Эти двое вернулись прежде, чем отряд одолел одну лигу. Они сообщили о том, что настволье Парящее мертво. Местность вокруг него превращена в пустыню. Судя по признакам, можно предположить, что первые двое разведчиков ускакали на юг. Пробормотав «меленкурион!», Протхолл легким галопом повел за собой отряд к останкам селения на дереве. Обугленный ствол был расщеплен от вершины до основания на две половины, чуть разошедшиеся в разные стороны. Время от времени то тут, то там все еще вспыхивали языки пламени, и везде вокруг основания дерева землю устилали трупы, словно земля была уже чересчур переполненной смертью, чтобы вместить в себя всех жителей селения. Трупы остальных обитателей настволья, не обгоревших, лежали какой-то странной цепочкой, тянущейся через поляну на юг. Вдоль этой цепочки лежало несколько искалеченных трупов пещерников, но возле дерева было всего лишь одно тело, не принадлежавшее человеку, — один мертвый юр-вайл. Он лежал на спине лицом к расщепленному стволу, и его черное как смоль тело было так же измято, как и металлический палаш, все еще зажатый в руке. Возле тела лежала тяжелая металлическая пластина почти в десять футов шириной.
Зловоние мертвой обожженной плоти заполняло всю поляну.
Воспоминания об обитателях настволья заставили Кавинанта ощутить прилив дурноты.
Лордов же, казалось, это зрелище лишило здравомыслия; они не могли поверить, что люди, находившиеся на их попечении, могли подвергнуться такому насилию. Вскоре первый знак Тьювор поведал всем о том, что здесь, видимо, произошло.
У людей настволья Парящее не было ни малейшего шанса.
В конце дня накануне, предположил Тьювор, большой отряд пещерников и юр-вайлов (истоптанная земля на поляне говорила о том, что отряд был очень многочисленным) окружил дерево. При этом они держались за пределами досягаемости стрел. Вместо того, чтобы напасть на настволье, они выслали вперед несколько юр-вайлов, и те под прикрытием металлических пластин подобрались к дереву и подожгли его.
— Слабый огонь, — заметил Биринайр. Подойдя к дереву, он постучал по нему посохом. Часть обугленной коры отпала, обнажив белое дерево.
— Сильный огонь уничтожает все, — бормотал он. — От него могла бы спасти только сила. Разумеется, слабый шанс, но если бы хайербренд знал заранее, был готов к нападению, он мог бы подготовить дерево, дать ему силу. Они смогли бы выжить. Ах! Я должен был быть здесь. Они не смогли бы сделать этого, если бы я позаботился о защите.
— Как только огонь охватил дерево, — продолжал свою версию Тьювор, — атакующие просто выпускали стрелы в тех, кто пытался его погасить, и ждали, когда отчаявшиеся обитатели настволья попытаются бежать. Отсюда и цепочка необгоревших тел, протянувшаяся на юг. Здесь была устроена засада. Потом, когда огонь стал слишком велик, чтобы настволье могло сопротивляться, мастер учения юр-вайлов расщепил дерево, чтобы уничтожить его окончательно и стряхнуть с него всех, кто еще остался в живых. Биринайр снова заговорил:
— Он получил свое возмездие. Глупец, а не мастер своего учения. Дерево уничтожило его. Хорошее дерево. Даже охваченное огнем, оно не было мертвым. Хайербренд — храбрый человек. Нанес ответный удар. И… До Осквернения учение лиллианрилл могло бы еще спасти ту жизнь, которая в нем еще осталась, — он нахмурился, словно в ожидании, что кто-то осмелится критиковать его. — Я этого не могу.
Но мгновение спустя его величественность угасла, и он печально обернулся, чтобы еще раз посмотреть на разрушенное дерево, словно молча просил у него прощения. Кавинант не стал вдаваться в подробности анализа Тьювора, он чувствовал себя смертельно больным от зловония, насыщенного кровью. Но на великана оно не действовало. Он рассеянно заметил:
— Это сделал не Друл. Ни один из пещерников не владеет подобной стратегией. Ветер и тучи, чтобы скрыть признаки нападения, должны были отвлечь внимание всех, кто мог бы придти на помощь, оказавшись рядом. Металлические щиты доставлены сюда кто знает из какого далека. Атака с такими минимальными потерями. Нет, здесь от начала до конца чувствуется рука Губителя Душ. Камень и море!
Голос у него внезапно перехватило, и он отвернулся и затянул песню на языке великанов, чтобы успокоиться.
Кеан спросил:
— Но почему здесь? — В его голосе слышалось нечто, похожее на панику. — Почему он напал именно на это место?
Что-то в голосе Кеана, какой-то намек на истерику среди храбрых, но неопытных и пораженных молодых воинов, заставило Протхолла выйти из состояния глубокой задумчивости.
Отвечая скорее не Кеану, а на его вопрос, Высокий Лорд твердо сказал:
— Вохафт Кеан, у нас много работы. Лошадям надо отдохнуть, а мы должны работать. Мертвых надо похоронить. Было бы жестоко оставить их так после всего, что они перенесли. Пусть ваш Дозор принимается за работу. Копайте могилы на южной стороне поляны, — он указал на участок травы примерно в ста футах от изувеченного дерева. — Мы же… — обратился он к остальным Лордам, — мы будем относить мертвых к их могилам.
Великан прервал свою траурную песню.
— Нет, носить буду я. Позвольте мне проявить свое уважение.
— Хорошо, — ответил Протхолл. — Тогда мы приготовим пищу и обсудим ситуацию.
Кивком он послал Кеана отдавать приказы Дозору. Затем, повернувшись к Тьювору, он попросил его выставить часовых. Тот заметил, что восьми Стражей Крови недостаточно, чтобы просматривать все открытое пространство, но если послать ранихинов пастись в окружающих горах, то помощь Дозора, возможно, не понадобится. После минутной паузы первый знак спросил, как быть с отсутствующими разведчиками.
— Подождем, — тяжело ответил Протхолл.
Тьювор кивнул и отошел к ранихинам. Они стояли неподалеку, глядя горящими глазами на обугленные тела вокруг дерева. Когда к ним подошел Тьювор, они сомкнулись вокруг него, словно горя нетерпением сделать все, что он прикажет. Мгновение спустя они уже мчались в разных направлениях.
Лорды слезли с коней, распаковали мешки с едой и занялись приготовлением пищи на небольшом костерке лиллианрилл, который зажег для них Биринайр. Воины собрали всех лошадей, расседлали и стреножили. Затем Дозор приступил к рытью могил. Ступая с величайшей осторожностью, чтобы не наступить на кого-нибудь из мертвых, великан двигался к дереву, чтобы осмотреть металлическую пластину. Она оказалась чрезвычайно тяжелой, но он поднял ее и вынес на край поляны. Здесь он начал осторожно подбирать и укладывать на пластину трупы, используя ее в качестве носилок. При этом глаза его горели опасным огнем, а выпуклый лоб, казалось, еще больше вспучился от распиравших его эмоций.
(adsbygoogle = window.adsbygoogle || []).push({});