уже было уходить Жданов, оживлённо-заинтересованно глянув на меня, вспомнил:
— Свешников, Серафим Фёдорович? Заведующий оружием ОВО Ульяновского полустанка?
Стоящий рядом «человек в кубанке» — Матвей Самойлович Погребинский, Начальник губернского НКВД, не промедлив:
— Товарищ Жданов! Гражданин Свешников уже давно уволен со всех должностей. А в данный момент — в отношении его проводится следствие по делу организации преступной банды, промышляющей разбоем и грабежом на железной дороге…
Я похолодел, Андрей Александрович потемнел ликом, а народ — ахнув, безмолвствует.
Победно на меня глянув, тот продолжает:
— … На него уже выписан ордер на арест!
Вдруг, сквозь могильную тишину, раздаётся чей-то вопиющий вопль:
— Товарищ Жданов!
Ксенофонт Мартьянов, работая локтями, прорывается через плотную толпу на трибуну и суёт тому под нос газету с отчётливо видимым заголовком «Смерть председателя»:
— Товарищ Жданов! Как проводятся расследования подчинёнными этого… Этого гражданина, Вы поймёте из этой статьи! Нашего Анисимова — безусловно убили, а этот… Он покрывает убийц!
Тот, пробежав глазами текст, на пару секунд уставился на побледневшего «Человека в кубанке», как будто впервые его увидев. Затем, переведя взгляд на его заместителя:
— «Ордер на арест»? А имеются ли достаточные основания для ареста?
Абрам Израилевич Кац, глядя в сторону, как бы нехотя уточняет:
— Не ордер, а всего лишь повестка к следователю.
Главный нижегородский мент настаивает, дико быча глаза:
— Я приказываю: товарищ Кац — арестуйте его немедленно!
— Без ордера или веских причин не могу — должна быть соблюдена социалистическая законность.
Сказав это отрешенно-механическим голосом, Кац шагнул в сторону и оказался вне зоны доступа.
Вовремя я подогнал Абраму Израилевичу «Ситроен 5 CV Trefle»!
Если Жданов не ведал происхождение своего «Lancia Lambda», то волостное начальство — прекрасно знало «откуда дровишки». Даже еврей, сбрендивший на карьере в органах и решивший идти по трупам — не может мгновенно стать неблагодарным. Для этого нужно какое-то время.
А что ещё более вероятно — до него дошло, что дело запахло керосином…
У товарища Каца — очень тонкий нюх!
«Палево» за версту чует.
Затем, Жданов с отчётливо видимым на лице интересом, обращается ко мне:
— «Детская железная дорога», говорите? Не расскажите ли про свою затею более подробно, тов… Хм, гкхм… Гражданин Свешников?
Если кто не знал, а потом забыл — «детские железные дороги» (ДЖД) появились в СССР в конце 30-х годов. Это — уникальнейшая система профессионального обучения детей в формате «делаю всё, как взрослый». На ДЖД всё «по-взрослому»: локомотивы, вагоны, рельсы, устройства сигнализации, централизации и блокировки — только в уменьшенном масштабе. Каждый заинтересовавшийся профессией железнодорожника школьник — имел возможность пройти все ступени карьеры: от простого обходчика или проводника — до директора железной дороги.
Обо всём этом, я вкратце поведал Жданову, добавив реальное предложение:
— Среди подарков германского пролетариата, я заметил всё необходимое для этого строительства: «декавильки» — звенья быстросборной узкоколейки на десять вёрст, паровозы и вагоны.
Из-за опережающих ударов Погребинского, все мои прежние планы улетели куда-то в тартарары!
Поэтому приходится импровизировать, выдумывая просто на ходу. Конечно, коммуникации в Ульяновской волости — это очень важно, но ещё важней собственную задницу спасти — которую ужё изрядно припекает.
Видимо Андрей Александрович вспомнил, что на носу XIV съезд Всесоюзной коммунистической партии (большевиков) — на котором можно было б похвастаться диковинкой, поэтому вмиг уцепился в моё предложение:
— Железная дорога, пусть и детская — это очень серьёзное дело. Срок?
Практически у всех без исключения современных советских деятелей, как заметил — имеется одна очень существенная особенность: им всё хочется осуществить тотчас же, сию минуту — не вставая со стула, а когда выясняется, что это физически невозможно — интерес у них тут пропадает.
Поэтому — рублю рукой, как шашкой:
— Неделя! До годовщины пролетарской революции — должны справиться.
Жданов, прищурившись:
— Вы не переоцениваете свои возможности?
Председатель кооператива «Красный рассвет», стоящий на той же трибуне неподалёку от всего происходящего, бойко-задиристо меня поддерживает:
— Наш Серафим, хоть и на всю голову контуженный на белопольских фронтах — зато шибко башковит мозгами: сказал за неделю сделает… Значит, во что бы не стало сделает! Такой он уж человек.
Смотря на присутствующего здесь же — зло-серьёзного, вмиг ставшего — как-то уж чересчур взрослым на вид Ефима Анисимова, продолжаю:
— Ничуть не преувеличиваю, товарищ Жданов! Строительством, могли бы помочь комсомольцы «Ударных комсомольско-молодёжных строительных отрядов», обучением курсантов и организацией работы «ДЖД» — товарищи железнодорожники.
Начальник местного управления Наркомата путей сообщения, с которым мы до этого неоднократно пересекались по разным железнодорожно-транспортным делам — с ходу ущучив полезность новинки, тут же меня поддержал:
— Товарищ Жданов! А ведь Свешников дело предлагает.
А что Ефим?
Перед ним встала во весь свой рост дилемма: если промолчит — стопроцентно останется главой нижегородских комсомольцев.
А вот если впишется за меня — то, как знать!
Тут уж, куда кривая вывезет…
После едва заметного тычка в спину Братом-Кондратом — Ефим решительно, как грудью на амбразуру:
— Нижегородские комсомольцы верят товарищу Свешникову и, в любой момент готовы поддержать его предложение делом!
Я, как уже об давно решённом:
— Видите, товарищ Жданов? Дело за площадкой под строительство. Вы уж нас не подведите… Хахаха!
Смех получился несколько нервным и его никто не поддержал.
Революционными шароварами покрасневший Погребинский, тычет в меня пальцем:
— Товарищи! Какая «Детская железная дорога»? Кого вы слушаете? Это же — бандит, преступник…
В контрреволюции он меня обвинить пока не решается, так как тогда будет разрушена моя «подпольная промышленная империя» — над которой Погребинский хочет всего лишь перехватить управление.
На трибуне онемели, от столь открытого обвинения, а снизу возмущённо зашумели. Сквозь гул, слышу громкий писк нашего «боевого хомячка» — Василия Васильевича Путина (Пупкина):
— Где ты был, Погребинский, когда нас хулиганы убивали? Когда товарищ Свешников повёл нас в бой с этим позорным явлением?
Ефим Анисимов, указательным пальцем, как стволом револьвера:
— А вот Вам, Погребинский, наши комсомольцы не верят! Вы — лживый и двуличный человек!
Его поддержали гласом народным:
— Он — прав!
— Сам ты — преступник!
— Явился на всё готовое — в самый безопасный от хулиганья и бандитизма город, а теперь на заслуженных товарищей клевещешь!
Звонкий девичий голос:
— Руки прочь от нашего Серафима!
Я, с каменным лицом:
— В нашей стране, назвать человека «преступником» — имеет право только народный суд. Вас не шибко заносит…? Хм, гкхм…