стягивают?
Я так не считаю.
* * *
Перед самым отъездом из столицы в Нижний Новгород, ко мне от имени Погребинского обратился какой-то незнакомый человек:
— Тебе лучше бежать, Серафим!
— «Бежать»⁈ С какого такого — шибко сильного перепуга, не подскажите?
— Твои архаровцы-вагнеровцы были застуканы за ограблением товарного поезда. Васильцев, Купцов и ещё несколько человек арестованы и, уже дали признательные показания на тебя.
Ну, что тут скажешь?
«Ай да Матвей Самойлович! Ай да сукин сын!».
Вслух, только промямлил:
— Это — какая-то ошибка. Я НЕ ВИНОВАТ!!!
Внимательно следя за моей реакцией, неизвестный приободрившись продолжает:
— Товарищ Погребинский не верит в твою причастность — но факты есть факты, а статья за бандитизм — очень серьёзная. Могут и «шлёпнуть» не разобравшись!
Решив подыграть и посмотреть, что из этого выйдет — я прикинулся очень перепуганным и, достаточно правдоподобно заикаясь:
— И-и-и, ч-ч-что мне т-т-теперь д-д-делать⁈
Суёт мне в руки какой-то свёрток:
— Бежать! Здесь деньги и «чистые» документы. Отсидишься где-нибудь в Ташкенте, а там глядишь — если не образуется, так всё забудется.
Хватаю «босячий подгон» от «доброжелателя» и, прижав его к сердцу — со всей искренностью, на которую был в тот момент способен:
— Т-т-так и с-с-сделаю! П-п-передайте т-т-товарищу П-п-погребинскому, что я н-н-никогда н-н-не забуду его з-з-заботу и д-д-доброту.
После чего, рванул вприпрыжку в сторону Казанского вокзала.
Через кассу и вокзальный туалет, сделав большой круг, я вновь появился на Курско-Нижегородском вокзале, где купил с рук билет на поезд — отправляющийся в сторону Нижнего, незадолго до нашего эшелона.
Одно плохо: до того вошёл в образ, что аж до самого Нижнего заикался.
* * *
[1] «В реале», в октябре 1925 года Трофим Денисович Лысенко, закончив Киевской сельскохозяйственного института — был направлен в Азербайджан, на селекционную станцию в городе Гяндж.
[2]Примерно такое, но с точностью наоборот, было в Ленинграде в 1927 году. По словам И. С. Кострицкого — бывшего секретарем ячейки ВКП(б) завода «Красный треугольник», приехавшие в эту колыбель оппозиции Калинин, Ворошилов и Молотов — очень грубо себя вели на перевыборах в ячейку, употребляя вышеприведённые выражения.
Глава 12
Лимит на беспредел
По приезду в столицу губернии, я узнал что местные безбожники-активисты закрыли Благовещенский Храм в Ульяновске. Новый Начальник волостного (районного) управления НКВД, назначенный вместо Каца — реквизировал находящийся при нём дом и, поселился в нём с семьёй — выбросив старика-священника практически на улицу.
Моего названного отца, напомню…
Возмущаюсь:
— Ну, это уж слишком!
Сволочь, этот Погребинский — ведь с женщинами, детьми и стариками не воюют.
Связной от Краснощёкова, стараясь не встречаться со мной взглядом, продолжил:
— Это ещё не всё, Серафим.
Буквально вчера, Фёдора Евграфьевича Свешникова — поселившегося у приютившей его сердобольной старушке бывшей прихожанке, вызвали на допрос к следователю по поводу меня и моих «бандитских дел», после которого:
— Вышел на крыльцо Управления, постоял там немного и рухнул как подкошенный.
На пару секунд ослепнув от вспышки ярости, скрипнул зубами:
— Твою, ж… Где он сейчас?
— В волостной больнице с сердечным приступом. В себя пришёл, но очень плох.
— Да, говори уж всю правду — что ты мнёшься, как монашка перед целибатом!
— Доктор Ракушкин Михаил Ефремович, говорит… Чтоб ты готовился к самому худшему, Серафим.
Ну, всё…
Лимит на беспредел — исчерпан досуха!
Написал краткую, лаконичную, но предельно информативную записку и отправил курьера назад в Ульяновск к Александру Краснощёкову — моему «второму я».
* * *
В Нижний Новгород, отставшая от меня на сутки делегация «Межрабпома» въезжала под фанфары, в самом прямом и буквальном смысле этого слова — под фанфары и другие медные трубы, торжественно играющие «Интернационал».
На улицах города — всеобщее ликование, как будто уже Мировая революция произошла, коммунизм в отдельно взятой стране построили, или хотя бы — первыми спутник в космос запустили.
Демонстрация в честь прибывшей делегации немецких рабочих и руководителей «Межрабпрома» — какие в нашей губернии далеко не каждый день бывают, митинги на предприятиях, речи…
После нашей ночной беседы на тему «Маркс велел делиться», подкреплённой лекцией на предмет «жадность фраера сгубила», официальный владелец всего хабара — Председатель промышленно-торгового кооператива «Красный рассвет» Клим Крынкин, стал щедрым аки библейский бессеребрянник и, после раздачи мифических «слонов» — началась раздача вполне себе реальных «бульдогов». Два «Мак-Бульдога» были переданы в дар коммунальному хозяйству города, два — заводу «Красное Сормово», пять — «Акционерному обществу Российского Среднего Машиностроения».
И остался я…
Четыре грузовика-пятитонки плюс спецтехника.
Ну, что поделать, как говорится: как пришли — так они и ушли!
«Маркс дал — Маркс и забрал», иными словами. На обучении шоферов в Ульяновской автошколе хватит, а там коль Иохель Гейдлих не подкузьмит — весной следующая партия из Франции подкатит.
Затем, уже на заключительном митинге на заводе «Красное Сормово», Председатель «Красного рассвета» — уж изрядно за долгую дорогу наблатыкавшийся в общении с «власть предержащими», за поддержку и помощь в развитии кооперативного движения Нижегородчины, чуть не плача вручил ярко-красный лимузин «Lancia Lambda» — Первому секретарю Губкома ВКП(б) Андрею Жданову.
Подарил даренное, так сказать.
Тот так обрадовался, что, даже позабыв высказаться в адрес империалистических провокаторов и поджигателей войны, казалось бесконечно долго жал Климу его прокопчённую в кузнице «клешню» и, обещал и дальше всемерно «поддерживать, способствовать и укреплять».
Но, увы, я чувствовал себя лишним на этом празднике жизни…
* * *
Меня не было видно-слышно, пока подождав — когда все желающие охрипнут, выговорившись, я ужом проскользнув сквозь толпу народа, вылез на трибуну:
— Товарищи! Как Заведующий «Отдела главного технического консультанта» промышленно-торгового кооператива «Красный рассвет», предлагаю построить за наш счёт детскую железную дорогу в Нижнем Новгороде…
Да!
Рисунок 25. Детская железная дорога — вполне серьёзная штука!
Только эта должность к тому времени, у меня и осталась.
— … Такого, товарищи, нет — не только в нашей стране, но и во всём мире!
Как я уже неоднократно рассказывал, правящая элита, неважно — центральная она или региональная, очень падка на нечто «эксклюзивное». Сознание того, что у него есть нечто «такое-эдакое», не имеющегося у других элитариев — весьма тешит самолюбие и является одним из основных стимулов для движняков представителей элиты по жизни.
Детских железных дорог, же — нет нигде в мире!
На это и весь расчёт.
Собирающийся