Кикаха подлез под Девиваниру, сел на веревку, ухватился за ноги орлицы чуть выше огромных когтей и закричал:
— Анана, ты готова? Давай, Девиванира! Летим!
Несмотря на тяжесть, обе птицы подпрыгнули в воздух на несколько футов и забили крыльями. Кикаха почувствовал, как веревка впилась в его тело. Последовал резкий рывок вперед и вверх; ограда осталась позади. Внизу виднелись угловатые склоны, исполосованные зелеными и серебристыми нитями жадеита. Между ними проступали улицы, искрившиеся точками пылавших факелов. А затем все это угрожающе понеслось на него.
В трех тысячах футов, у подножия горы, изгибалась широкая река, блиставшая черным расплавленным серебром.
Склон проносился в опасной близости от них. Будучи во много раз сильнее земных орлов, зеленые птицы могли удерживать довольно значительный вес, но взрослый человек был для них чересчур тяжелым. И в этой ситуации они лишь пытались замедлить падение.
Орлицы снижались параллельно склону и неистово колотили крыльями, пролетая над ограждениями, выступавшими по краям улиц. Потом они мучительно медленно — или это так казалось Кикахе — удалялись от поверхности горы и, стремительно пронесшись над улицей, зависали у края очередного уровня. Белые, коричневые, красные, серые и черные полосы жадеитовой горы мелькали у самых ног. Птицы взбивали крыльями воздух, и все повторялось сначала.
Обоим седокам приходилось подтягивать ноги, чтобы не цепляться за выступы склона и решетки оград. Сердце останавливалось при каждом новом спуске и тут же заходилось в бешеном стуке, словно пытаясь вырваться из груди.
Дважды их царапали и били ветви деревьев, когда они проносились над вершинами крон. А один раз орлицы с трудом отвернули в сторону, едва не врезавшись в высокую башню, построенную на крыше зажиточного дома. При этом они еще больше приблизились к склону горы, и седоков протащило по черно-коричневой жадеитовой скале. К счастью, поверхность оказалась гладкой, и люди лишь слегка ободрали кожу. Орнамент барельефа мог бы переломить им кости или нанести глубокие порезы.
Позади остался последний уровень — улица Отвергнутых Жертвоприношений. (Кикахе так и не удалось узнать, по какой причине она получила столь странное название.) Они пролетели чуть ли не в дюйме над жадеитовой оградой, и, увидев острые пики на ее конце, Кикаха почувствовал в ягодицах почти физическую боль. Тем не менее, все кончилось благополучно.
Они падали в реку под острым углом.
Ширина русла равнялась примерно одной миле. На противоположном берегу виднелись доки и баркасы; чуть ближе на якорях стояли торговые корабли. В основном, это были длинные двухпалубные галеры с высокой кормой и одной-двумя мачтами, на которых крепились квадратные паруса.
Кикаха быстро оценил ситуацию, и, когда орлицы снизились к серой, с черными бликами, воде, он приготовился сделать то, о чем заранее договорился с Ананой. Кикаха предвидел, что птицы, вырвавшись из города и глотнув воздух свободы, первым делом попытаются убить своих освободителей. Поэтому он посоветовал Анане сохранять бдительность и прыгать в воду при первых признаках опасности.
До поверхности воды оставалось футов пятьдесят, когда Девиванира попыталась вонзить в Кикаху клюв. К счастью для Кикахи, ей не удалось согнуться настолько, чтобы схватить и разорвать намеченную жертву. Огромный желтый клюв промелькнул в восьми дюймах над его головой.
— Прыгай! — закричала она. — Ты утащишь меня в воду! Я же утону!
Кикаха этого и добивался, поскольку боялся, что птицы догадаются об очень простом и эффективном способе уничтожения своих ездоков. Если бы Девиванира зависла в воздухе, а Антиопа спустилась к Кикахе, она могла бы как следует ощипать его клювом. Затем две птицы поменялись бы местами и расправились с Ананой.
Он откинулся назад, перекувыркнулся в воздухе и, вытянувшись всем телом, без всплеска нырнул в воду вниз головой. Выплыв на поверхность, он увидел завершение великолепного прыжка Ананы. Беглецы находились в двухстах пятидесяти ярдах от ближайшей из пяти заякоренных галер. На расстоянии полутора миль вниз по течению показались приближающиеся яркие огни. В свете факелов поблескивали шлемы и мелькали весла, взбивавшие воду.
Над рекой, набирая высоту, летели орлицы — два черных пятна в потоках лунного света.
Кикаха окликнул Анану, и они поплыли к ближайшему кораблю. Одежда и оружие тянули Кикаху ко дну. Он сбросил с себя тунику, а потом скрепя сердце избавился от пояса и длинного ножа. Ему не хотелось расставаться с ними, но испытания последних сорока восьми часов и нехватка еды истощили его силы. Анана сделала то же самое.
В конце концов они добрались до галеры и вцепились в якорную цепь, переводя дыхание и со всхлипами втягивая воздух в натруженные легкие. На палубе судна царила абсолютная тишина. Если тут и был вахтенный матрос, то он, очевидно, спал.
Патрульная лодка быстро двигалась вверх по течению. Однако Кикаха считал, что солдаты их заметить не могли. Он быстро изложил Анане план дальнейших действий. Набрав в легкие побольше воздуха, Кикаха нырнул под корпус корабля. Добравшись до середины судна, он развернулся и направился вдоль продольной балки к корме, ощупывая доски через каждые несколько гребков. Наконец он всплыл под нависавшей кормой, так и не отыскав того, что хотел. Анана, которая исследовала дно передней половины галеры, встретилась с ним у якорной цепи. Она тоже ничего не нашла.
Кикаха отдышался и заговорил:
— Может случиться так, что ни на одном из этих кораблей не окажется тайника для контрабандных товаров. По теории вероятности мы можем обыскать еще сотню посудин, но так ничего и не найти. А патруль все ближе и ближе.
— Тогда давай уйдем по суше, — предложила Анана.
— Только в том случае, если мы не найдем тайника. Без коней на суше нечего делать. И нам не удастся уйти от погони.
Кикаха поплыл к следующей галере и снова исследовал киль. Это и еще одно судно не имели потайных камер. К тому времени Кикаха уже отчетливо слышал плеск весел патрульной лодки.
Внезапно с той же стороны донесся хлопок, похожий на выстрел из слоновьего ружья. Потом раздался второй хлопок, и вслед за этим послышались крики орлиц и людей.
Корпус галеры закрывал обзор, но Кикаха догадался, что случилось. Зеленые орлицы вернулись, чтобы выследить и убить его. Не обнаружив Кикаху, они решили выместить злобу за долгий плен на ни в чем не повинных солдатах. Упав с ночного неба, они атаковали речной патруль. Хлопающие звуки раздались после того, как орлицы раскрыли свои огромные крылья, замедляя стремительное падение. И теперь, оказавшись в лодке, они рвали людей когтями и клювами.
Послышалось несколько всплесков. Крики и вопли длились около минуты. А затем наступила тишина.
Клич триумфа, похожий на рев слона, сменился хлопаньем огромных крыльев. Кикаха и Анана нырнули под четвертую галеру, стараясь скрыться от зорких глаз орлиц.
Всплыв на поверхность воды под высокой кормой, Кикаха услышал шелест крыльев. Чуть позже он увидел, как птицы, сделав несколько кругов над соседним судном, поднялись в воздух и исчезли в темно-зеленой мгле ночного неба. Очевидно, они отказались от затеи найти его. Или просто хотели набрать высоту, чтобы неожиданно напасть с небес. Он окликнул Анану, но она куда-то исчезла. Кикаха не видел ее уже несколько минут. А значит, она либо утонула, либо нашла тайник для контрабанды, либо попросту испарилась в воздухе.
Он поплыл к передней части судна, и вскоре его рука прошла по краю отверстия, вырезанного в киле. Кикаха приподнял голову и разглядел светлый проем, выделявшийся на фоне темно-серого днища. Проникнув в это отверстие, он оказался в крадратном помещении, которое освещалось небольшой лампой. Верхняя часть люка выдавалась над водой на пару футов, а выше находился настил, который служил полом потайной камеры. Кикаха проморгался и увидел Анану, стоявшую на четвереньках. Сжимая нож в руке, она с усмешкой смотрела то на него, то себе под ноги.