— Повозка ждет, миледи. Вы готовы?
— Готова, Седрик, — ответила она и вздохнула. Затем с высоко поднятой головой, горделиво выпрямив спину, шагнула к выходу ей предстояло увидеть, как ее единственный, ее любимый встретит свою судьбу.
— Как все великолепно, правда, миледи?
Пока Седрик вез ее в маленькой повозке по направлению к главному шатру, он то и дело принимался выражать свои восторги, слишком захваченный шумом, суетой и многолюдьем, чтобы заметить отсутствие отклика с ее стороны.
— Эдит и Мод прекрасно управляются с кухней. Пажам приказано глядеть в оба и следить за порядком, гае они ни окажутся. Для отца Генри и двух странствующих монахов поставлена специальная палатка, чтобы они могли оказать помощь тем, кому она понадобится. Я послал туда два бочонка воды и большой запас полотна для перевязок, — возбужденно частил Седрик. — Все оруженосцы, конечно, с лошадьми и раскладывают по местам оружие.
— А следует ждать, что кому-нибудь понадобится перевязка? — тихо спросила Розалинда.
Седрик бросил на нее быстрый взгляд, затем пожал плечами:
— В рыцарских поединках всякое бывает. Кто упал неудачно с лошади, кто копье плохо выставил… Но рукопашная схватка… — он остановился, как будто тщательно обдумывая слова. — Рукопашная схватка только игра. Лорды-предводители отрядов дружны между собой, их искусство в том и заключается, чтобы изобразить настоящее сражение, но так, чтобы не возникало серьезных опасностей для участников. Случается, конечно, что кто-нибудь слишком разгорячится и так войдет в раж, что его сразу и не остановишь. И потом, многих мужчин хлебом не корми, дай подраться. Так этих молодцов тренируют для войны. Так что если уж рукопашная началась, того и жди, что кому-нибудь пустят кровь. Но чтобы убили кого — это редко бывает, — добавил он как бы в утешение.
Для Розалинды это было слабым утешением. Когда она вышла из повозки и двинулась к помосту для зрителей, у нее дрожали колени и сосало под ложечкой. Однако не сам по себе рукопашный бой внушал ей такую тревогу. Она верила, что и Эрик, и отец достаточно искусны, чтобы защитить себя от чрезмерно горячих противников, которые могли оказаться у них на пути. Но в ходе этой игры Эрику вполне мог представиться случай, которого он так ждал, — возможность приблизиться к Гилберту.
Если бы Розалинду так не терзало беспокойство, она могла бы получить немалое удовольствие, созерцая поединки турнира. Один за другим на арену выезжали рыцари, которых сэр Эдвард считал достойными столь ценного приза, как рука его дочери.
Пришпорив скакунов, соперники устремлялись навстречу друг другу. Конский топот и крики многочисленных зрителей становились все громче, и нарастающее возбуждение толпы каждый раз достигало предела, когда противники сталкивались. Бывало, что ломалось древко копья. Как правило, рыцарь, выбитый из седла, падал на пыльную землю, самостоятельно встать на ноги он не мог — тому препятствовала либо рана, либо просто тяжесть собственных доспехов и оружия, — и тогда оруженосцы спешили оказать ему помощь. Победитель же отъезжал на исходный рубеж в конце поля в ожидании вызова от следующего соперника.
Медленно, но неуклонно число всадников на арене уменьшалось, и наконец их осталось всего двое. Превозмогая мучительную головную боль, Розалинда следила, как двое могучих рыцарей готовятся к решающему поединку. Головы обоих были спрятаны за кольчужными капюшонами и стальными шлемами, но она узнала их по развевающимся знаменам: цветами сэра Эдольфа, восседающего на могучем боевом коне гнедой масти, были синий и золотой, а у сэра Гилберта — золотой и черный. Под седлом у него был огромный черный жеребец, с которым вчера был в такой дружбе Эрик.
Розалинда не заметила, как позади нее поднялся с места Клив, не слышала, как молилась Маргарет, чтобы победителем стал ее брат. Она понимала только одно: если Гилберт будет выбит из седла, а то и ранен — пусть даже не очень тяжело, — он не сможет принять участие в рукопашной. А тогда никакой стычке между ним и Эриком не бывать! Вцепившись руками в подлокотники кресла и подавшись вперед, Розалинда застыла в напряженной неподвижности.
По сигналу рога оба коня сорвались с мест, понукаемые всадниками, и устремились к центру поля, набирая скорость. Двое рыцарей привстали в стременах, пригнувшись вперед, держа щиты наготове и угрожающе выставив копья. Их столкновение ознаменовалось треском ломающегося древка, которое ударилось о сталь, и воплями сотен глоток. Менее чем через секунду всем уже было ясно, кто победил, хотя Розалинде, наблюдавшей, как коренастая фигура сэра Эдольфа качнулась в седле назад, а затем головой вниз соскользнула на землю, казалось, что это длится бесконечно долго.
— Нет! — закричала Розалинда, бессильно колотя кулаками по креслу. — Нет!
— Эдольф! — в это же время воскликнула Маргарет, в страхе вскочив с места.
— Тише, с ним не случилось ничего страшного, — уговаривал Клив девочку, удерживая ее на месте: она была готова броситься к своему поверженному брату.
— Пусти! — умоляла Маргарет, заливаясь слезами и пытаясь вырваться.
— Вы разве хотите унизить его еще больше своим появлением на поле? По-вашему, ему понравится, если сейчас вокруг него будет суетиться девочка? — В это время Эдольф пошевелился, перекатился на бок и с помощью оруженосца сумел подняться и встать на ноги. — Вот видите, — сказал Клив, отпуская Маргарет, у него все в порядке.
Когда девочка неохотно уселась на место, потихоньку вытирая слезы, Клив обратил внимание на Розалинду.
— Миледи?.. — спросил он, заметив ее побледневшее лицо с широко раскрытыми глазами. Проследив за ее взглядом, прикованным к торжествующему Гилберту, Клив нахмурился и шагнул к ней ближе. — Миледи, вы так сильно надеялись, что победителем турнира сегодня станет сэр Эдольф?
Розалинда вздрогнула от неожиданности; она и не подозревала, что он совсем рядом.
— Сэр Эдольф? — повторила она в замешательстве. — Нет… то есть… — Она вздохнула и еще раз бросила быстрый взгляд на сэра Гилберта, который принимал поздравления от толпившихся вокруг него рыцарей, включая ее отца.
— Я надеялась, что сэр Гилберт проиграет, — прошептала Розалинда.
— Не вы одна, — пробормотал Клив. В голосе его звучала столь явная и неожиданная досада, что это ее насторожило. Удостоверившись, что внимание Маргарет теперь сосредоточено совсем на других предметах, Розалинда обратилась к Кливу:
— Тебе чем-то не нравится Гилберт?
Клив пожал плечами, сомневаясь, следует ли ему признаваться, что дело совсем не в этом.
— В нем есть что-то такое, что мешает отнестись к нему с подлинным уважением, — загадочно ответил он.