Читать интересную книгу Записки наемника - Виктор Гончаров

Тем временем зал уже заполнился больше чем наполовину. Стало шумно. Появились музыканты.

Я оглянулся по сторонам в надежде увидеть свободную девушку, и вдруг мой взгляд остановился на фигуре необычайно красивой и интересной женщины. Она до ужаса напоминала… Анастасию, застреленную мачеху Лены. На ней, как и на той тогда, на новогодней елке, было дымчатое длинное платье из натурального шелка, но немного другого фасона, декольтированное, розового цвета.

Женщина тоже посмотрела на меня.

У меня мороз пошел по коже.

Это была… Анастасия. Она увидела меня, и в первые минуты растерялась. Резко отвернулась, но тут же опять взглянула на меня и улыбнулась одними губами. Только теперь я заметил, что рядом с ней стоял Тимур. Он размахивал руками, и что-то усердно доказывал незнакомому мужчине.

Я расплатился с официантом и, поднявшись со своего места, неторопливо направился прямо к Анастасии. Я видел, как менялось ее лицо – оно становилось все бледнее, растерянность сменялась страхом, страх – ужасом.

Когда я приблизился к ней почти вплотную, Тимур неожиданно взглянул в мою сторону и, вскинув свои густые брови, улыбнулся:

– Добрый вечер, рад тебя видеть. – Я заметил, что рука его потянулась к карману брюк.

– Добрый вечер. Я тоже рад.

Анастасия смутилась, кивнула головой и ничего не сказала.

– А почему ты один, где твоя дама? – поинтересовался Тимур.

Он имел в виду Леночку. Вот почему они так усердно мне ее навязывали! Анастасия оказалась всего лишь обыкновенной «подсадной уткой». Но какой замечательной «уткой»! Боже, как она классно трахалась!

– Она на улице, в машине, – неожиданно для самого себя солгал я. – Только почему вдруг трупы оживают? – сказал я так, чтобы Анастасия слышала и чтобы слышали все, кто сидел за столиком.

– В машине? – удивился Тимур, не придавая абсолютно никакого значения моей последней фразе. – Как это… Извините, я, кажется, не совсем понял. По-моему, ты не в накладе? А методы работы не должны тебя интересовать. Кроме того, прошу, не вмешивайся именно сегодня.

Эти слова Тимур уже не говорил, а шипел прямо мне в лицо, оттесняя меня от столика.

– Она ждет меня в машине, – спокойно повторил я и задержал пристальный взгляд на Анастасии. – Мы сейчас уезжаем в маленькое романтическое путешествие, – делая ударение на каждом слове, сказал я.

– Вот как? – произнес Тимур. – Что ж, это неплохо. Но, надеюсь, в понедельник утром мы поговорим о возможности нашего дальнейшего сотрудничества? – засмеялся он. – Я имею в виду не менее романтическую командировку на юг.

– Разумеется, – я тоже состроил улыбку, пожелал приятного вечера и на прощание опять задержал пристальный взгляд на Анастасии.

Я вышел в фойе. Голова у меня кружилась. Меня окрутили, как допризывника. Сегодня был удобный момент для мести.

Прошло несколько минут. Мне самому идея отомстить сегодня же начала казаться бредом, но я все сидел, почти неподвижно, глядя через черное окно вдаль, в вечерний сумрак улицы, но перед глазами была сплошная серая завеса.

Я выжидал, когда Тимур зайдет в туалетную комнату. Слишком много людей… Но мне было уже все равно.

Я не видел другого выхода. Теперь мне все ясно. А тогда было невдомек, что у Тимура двое телохранителей, которые ходят за ним по пятам. И в тот момент, когда я вошел в туалетную комнату и решительным шагом направился к Тимуру, который мыл руки, неожиданный удар слева остановил меня. Бил профессионал, но я успел поставить блок. Ко мне подскочил мужчина справа и замахнулся. Я ушел от удара и прыгнул к Тимуру, который вытаскивал пистолет. Грохнул выстрел, раздробив фаянсовую плитку пола. Я отпрянул и скрылся за дверью. Через минуту здесь будет милиция. Я выскочил через дверь в фойе. Туалетную комнату бегом покидали оказавшиеся здесь испуганные посетители ресторана.

Нигде не было ни Тимура, ни Анастасии. Я на такси поехал к Гершеновичу. Но и его не было дома. На квартире Лены тоже никого не было. Куда все подевались?

…Когда я утром, совершенно разбитый, притащился в офис, то увидел, что за столом как ни в чем не бывало сидит Тимур. Рядом с ним – взвинченный Яраги. Он говорил о желании мстить. Мстить тем, кто разбомбил его дом. Я следил за рукой Тимура. Но тот словно забыл о вчерашнем. Неужели они принимают меня за дурачка?

– Вот задаток, – волосатая рука Тимура выложила на стол пачки долларов. Мне хочется швырнуть их в лицо Тимуру, но, некоторое время поколебавшись, я беру деньги.

– Пошли, – сказал Яраги, увидев меня, – ты, я вижу, готов.

Мы вышли во двор, где стояли два микроавтобуса, доверху набитые коробками с лекарствами.

– Сюда поместится десять человек? – спросил я.

– Почему нет? Вести машины будем сами… К десяти утра мы объехали город и в разных местах собрали «диких гусей».

– Так, вашу мать, – сказал Яраги, – бриться – каждые пять часов, пока не доедем. И не пить.

– А по сто граммов можно? – спросил языкатый Петрович.

– Можно… – буркнул Яраги.

Ребята рвались в бой. Молодые, дураки, неопытные. Но с жаждой заработать. Заработать на трупах.

– Так, будем осторожны, – сказал Яраги, – впереди едет настоящий представитель немецкого Красного Креста. Тамерлан Каунта – чеченец, сын Абдурахмана Автарханова. Надо обогнать его и воспользоваться тем, что милиция оповещена о том, что едут представители Красного Креста.

– Может, замолотим их, – предложил Петрович.

– Чуть попозже, перед Грозным. Свалят все это на мародеров.

– Война все спишет. Вот и мы, русские, будем убивать русских, и все сотни российских солдат, погибших в бою, спишут на варварство чеченцев.

– Поэтому они и не убирают трупы сейчас, чтобы на чеченцев списать? – предполагаю я. В голове у меня каша – вот я, оскорбленный… Член, одним словом…

Мы благополучно, выдерживая дистанцию, продвигались по территории Беларуси, потом – России. Нас несколько раз обыскивали, но оружия, спрятанного техниками Тимура, милиция не находила.

…Вот и Ингушетия. Потом – Чечня. Взорванные мосты по всей трассе приходится объезжать через окрестные поселки. Везде, где прошла армия, видны следы невиданного и безжалостного разрушения: сожженные дома, сломанные деревья, воронки на дорогах…

Вдоль дороги бредут русские дети – девочка лет десяти и мальчик лет шести. Грязные, оборванные. Я попросил остановить микроавтобус. Дети не понимают вопросов, плачут, не могут вспомнить своих имен. С трудом удается выяснить: в дом несколько дней назад угодила ракета, все родные погибли. Дети в этот момент гуляли во дворе. Легкая контузия. Куда им идти – не знают. Не ели уже три дня. От протянутого хлеба отказываются.

Оставшиеся без крова люди молча бредут прочь от городов. Боже мой, сколько их! В основном русские, пожилые, я снова прошу у хмурого Яраги остановить микроавтобус. Спрашиваю у беженцев, почему они уходят.

– Живность осталась, корова, гуси, – объясняют некоторые. – Жалко бросать, но ничего не поделаешь – еще день-два в этом аду, и мы просто сойдем с ума.

Они даже не голосуют, не пытаются найти транспорт, просто бредут куда-то, тащат жалкие остатки имущества.

Слухи о контроле над Грозным российских войск оказались сильно преувеличенными. В город, если не обращать внимания на дальний артобстрел и пожары, можно въехать почти отовсюду, исключая северо-запад. Там сосредоточились основные силы российских войск. Но их не разглядеть из-за дымовой завесы. Она словно пожирает город, ориентироваться в котором из-за снайперов, артобстрелов и разозленного полчища собак почти невозможно.

Еще было светло, когда мы натолкнулись на патруль. На счастье, военные остановили нас лишь с той целью, чтобы стоящие рядом журналисты могли с нами поговорить. Это было рискованно, поскольку дотошные газетчики могли догадаться, что мы никакие не представители баварского Красного Креста.

И тут я не поверил своим глазам. Прямо на меня шла… Светлана. Да, моя старая знакомая по Боснии. Вот проныра! Уже тут. Что, она специализируется на горячих точках?

Теперь она, если увидит меня, сразу поймет, что Красный Крест для нас всего лишь прикрытие. Я знаю ее прославянские настроения, поэтому у меня есть основания думать, что она запросто выдаст меня. Времени для размышлений нет.

– Яраги, эта баба знает меня. Знает по Боснии, где я воевал наемником. Надо прорываться…

Яраги быстренько связывается по рации со второй машиной и предупреждает ребят.

– Мы же не сможем даже отстреливаться, – шепчет Яраги.

– Тогда устроим дымовуху, – говорю я, отворачивая лицо от приближающейся Светланы. Но она уже увидела меня, лицо ее хмурится, потом она неожиданно улыбается. Я улыбаюсь ей в ответ. В это время я воспламеняю Дымовую гранату и роняю ее под колеса микроавтобуса. Военные заняты второй машиной. Яраги врубает скорость, и микроавтобус мчится вперед. Светлана едва успевает отскочить. Она лупит ладонью по обшивке микроавтобуса и кричит: