда относительно вежливо выпроводили Светлану. И я не думаю, что Родман врал ещё и по этой причине. Светлана сейчас занимала должность Родмана и пользовалась его правами. Не допустили её к информации — не допустили бы и его. Как там говорил сам Родман в своё время? Ты можешь стать исполнительным директором в компании, но ты никогда не станешь старшим партнёром.
Партнёр знал, с кем Родман ведёт дела в Нью-Рино. Так сказал сам Родман на допросе. Моё предположение, что Родман держал канал в тайне от старших, оказалось ошибочным. Партнёр просто предпочитал использовать Родмана для этой работы, отчисляя ему долю. Почему? Родман не самый великий подпольный делец в мире, он скорее даже дилетант. Лучше было нанять профессионала — те же два мерзавца Хоффман и Маллиган самостоятельно сделали бы это лучше. Из-за того, что Бернстайн был его контактёром? Возможно, но не думаю, что это настолько радикально важно. Почему ещё? Связь с этой самой леди Анабелл? То, что Родман — не просто Родман, а Родман Четвёртый, и можно тем самым прихватить Второго и Третьего? Шантаж? Взаимные обязательства? Тоже возможно.
(adsbygoogle = window.adsbygoogle || []).push({});