таким.
Ахура оттащила их в сторону. Крики варваров, грабивших город, эхом отдавались от стен. В дверях Хуэй позволил себе еще раз взглянуть на тело своего брата, а затем приготовился к тому, что должно было произойти. По крайней мере, теперь он лишил Исетнофрет силы Камня Ка, ее мечты о бессмертии разбились вдребезги, как этот черный камень. Но она никогда не успокоится. Судьба всего Египта все еще была поставлена на карту.
И Хуэй был уверен, что знает, что она сделает дальше - убьет единственного человека, который встанет у нее на пути. Тана. С исчезновением Тана всякая оппозиция орде гиксосов сойдет на нет. Исетнофрет все еще могла использовать свое колдовство, чтобы стать царицей.
Хуэй вздрогнул. Мечты его матери теперь висели на волоске. Никогда еще она не была так опасна.
В комнате, где жрецы хранили свои облачения, они надели белые льняные одежды, белые сандалии из папируса и леопардовую шкуру, перекинутую через плечо. В суматохе Хуэй делал ставку на то, что беглый взгляд покажет только трех испуганных, убегающих жрецов, и что грабящие варвары оставят их для более аппетитных целей.
Снаружи ночь пульсировала от раздирающих горло криков и ликующего рева. Хуэй двинулся дальше, мимо тел двух мертвых жрецов, через площадь к ступеням. Улица все еще бурлила.
- Теперь наша судьба в руках богов, - прошептал он двум женщинам.
На краю улицы Хуэй выбрал путь между бегущими телами и двинулся вперед. Бегущие египтяне промчались мимо него как в тумане. Навстречу ему неслась колесница, и он помчался дальше, чувствуя, как ветерок от ее движения шевелит его одежды. Он мельком увидел летящий к нему клинок и пригнулся, продолжая бежать вперед.
Каким-то образом Хуэй добрался до другой стороны вместе с Ипвет и Ахурой, а затем они побежали по боковой улице к туннелю. Выскочив на площадь, Хуэй прижался к стене в тени. Впереди зияло отверстие туннеля. Рядом с ним лежала разбитая каменная плита.
- Еще одна молитва, - прошептал он женщинам рядом с ним. - Если боги с нами, мы скоро будем в безопасности.
- Кажется, твои боги покинули тебя.
Голос прогремел у него за спиной. Хуэй почувствовал, как у него кровь застыла в жилах. Он обернулся и увидел Кхиана, с меча-полумесяца в руке которого капала вода, и ряд знакомых лиц из его боевого отряда, собравшихся рядом.
- Мне показалось, что я узнал Крысеныша, убегающего прочь, - добавил он. - Твоя маскировка жалка и неприлична.
Хуэй шагнул вперед. - Возьми меня, но отпусти этих женщин.
Кхиан оглядел Ипвет и Ахуру с ног до головы.
- Почему я должен?
- Они невиновны.
- Никто не невиновен, Крысеныш.
Хуэй пристально посмотрел в глаза Кхиана и увидел в них глубокую боль, которая превратилась в жгучую ярость. Предательство ранило его глубже, чем Хуэй мог себе представить.
- Кровь гиксосов. - Кхиан покатал слова во рту и сплюнул на землю. - Ни один гиксосский воин никогда не поступил бы так, как ты. У них есть честь.
Он поднял свой изогнутый клинок. Хуэй взмахнул своим собственным мечом.
- Я сказал тебе, что произойдет, если будет хоть малейший признак предательства, - продолжил Кхиан. - Этой ночью я отрублю тебе голову.
Командир гиксосов сделал выпад, но Хуэй легко уклонился в сторону, как учил его Тан. Кхиан приподнял бровь, явно впечатленный.
- Ты хорошо усвоил свои уроки, я отдаю тебе должное, - сказал он.
Он снова взмахнул клинком, и на этот раз тот пролетел мимо, на волосок от груди Хуэя. А потом они бросились друг на друга, мечи скрестились высоко, потом низко. Ливни искр с шипением рассекали ночь.
Они танцевали круг за кругом. Хуэй почувствовал, как мир сомкнулся вокруг него. Ипвет, Ахура, другие воины-гиксосы... все исчезли. Все, что он видел, - это сверкающий клинок и горящие глаза Кхиана за ним.
Казалось, прошла целая вечность, пока они кружились, рубя и нанося удары. Хуэй погрузился в сон, где его инстинкт взял верх, и все, чему он научился у гиксосов, Сорокопутов и Синих Крокодилов, нахлынуло на него.
В его голове мелькнула одна мысль - они были равны по силе. Хуэй чуть не пошатнулся от изумления. Он, Крысеныш из Лахуна, и этот опытный воин, проложивший себе путь через весь восток. Равные.
Он всегда восхищался Кхианом – его храбростью, его умом, его честью... Да, и его добротой тоже. Теперь Хуэй мог видеть, как сузились глаза его врага. Гнева, казалось, больше не было, только печаль.
- Ты хорошо сражаешься, - сказал Кхиан так тихо, что никто другой не услышал бы. - Возможно, ты все-таки один из нас.
Не успели эти слова слететь с его губ, как Хуэй с такой силой ударил мечом по тыльной стороне руки Кхиана и выбил его клинок в форме полумесяца. Он отлетел в сторону и с грохотом упал на каменные плиты.
Хуэй сделал выпад, поворачивая свой меч. Он ударил рукоятью по челюсти командира гиксосов, оглушив его. Когда его враг рухнул, Хуэй навис над ним, направив свой меч в сердце, где он позволил ему зависнуть.
- Убей меня, - выдохнул Кхиан. - Это твое право.
Хуэй прижал кончик своего меча к груди поверженного врага, затем заколебался.
- Сделай это! - рявкнул Кхиан. - Я бы убил тебя.
Но, глядя в глаза другому мужчине, Хуэй не был уверен, что Кхиан поступил бы так, как он утверждал.
Какое-то мгновение Хуэй боролся с самим собой. Он надавил своим клинком, отодвинулся, снова надавил.
Наконец, он отступил назад.
- Я не могу этого сделать, - сказал он.
Хуэй услышал, как Ахура недоверчиво вскрикнула, но его взгляд был прикован к Кхиану. Что–то произошло между ними - возможно, понимание.
Командир гиксосов кивнул и поднялся на ноги.
- Иди, - сказал он, - и пусть твои боги идут с тобой.
Схватив свой меч-полумесяц, он повернулся к своим людям и крикнул: - Прочь! Нам нужно разграбить город!
Воины бросились прочь с площади, и Кхиан последовал за ними. На краю тени он остановился и оглянулся. Последний долгий взгляд, свидетельствовавший если не о теплоте, то, по крайней мере, об уважении. А