Читать интересную книгу Тоннель - Вагнер Яна

— Лена, ну ляг ты уже, пускай он посмотрит!

— Да пусть походит, это ж небыстро всё...

— Вот вы интересная какая, быстро тоже бывает, раскрытие надо посмотреть!

— Патологию, — сказала фармацевт погромче. — Даже военная медицина была, два семестра.

Голос у нее был высокий, и звучала в нем какая-то обида. Чиновница в пиджаке без пуговиц вспомнила вдруг бухгалтершу из Лендровера, и щеки у нее опять защипало.

Беременная Лена отпихивала молоденького мужа и отказывалась не только ложиться — куда, ну куда я тут лягу тебе, я на пол тебе, что ли, лягу, — но и при всех проверять раскрытие, а также рожать вообще. Малютку-доктора за ее причитаниями было почти не слышно. Шумно тоже было, как на вокзале, и очень, очень жарко, словно температура каждые десять минут поднималась еще на градус. А может, и правда поднималась. Да скорее всего, они просто не желали сейчас этого замечать. Отвлеклись на свои идиотские бинты с полотенцами и будут играть в больницу, пока не начнут вариться как лягушки в кипятке или задыхаться по-настоящему. И маленький говнюк покапризничает, полюбуется собой лишний час, но, когда все начнется, его-то я возьму все равно, думала чиновница, и он это знает. А на них уже времени не останется.

Можно было, конечно, забрать паршивца силой, отдать приказ. Нужно было отдать, и еще час назад она так бы и сделала.

— Одиннадцать человек в подчинении, — обиженно тараторила фармацевт, искусственные жемчужины прыгали. — Это без водителей еще и без оптики. Четыре грамоты от Минздрава, стаж тридцать два года...

В левом ухе у чиновницы по-прежнему как будто стояла вода, что-то булькало там и тоже понемногу вскипало.

— Капельницы умеете ставить? — перебила она, стянула наконец лопнувший пиджак и бросила на пол.

Лицо у пожилой фармацевта сразу как-то переменилось. Она сделала короткую паузу, встала покрепче и сказала совсем другим голосом:

— А чего там уметь. И уколы, и капельницы. Он возрастной у вас? Помыть, ногти постричь, пролежни. У меня свекровь пятый год лежачая. Только я с мужем, нас трое. Еще сестра его с нами. — И обернулась: — Валя! Ва-ля, идите быстро. ВТОРНИК, 8 ИЮЛЯ, 01:17

С фонарями почему-то сразу пошли медленнее — может, оттого, что инструменты были тяжелые, но и в целом настроение как будто стало другое. После краткого обсуждения дробовики решили все-таки не бросать, мало ли что, только даже с дробовиками трое беглых проходчиков с каждым шагом превращались теперь из ополченцев обратно в спасательную экспедицию. Инженер из Тойоты притих и не суетился, шел и думал про девочку, и жена его тоже больше не плакала. Успокоился даже стремительный бородач — ему выдали длинный голубоватый фонарь, и он гордо нес его перед собой, как факел. Где-то здесь должен был уже показаться фургончик «ОZON», сразу после автобуса и разоренной Газели, помнил он и надеялся только, что помнит правильно.

И как раз шагах в тридцати от Газели, уже видно было ее чумазую будку, на пути у него вдруг возник человек — худой и темноволосый, с разбитым лицом, — которого молодой бородач тоже помнил неплохо еще с баррикады и которому совсем не обрадовался. Так некстати была сейчас мысль про баррикаду, что он напрягся и чуть согнул ноги в коленях, как в ринге. Сине-белые буквы у него на спине натянулись, и хозяйке Тойоты показалось, что он сейчас прыгнет — точно так же легко и бесшумно, как недавно бежал в темноте.

Человек с разбитым лицом, похоже, опасности не почуял, безмятежно шагнул под фонарь и сощурился.

— Здрасте-здрасте, — сказал он приветливо. — Где ж вы лампочки взяли такие красивые?

Вот тогда стало видно, что на плече у него тоже болтается дробовик, но не как у всех, за спиной, а стволом вперед. И что смотрит он не на красивые лампочки, а подробно, как подарки под елкой, разглядывает пыльный чемоданчик с «Макитой» и прочее снаряжение.

— А ружье это чье у тебя? — в свою очередь спросил бригадир проходчиков безо всякой приветливости, потому что и он человека узнал, а вот руки у него были заняты. Как и у обоих его вооруженных товарищей, которым на ум пришел сразу рыжий водитель автобуса, про которого думать им хотелось не больше.

— Вы, ребята, поаккуратней тут, что ли, — вместо ответа прошептал человек с разбитым лицом и подошел еще ближе. — Очень злится народ, я на вашем бы месте...

— А вот я бы на месте посидел пока ровно, — перебил владелец УАЗа Патриот, который единственный здесь человека не вспомнил, потому что видел всего однажды и коротко. Никакого народа к тому же поблизости не было, и торчал непонятный мужик совершенно один в пустом и темном проходе. А стало владельцу УАЗа все равно неуютно, и он собрался уже сообщить и погромче, что народу бы вовсе сейчас не вякать, потому что ему, народу, сейчас воздух починят вообще-то, и хотел было рассказать про вторую дверь, щитовую и сервисный коридор. Но очкастый инженер из Тойоты сильно ткнул его локтем в бок и рассказу этому помешал. Он вдруг тоже занервничал, хотя в прошлую встречу беглец из полицейской машины ему страшным совсем не казался.

Человек с разбитым лицом как будто паузы не заметил. Улыбался и любовно поглаживал цевье дробовика.

— А сама где, за вами идет? — спросил он, вытянул шею и вгляделся в темноту с каким-то приятным или наоборот — неприятным скорей нетерпением, и это был третий уже вопрос, оставшийся без ответа.

Бородач в олимпийской куртке смотрел на худую руку с багровым следом от наручников на запястье и прикидывал, успеет ли дотянуться. Он вообще-то оружие презирал и особо в него не верил, но сегодня мнение переменил.

— Хотя чего ей тут делать, с другой стороны, пришибут ее здесь, — рассуждал худой человек с разбитым лицом, говоривший теперь сам с собой. — И вас пришибут. Она что, вас вторую стенку послала сверлить? А зачем, не пойму, вот же мутная баба, не успеваешь прямо за ней... Или нет, погодите, стоп, — сказал он оживляясь, — стоп-стоп-стоп. Никуда она вас не посылала, так? Это что же у вас, самоволка типа? И куда вы это такие нарядные? — Тут он сделал еще шажок и любовного взгляда от «Макиты» не отрывал. — Не, ребят, я не знаю, чего вы придумали, только я со всем этим в обратную сторону шел бы. Показать бы ей в камеру, у них камеры там, сто процентов, посверлить даже, может, немножко, неглубоко...

— Как вы все надоели-то, господи, — сказала хозяйка Тойоты. Нос у нее был красный, глаза опухшие, но слезы высохли, и она единственная, кажется, не прикидывала сейчас ничего, совсем. Ее пятеро нагруженных спутников одновременно представили, как она, например, сейчас влепит убийце полицейских пощечину, но поделать ничего уже было нельзя. — Как мне все это! Блядь! Надоело! — прорычала она, отпихнула юного бородача с фонарем и оскалилась: — Ну-ка вон отсюда пошел. Уйди, я сказала! — И тут выяснилось как раз — неожиданно сразу для всех, — что в руке у нее гвоздодер с рукояткой, перемотанной изолентой.

И тогда инженер охнул «Сашка» и впервые с тех пор, как раздался выстрел, посмотрел на свою жену. Бригадир уронил чемоданчик с «Макитой» на пол и попытался развернуть дробовик, а юный бородач приготовился-таки прыгать, потому что и ему это все надоело до смерти, а фургончик «OZON» стоял вот он, совсем-совсем рядом.

— Ладно, ладно, — сказал человек с разбитым лицом, отступая, и поднял руки. Щека у него задергалась, и улыбка сползла на секунду, но затем почти сразу вернулась на место. — Не вопрос, ребят. Не хотите — не надо. Я пока до них прогуляюсь, ага, посмотрю, как там что. И надеюсь, — сказал он другим голосом одному только инженеру, — вы глупостей не наделаете сейчас каких-нибудь опрометчивых. У вас дочь там, вы себе эмоциональных решений позволить не можете. Вот сейчас уже точно для эмоций не время. Что бы вы ни задумали, а все-таки подумайте лучше еще раз, как следует. Взвесьте, так сказать, варианты. А подумаете — приходите, потому что мы эту дверь все равно откроем, с вами или без вас. Обязательно, это я обещаю. ВТОРНИК, 8 ИЮЛЯ, 01:21