Читать интересную книгу Неизвестные солдаты, кн.1, 2 - Владимир Успенский

– Я командир стрелкового полка. Если вы не в курсе – прошу в оперативный отдел.

Дождавшись Захарова на крыльце, Юрий сказал ему:

– Здорово у вас получается, товарищ майор.

– Должность обязывает! – Помолчал и, усмехаясь, добавил: – Вот так, Бесстужев. С сего числа тебя надлежит полагать командиром батальона. С чем и поздравляю.

– Меня? Комбатом? Да я и ротой-то месяц еще не командую!

– Знаю, знаю, – обнял его за плечи Захаров. – Не горячись и не возражай. Уже решено. Ты кадровик. Справишься.

За день они успели сделать многое. Вслед за ушедшим к реке Проне полком отправили тысячу призывников, гаубичную батарею, батарею противотанковых пушек и зенитную, полсотни повозок с боеприпасами и различным имуществом. К утру туда же должны были прибыть прямо из Смоленска грузовики с винтовками и обмундированием.

Захаров и Бесстужев выехали на новый рубеж верхом. Окраину города миновали уже в темноте.

– Спать хочется, – зевнув, сказал майор. – Устал, что ли. Ты как?

– Еще бы не устать. Ведь мы и не ели сегодня. Только утром по кружке кипятку с сахаром…

– Неужели правда? – удивился Захаров. – И то верно… Ну, некогда было, – сказал он, будто оправдываясь. И предложил: – Давай споем потихоньку. А то задремлю, с лошади упаду.

– Какие уж тут песни… Лучше я вас разговорами отвлекать буду. И толкать через каждые пять минут.

– Ну, толкай. Только осторожно, с седла не сшиби.

Вокруг них расстилалось темное поле. Ни единого огонька не было окрест. Навстречу короткими порывами дул ветер. Они ехали на запад, и Юрию сейчас, ночью, казалось, что до границы не очень и далеко, что можно доехать до нее, не поворачивая назад. Мысли путались, дремота обволакивала сознание. Казалось, что Полина смотрит на него откуда-то сверху, видит их обоих в пустынном поле. В ушах звучал ее голос. Она звала его: «Юра, сюда!»… Потом сказала, чтобы он снял шлем и латы, в них ему тяжело. «Почему латы?» – думал Юрий и никак не мог понять этого. Он начал объяснять Полине, что теперь носят совсем другую форму. А она не слушала его, махала призывно рукой и повторяла: «Сюда! Сюда!» Кони, чувствуя, что ослабли поводья, шли медленно. Мягко, будто ладонями по подушкам, шлепали по пыльной дороге копыта.

Бесстужеву отвели на берегу Прони трехкилометровый участок. Для батальона такой участок велик, к тому же у Бесстужева был не батальон, а одна беда: сто человек из тех, кто отступал от границы, и около трехсот местных колхозников. Их остригли наголо ножницами, приказали помыться в реке и кое-как обмундировали. Не хватило гимнастерок и совсем не оказалось пилоток. Смешно и горько было смотреть на этих новоявленных красноармейцев в кепках, фуражках, соломенных капелюхах.

Командирами отделений Бесстужев назначил бойцов-кадровиков. Ефрейторов Носова и Айрапетяна – командирами взводов. А сержанту Мухову пришлось доверить целую роту. На Мухова Бесстужев надеялся: сержант служил третий год, был человеком сообразительным.

Майор Захаров специальным приказом присвоил всем новым командирам отделений звание младших сержантов, командирам взводов – старших сержантов, а Мухову – звание старшины. За неимением форменных треугольников ребята нашили на петлички матерчатые, пустив в ход чью-то старую гимнастерку.

На участке Бесстужева спокойная Проня текла прямо. Деревья и кустарник затеняли ее. На темной воде – резные листья кувшинок. В некоторых местах они покрывали всю речку от берега до берега. Это верная примета – тут мелко. Как раз посередине участок был перерезан проселком, бегущим с востока на запад через старый деревянный мост. Бесстужеву было ясно, что если немцы появятся, то именно тут, перед мостом; тут он сосредоточил свои главные силы, оставив на флангах легкие заслоны.

Из-за этого ему пришлось крепко поспорить с Горицветом. Приехал старший политрук вместе с Захаровым после полудня. Оставив коней на КП, пошли осматривать рубеж. Красноармейцы, закончив рыть окопы, сооружали теперь вдоль берега контрэскарп.

– На той стороне местность открытая, а у меня все три километра – лес и кусты, – объяснял майору Бесстужев. – Я решил закрыть проселок. А в других местах – только охранение. С таким расчетом, чтобы сектор обстрела одного перекрывал сектор обстрела соседа. При себе держу резерв: два взвода с пятью пулеметами. Определится опасность – резерв туда.

Захаров молчал. А Горицвет, выслушав лейтенанта, сказал с ехидцей:

– По уставу, товарищ комбат, положено вырыть на всем участке окопы полного профиля со стрелковыми ячейками и пулеметными гнездами. А то что же получается – вы ждете немцев на дороге, а они возьмут и ударят в другом месте.

– Не ударят. Берег на той стороне болотистый. А на крайний случай – резерв у меня. Мне маневрировать в лесу легко, не увидит немец.

– Не маневрировать нас сюда послали, а воевать, – сказал Горицвет. – Зарылись в землю – и стойте. Маневрируют те, которые на одном месте держаться не могут.

– А вы что предлагаете? – горячо сказал Бесстужев. – Растянуть людей поровну и на опасных и на неопасных участках? Посадить их в ячейки в двадцати метрах друг от друга? Так эту цепочку немцы сразу прорвут. Они так и рвали в других местах. Уж пора бы эту ошибку всем не допускать, не только нам.

– А вы без обобщений, без обобщений, – торопливо произнес Горицвет. – Вы за себя соображайте. Я советую вам не мудрствовать, а действовать по уставу. Иначе вся ответственность ляжет на вас. И на нас, – говорил он, ища взглядом поддержки Захарова, но майор будто не слышал их разговора; сонно щурился, глядя на воду, подернутую блестящей чешуей ряби.

– По уставу, товарищ старший политрук, мой участок должен занимать стрелковый полк с соответствующим количеством артиллерии, минометов, приданных танков и тому подобное, – рубил Бесстужев. – А у меня четыреста штыков. Из них сто – красноармейцы, а триста, извините за выражение, на подхвате работают. Их сейчас командиры отделений учат, с какой стороны патрон в ствол вгонять. И еще, к вашему сведению, эти люди даже присягу не принимали. Они вот встанут, разойдутся, и ничего с ними не сделаешь. Они, юридически, свободные граждане. Их только совесть тут держит.

– Верно – не принимали? – спросил, оживившись, Захаров, обращаясь сразу к обоим.

– Точно, – сказал Бесстужев.

– Товарищ политрук, ваше упущение. Организуйте немедленно.

«И не суйте нос не в свое дело», – мысленно докончил Юрий.

– А вы, – Захаров повернулся к Бесстужеву, – поступайте так, как считаете нужным. Ваша задача – не пропустить на своем участке немцев. Как вы это сумеете – забота ваша… – Подумал и добавил: – Если подойдут немцы, взорви мост. Не прозевай.

– Взрывчатки нету. И мин тоже, – пожаловался Бесстужев. – Пришлось из снарядов фугас закладывать. Отделение с сержантом у меня постоянно на мосту дежурит.

– Ясно, – сказал Захаров и чуть заметно подмигнул. Юрий понял: все у «его правильно, просто майор не хочет вслух высказывать свое одобрение, оберегая авторитет Горицвета.

В этот день основные работы на рубеже были закончены. Бесстужев выставил на дороге боевое охранение – взвод старшего сержанта Айрапетяна. Решил, наконец, отдохнуть, отоспаться как следует. Сходил к реке, постирал портянки. Оттуда вернулся босой, неся в руках сапоги.

Командный пункт его батальона помещался в полуразвалившейся лесной сторожке. Красноармейцы-связисты натащили сюда свежей травы, достали где-то несколько одеял. Бесстужев поужинал хлебом с молоком и только примерился лечь, как дневальный крикнул;

– Товарищ лейтенант, вас спрашивают. – Кто там? Пропусти, – неохотно сказал Бесстужев.

– Разрешите? – услышал он знакомый голос.

Глянул и обомлел: в двери, касаясь головой притолоки, стоял Виктор Дьяконский, всматривался, улыбаясь, в темноту избушки.

– Витя? Дорогой! Неужели ты? – прыгнул к нему Бесстужев. – Живой? Чертушка, я же тебя каждый день вспоминаю! – кричал он, тиская плечи Виктора.

А Дьяконский не мог говорить от волнения, не мог унять бившую его дрожь. Он давно готовился к этой встрече и нарочно сегодня затянул время, чтобы увидеться в сумерках. Не радость, а горе принес он своему другу. И как поведать ему обо всем случившемся?

– Выйдем на минутку, – сказал он некоторое время спустя. – Пойдем, Юра, – тянул он Бесстужева за рукав.

– Куда еще? Садись! Есть хочешь?

– Потом. Сначала с делом покончим.

Они прошли на поляну, где двумя шеренгами стояли красноармейцы, все в новом обмундировании, хорошо вооруженные. У многих, кроме винтовок и ручных пулеметов, были еще немецкие автоматы.

– Смирно! – скомандовал Дьяконский. – Равнение на середину… Товарищ лейтенант, отряд в количестве пятидесяти трех человек прибыл в ваше распоряжение!

– Вольно, вольно! – махнул рукой Бесстужев. – Разойдись! – крикнул он и повернулся к Дьяконскому. – Это что, подкрепление? Майор прислал?