Читать интересную книгу Сочинитель убийств. Авторский сборник - Патриция Хайсмит

Роберт подошел к пишущей машинке и посмотрел на письмо, которое он начал писать родителям Дженни:

«Дорогие миссис и мистер Тиролф! Пишу вам, чтобы попытаться рассказать кое о каких обстоятельствах и событиях, про которые вы, может быть, не знаете — я не уверен, рассказывала ли вам Дженни и насколько подробно. Начну с конца — в понедельник вечером она приехала ко мне, чтобы сказать, что больше не хочет со мной видеться. Мы не ссорились. Она не…»

Он отвернулся. Письмо звучало банально, холодно и, пожалуй, даже заискивающе.

Телефонный звонок отозвался резкой болью у него в спине и плечах Наверно, опять Никки. Она уже звонила сразу после Кэмпбеллов.

— Ну что, знаешь теперь, где Грег? — спросила она — Он мертв! Мертв!

Чтобы заставить ее замолчать, чтобы как–то прервать ее, Роберт громко потребовал к телефону Ральфа Но Никки ответила, что Ральф пошел пройтись и будет гулять «долго–долго».

Роберт смотрел на продолжавший трезвонить телефон, но потом все–таки снял трубку.

— Междугородняя. Вызывают Роберта Форестера. Говорите с Чикаго.

— Мама? — спросил Роберт.

— Да Боб. Ну как ты там, милый?

— Все благополучно, мама я…

Собака зарычала вскочила повернула морду к окну, и Роберт увидел мелькнувшую тень.

— Мама мне надо…

Раздался треск, и что–то впилось ему в левую руку.

Он выронил трубку и сбросил со стола настольную лампу. Пока лампа падала, прогремел второй выстрел. Потом еще один, и Роберт услышал жалобный визг собаки.

Потом еще два выстрела.

Роберт неподвижно лежал в темноте. Собака скулила. Мгновенно вскочив, Роберт бросился к окну и отдернул штору, за окном была кромешная темнота. Он побежал на кухню, на ощупь нашел на столе фонарик, случайно смахнул его на пол, поднял и поспешил к окну. Быстро посветив фонариком везде, где только мог, он стал передвигать его медленней, но ничего не заметил нигде ни души. Роберт потушил фонарь, сжал его в кулаке, как дубинку, и вышел на крыльцо; он двигался шумно, не таясь, спрыгнул со ступенек вбок и зашел за кусты у изгороди. Поглядел на дорогу — глубоких канав вдоль нее не было, но все же кто–то мог там спрятаться, прижавшись к земле. Вдруг он заметил что из его левой руки течет кровь, и притом сильно. Слева вдали он увидел красные задние огни какой–то машины, удалявшейся в сторону Лэнгли. Грег? Броситься вдогонку? Через три секунды машина скрылась из виду. Нечего и думать настичь ее.

Роберт вернулся в дом, зажег лампу над входной дверью. И тут увидел собаку. Она лежала на боку, головой к окну, между торчащими ребрами виднелась маленькая ранка. Собака была мертва.

Роберт подобрал с пола трубку, положил ее на рычаги и с минуту тупо смотрел на аппарат, силясь вспомнить номер телефона полицейского участка в Риттерсвиле. Потом снял трубку.

— Дайте мне полицию в Риттерсвиле, — попросил он, когда отозвалось справочное.

— Какое отделение? Номера всех отделений указаны в телефонной книге.

— Я не могу искать, — ответил Роберт. — Дайте управление.

В ожидании он равнодушно разглядывал расщепленный угол письменного стола, разбитое стекло на покосившейся картине, висящей прямо перед ним.

— Алло, — сказал Роберт. — Говорит Роберт Форестер. Я хочу вам сообщить…

В дверь громко застучали.

Она открылась, и в комнату вошел высокий седой человек в рабочей одежде с приоткрытым от удивления ртом. Это был Колбе, ближайший сосед Роберта.

— Понимаю, понимаю. Вы насчет стрельбы. Я как раз звоню в полицию, — Роберт бормотал, словно пьяный.

Сосед посмотрел на собаку, нахмурился, нагнулся над ней.

— Да это же собака Хаксмайеров! — сказал он возмущенно. Резкий мужской голос в телефонной трубке повторял:

— Алло! Говорите! Вы слышите?

— Я хочу сообщить, что в меня стреляли. Это Роберт Форестер — сказал Роберт, трубка выпала у него из рук. Он хотел поднять ее, но потерял сознание.

21

Вокруг стоял шум и гам, звучали чьи–то голоса, грохотали шаги по паркету. Из этого многоголосого гула к Роберту, как пушечные выстрелы, прорывались обрывки фраз: «Пьяный… стрельба… выстрелов пять… он здесь недавно… с чего вдруг?… Бедная собака… уберите ее…»

— Вы бы не могли помолчать? Хорошо бы кто–то из вас… Ну что, вам лучше? Полежите минутку, не двигайтесь

Последние слова произнес рядом с Робертом чей–то спокойный голос.

Роберт приподнялся, опершись на локоть, но тут же упал ничком и свалился бы с тахты, если бы кто–то не подхватил его за плечи и не уложил обратно. Роберт поморщился. В комнате было полно народу — полицейские, какие–то мужчины, несколько женщин, одна в темном пальто, накинутом прямо на длинную, до пят, ночную рубашку, пальто она придерживала у горла, волосы у женщины были заплетены на ночь в косы. Под голову Роберта кто–то подложил подушки. Левый рукав рубашки был обрезан, и доктор протирал ему руку спиртом. Рука ничего не чувствовала но резкий запах спирта был приятен.

— Так. Вот это пока подержите возле носа — сказал доктор, вручая Роберту смоченный чем–то ватный томпон. — Вам повезло. Никаких переломов. Кость не задета.

Доктор был бодрый, маленький, над ушами и на затылке вокруг лысины пушились седые волосы. Он деловито и быстро разматывал белый чистый бинт.

Тут Роберт увидел, что к нему подходит Липпенхольц в своем светло–сером костюме, в сдвинутой на затылок шляпе.

— Ну что, очнулись? Что тут произошло?

В комнате наступила тишина и все повернулись к Роберту. На лицах были страх, гнев, безразличие, любопытство. Ни одно не выражало сочувствия.

— В меня стреляли, — сказал Роберт. — Через окно. Через то же самое окно, — он показал взглядом, через какое.

Липпенхольц посмотрел на окно, потом снова повернулся к Роберту.

— Сколько раз стреляли?

— Пять или шесть Не знаю, спросите своего дежурного.

— Пять, — вмешался в разговор высокий человек, который пришел первым.

Липпенхольц нахмурился.

— Дежурный был на месте. Говорит, отлучился выпить кофе, всего на пять минут, злоумышленник этим воспользовался.

«Врет, — подумал Роберт, — зарабатывает одобрение слушателей».

— Надо было захватить термос.

— Я ему скажу, — пообещал Липпенхольц — Ну и что случилось после выстрелов?

— Я выбежал с фонарем, — ответил Роберт. — Но ничего не увидел, кроме…

— Кроме чего?

— Я увидел на шоссе, в направлении Лэнгли, задние огни какой–то машины. Потом они исчезли. Но вряд ли этот автомобиль имел отношение к случившемуся. Он был слишком далека

Липпенхольц кивнул и сказал:

— Мы нашли парочку пуль. Опять тридцать второй калибр.

Роберт повнимательней оглядел собравшихся в комнате. Все они смотрели на него враждебна

— А собака как сюда попала? — спросила худая женщина в пальто, наброшенном на ночную рубашку.

— Пришла днем, — объяснил Роберт. — Была голодная, я ее накормил.

— Это наша собака, вы не имели права! — заявила женщина, выступая вперед, а худой мужчина ниже ее ростом шагнул за ней и придержал ее за руку.

— Марта! — сказал он.

— Отстань! Как вы смели заманить нашу собаку в ваш мерзкий дом? И вот она убита. А стреляли–то в вас! И, видно, поделом! Так вам и надо!

— Пойдем, Марта, полицейские сами…

Но собравшиеся загудели в поддержку женщины, некоторые выкрикивали что–то оскорбительное. Один из полицейских беззвучно рассмеялся, откинув голову, и переглянулся с товарищем.

— Он же убил человека! Верно? — визжала женщина, которую звали Мартой. Она обращалась к Липпенхолыгу, но тот не отвечал, и она повернулась к остальным: — Верно?

— Да, да, — тихо подтвердило сразу несколько человек.

— А теперь он убил мою собаку! Ни в чем не повинную собаку! Да он еще и маньяк! Подглядывает за девушками, негодяй!

— Тьфу, — сплюнул какой–то старик, выражая презрение к происходящему, и пошел к двери. Дверь была открыта — Мне тут делать нечего, — пробормотал он.

— Мне тоже, — сказал второй и двинулся за ним.

— Вы мне заплатите за собаку! — объявила Марта

— Хорошо, хорошо! — согласился Роберт.

Доктор не обращая ни на кого внимания, занимался своим делом. Он даже напевал себе под нос. Теперь он обрезал кончики бинта, завязанного аккуратным узлом.

— Двадцать пять долларов! — выкрикнула Марта, но муж что–то шепнул ей, и она поправилась — Тридцать пять!

— Ладно. — вздохнул Роберт.

Липпенхольц говоривший о чем–то с другим полицейским, неожиданно рассмеялся кудахчущим смехом, а поскольку в эту минуту как раз наступила тишина, все взгляды обратились к нему. Липпенхольц заметил это и снова подошел к Роберту.

— Ну, что, мистер Форестер, может, поедем в тюрьму?

Роберт захотел вскочить и сказать все, что он думает, пусть слышат, и Липпенхольц тоже, но тут же остыл.