Барон тотчас закрыл рот.
— Александра находится под моей защитой, и никому не позволено плохо обращаться с моими подопечными. Я понятно выражаюсь?
Эджмонт кивнул, теперь его лицо было пепельно‑бледным.
— Сколько вы должны?
— Что?
— Думаю, вы прекрасно слышали меня, Эджмонт. — Стивен смотрел с такой ненавистью, что, если бы взглядом можно было убивать, барон тут же свалился бы замертво.
Вспыхнув до корней волос, Эджмонт пробормотал:
— Примерно тысячу фунтов плюс‑минус пару гиней.
— Отдадите мне ваши счета. Я оплачу их за вас.
Эджмонт в изумлении воззрился на герцога:
— Счета в кабинете, ваша светлость.
Барон двинулся было за бумагами, но Клервуд остановил его:
— Подождите. Есть кое‑что еще. Я буду содержать вас и двух ваших дочерей. Деньги, которые я буду выделять, вы будете использовать исключительно на покупку еды и одежды, а также на ежедневные расходы — а не спускать на покер и рулетку, на скачки или выпивку. Я предупреждаю вас, сэр. Если я узнаю, что вы неправильно расходуете ежемесячное содержание, заберу вас из этого дома и брошу в долговую тюрьму. Вы меня поняли?
Эджмонт поспешил ответить:
— Понял, ваша светлость, понял, и я восхищен, действительно восхищен вашим решением! Но у меня, разумеется, будет небольшая сумма, которая позволит мне весело проводить время по ночам?
Стивен почувствовал прямо‑таки безграничное отвращение. Пагубные привычки этого человека превратились в болезнь. Эджмонт никогда не научится сдерживать себя, и у Стивена не было ни малейшего намерения поддерживать любовь барона к азартным играм и спиртному. И хотя на самом деле Клервуд никогда бы не смог поместить Эджмонта в тюрьму, в его силах было вывести сестер Александры из‑под опеки отца. Стивен подумал о том, что было бы лучше, если бы Эджмонт одумался и встал на путь выздоровления. И все же не было ничего худого в том, чтобы повторить свою угрозу:
— Если вы злоупотребите моим расположением, окажетесь за решеткой.
— Я понимаю, — коротко ответил Эджмонт.
Стивен не сомневался в том, что две дочери барона стояли у двери и подслушивали, внимательно ловя каждое слово, поэтому позвал:
— Леди, пожалуйста, войдите.
Дверь распахнулась, и в гостиную, потрясенно глядя на герцога, впорхнули две девушки.
Улыбнувшись, Стивен вручил Оливии чек на внушительную сумму:
— Это на новый гардероб и любые другие потребности, которые могут возникнуть у вас и вашей сестры.
Оливия даже не взглянула на щедрое подношение, ее глаза наполнились слезами.
— Мы не можем это принять, — прошептала она, все больше напоминая Клервуду свою старшую сестру.
Кори толкнула Оливию и поспешила сказать:
— Премного благодарны вам, ваша светлость.
Теперь она была содержанкой.
Не ощущая ни капельки стыда, Александра улыбнулась и почувствовала приятное покалывание, охватившее все тело. В сущности, она была наполнена радостью и счастьем. Прекрасный образ Стивена не выходил из головы. Перед глазами стояли его улыбка, нежные синие глаза. Они стали любовниками — а еще Александра была глубоко, безвозвратно влюблена в него.
Сейчас, в полдень, она приводила в порядок одно из давнишних платьев леди Хенредон, это потрясающей красоты, из кружев и шифона, творение парижской высокой моды. Сосредоточиться на работе было трудно.
Прошло несколько дней — несколько восхитительных дней, заставивших Александру поверить, что самые сокровенные мечты могут сбываться. Она стала возлюбленной Клервуда и теперь предавалась неудержимой страсти по ночам. Александра не ощущала себя любовницей или, еще хуже, падшей женщиной. О нет! Она чувствовала себя невестой.
Александре приходилось щипать себя, чтобы напомнить: это — не сказка, она — не невеста и эта история не окончится традиционным «они жили долго и счастливо». Но даже это осознание грустной реальности не могло изменить ее чувств — чувств, которые, казалось, становились глубже с каждым днем.
Александра влюбилась в Стивена еще до того, как снова оказалась в его постели, и эта нежная привязанность усиливалась с каждым пролетавшим мгновением. Да и как могло быть иначе, если Клервуд относился к своей гостье как к жене и даже весь штат его слуг был с ней предупредителен и почтителен? Главный повар советовался с Александрой, планируя меню на очередной день. Экономка осведомлялась, какое постельное белье предпочитает мисс Болтон. Ее персональная горничная спрашивала, какое новое платье — из тех, что Александра купила по настоянию Клервуда, — она наденет на ужин, какой наряд выберет для завтрашнего дня. Ну разве после всего этого Александра могла не ощущать себя подобно желанной, окруженной заботой невесте? И что было самым главным, она чувствовала, что этот период может длиться вечно — что Стивен любит ее, пусть немного, но любит.
Ах, как же трудно было бранить себя за эти опрометчивые мысли! Душа наполнилась теплотой, стоило Александре вспомнить о том, как Стивен разбудил ее на рассвете, чтобы снова заняться любовью — на сей раз медленно и нежно, — перед тем как уехать в полдень на встречу в Манчестер. Он даже поцеловал ее на прощание.
Александра на мгновение отложила шитье и улыбнулась. Стивен был исключительным, удивительным мужчиной!
Она жила в сказке со своим собственным прекрасным принцем.
И как только она могла когда‑то думать о нем как о жестоком, бессердечном человеке? Стивен посвятил свою жизнь облегчению страданий других. Александра быстро пришла к пониманию того, что, при всем почитании герцогом своих обязанностей в отношении Клервуда, которые накладывало на него чувство долга по отношению к покойному отцу, более значимым был для него успех благотворительных проектов.
Жизнь Александры и Стивена приобрела определенный распорядок: днем каждый занимался своими делами, а вечером они вместе садились ужинать за накрытый только для двоих стол — и это их уединение было просто чудесным! Стивен перестал появляться в обществе, не чтил своим присутствием светские рауты, хотя Александра прекрасно знала, какая ответственность лежала на нем — в конце концов, герцог Клервудский был первым пэром Англии и должен был выполнять немало социальных обязательств. И все же с тех пор, как их отношения изменились, Стивен каждую божью ночь оставался дома — со своей возлюбленной.
Александра знала, что совсем скоро настанет время, когда герцог начнет опять бывать в свете — проводить вне стен Клервуда все больше и больше вечеров. Она нисколько не сомневалась в том, что это неминуемо произойдет, но старательно гнала от себя печальные мысли. Александра пыталась не думать о том, как будет в одиночестве коротать вечера в Клервуде, пока Стивен станет развлекаться в свете. Она запрещала себе размышлять и о том, что могла бы бывать в обществе вместе с ним — если бы на самом деле была его невестой.