– Как! – воскликнула Изоль, и в ее голосе послышалось изумление. – Даже после того, что я вам рассказала!
– Я не могу вам поверить! – вскричал Поль и схватил ее за руки. – Неужели я не вижу, сколько в вас благородства и гордости?
Она улыбнулась так горько, что он отступил.
– Оставаясь с матерью, я была бы очень хорошей девочкой, – болезненно усмехнулась Изоль, – я бы знала несчастную историю ее жизни и плакала бы вместе с ней. Я бросила бы вызов тем, кто обольщает юных девушек. Пребывая с отцом, я стала плохой, потому что внутренний голос все время напоминал мне: ты пришла издалека и снизу. И я возвращаюсь туда, откуда и пришла, только еще дальше и ниже!
Она сделала шаг к двери, но Поль придержал ее.
– Останьтесь! – умолял он, задыхаясь от волнения. – Неужели вы надеетесь сбежать от меня? Куда бы вы ни пошли, я пойду…
– Вы! – прервала его Изоль.
В этом единственном слове прозвучало столько отчаяния, что Поль опустил руки и поднялся с колен.
– Останьтесь, – вновь, уже более решительно, повторил он. – Я понимаю вашу мать, и я благодарен ей, что в глазах генерала я стал похитителем! Теперь я могу думать только о вас, любить только вас! Суавита вернется к отцу. Бог свидетель, девочка вернется чистой, как ангел, в дом честного человека! Изоль! Моя прекрасная, моя единственная! Разве кто-нибудь решился бы сказать хоть сотую часть того, что вы осмелились поведать мне! Я человек отважный – это вы сами сказали. Между вами и вашими обидами встанет мое сердце; мое сердце станет вашей крепостью, вашим убежищем, где я, ваш верный раб, буду любить вас! Изоль! Я чувствую, что Господь велит мне преклоняться перед вами! Мое и ваше спасение в этой безграничной любви, которая мне уже вернула надежду. Будьте моей! Будьте моей женой, Изоль!.. О, возлюбленная моя! На ваших глазах слезы. Сжальтесь, сжальтесь!
Он целовал край ее платья и плакал. Изоль слушала его – сначала холодно, потом взволнованно. Глубокий вздох вырвался у нее из груди.
Когда он замолчал, с надеждой смотря на прекрасное лицо, ее глаза действительно увлажнились. Две слезы медленно скатились по бледным щекам. Она склонилась над ним и ледяными губами прикоснулась к его лбу, прошептав:
– Никогда!
В тот самый момент, когда Поль, почувствовал этот прощальный поцелуй, он вдруг услышал незнакомый голос, полный глубочайшей печали:
– Это Изоль! Это моя сестра!
Дверь, ведущая в покои Поля, распахнулась, и на пороге появилась Суавита.
Девочка заговорила.
За ней в дверном проеме возникло серьезное и грустное лицо генерала, графа де Шанма.
XXI
ПОСЛЕДНЕЕ СЛОВО ИЗОЛЬ
Нам нет нужды объяснять значение двух слов «моего отца», с таким трудом нацарапанных на листке бумаги бедной немой девочкой во время ее разговора с Полем Лабром. Она хотела сказать: «Я видела моего отца». Она хотела сказать это, несмотря на энергичный протест генерала.
Генерал де Шанма считал младшую дочь погибшей. Полю же она отдала больше, чем жизнь, она вручила ему свою душу.
Это была огромная, всепоглощающая любовь. Так страстно и беззаветно полюбить можно лишь один раз в жизни, и эта любовь – до последнего вздоха. Для того, кто любит, не существует больше никого и ничего, кроме возлюбленного. Полюбивший живет для любимого и умирает, продолжая любить.
Генералу, чтобы проникнуть в дом, не пришлось подкупать слуг. Он воспользовался моментом, когда все были настолько напуганы убийством Терезы Суда, что только говорили и гадали об этом жутком происшествии. «Люди из Парижа» постарались рассказать новость на всех углах, распустив при этом слух о виновности барона д'Арси. Поль Лабр должен был «заплатить по закону».
Генерал, воспользовавшись растерянностью, вызванной быстро распространяющимся слухом о виновности месье барона д'Арси, а также благодаря своей известности и положению в обществе, сумел оказать необходимое давление на слугу нормандца и на горничную.
Никому никогда не верь на слово – таково правило здешних мест. Нормандия и недоверие – синонимы. Однако всем известно, что даже самая чудовищная клевета на самого святого человека всегда непременно найдет по крайней мере одного человека, который в нее поверит.
Но генерал, как мы знаем, в нее не поверил. Где-то в глубине его души зародился протест, недоверие относительно утверждений анонимного письма, полученного сразу после убийства Терезы Сула. Слишком уж тщательно автор вдавался в подробности этого темного дела. Генерал воспользовался замешательством и испугом слуг Поля, чтобы проникнуть в дом. Он считал, что поступает правильно; генерал хотел найти дочь.
Как видим, слуга и горничная подчинились требованиям генерала, и Поль так и не узнал, что в его отсутствие кто-то зашел в дом. Генерал тем временем решительно и смело продолжал свое частное расследование. Прислуга не могла долго скрывать от него присутствия Суавиты. Девочка узнала его сразу и от радости лишилась чувств у него же на руках.
В первый момент, когда при мерцающем свете свечей генерал заглянул в глаза ребенка и произнес вслух имя Поля, сердце старого отца болезненно сжалось. Он поверил, по крайней мере, части тех обвинений, что содержались в анонимном письме. Но невинность сердца – честный свидетель! Она говорит правду решительнее, чем невинность тела.
Сердце Суавиты было добрым и чистым. Она не могла защищать Поля Лабра, поскольку неспособна была обвинять никого другого. Но непорочная чистота ее взгляда значила больше, чем страстные речи всех адвокатов мира. Этот юный и нежный взгляд горячо заговорил, когда девушка услышала, в каком страшном преступлении подозревают Поля Лабра – ее друга и опекуна.
Было странно и любопытно видеть, как менялась Блондетта в ходе этой беседы. Сначала – счастливое дитя в объятиях нашедшегося отца; затем – удивленная и возмущенная девушка; и, наконец, – надменная женщина, с презрением отказывающаяся отвечать на оскорбительные для Поля вопросы.
Хотя генерал не мог так же хорошо понимать Суавиту, как тот же Поль, в жестах девушки было столько экспрессии, а глаза ее были столь красноречивы, что ее немые объяснения развеяли большинство сомнений графа де Шанма.
Через час этой пантомимы, прерываемой вспышками то гнева, то ласки, генерал выяснил большую часть того, что хотел узнать. Блондетта, как могла, рассказала отцу свою историю.
Граф де Шанма понял по жестам девушки, что бедняжку похитили, завернули в одеяло и бросили с высоты в воду. Малютка заледенела от холода, ее сковал ужас… Но потом ее спасли, согрели, выходили… Глаза Суавиты воскликнули: Бог послал мне на помощь ангела!