Читать интересную книгу Невеста Нила - Георг Эберс

Размышления негра были прерваны приходом гонца, покрытого пылью с ног до головы; он принес хорошую весть: Орион был пойман и приведен в дом кади.

— Почему не ко мне? — загремел Обада. — Кто здесь заменяет наместника? Отман или я? Сейчас же привести арестованного в мой дом!

Векил немедленно отправился в свое жилище, но вместо Ориона его встретил там чиновник судьи; Отман пожелал напомнить Обаде, что он назначен главой судебного ведомства в Египте самим великим халифом и потому любое судебное разбирательство касается его лично. Если векил хочет видеть узника, то может явиться в дом кади или позднее в городскую тюрьму, куда будет отведен сын мукаукаса. Взбешенный векил отправился к своему врагу, жившему поблизости, но тот встретил яростные нападки негра с хладнокровием благоразумного и справедливого человека.

Отману было около тридцати пяти лет, но в его шелковистой бороде пробивалась уже седина; благородное смуглое лицо носило отпечаток возвышенного характера; в глазах виднелся проницательный, но спокойный ум. Что-то кроткое, ясное проглядывало в каждом движении, в каждом слове почтенного араба, который с достоинством перенес тяжелые удары судьбы и поставил себе задачу облегчать участь других. Кади знал о жалобах патриарха и был готов строго взыскивать за гибель своих единоверцев, но справедливая кара должна постигнуть только виновных. Отман оправдывал в душе Ориона; он глубоко уважал его отца как справедливого судью и хорошего человека. При жизни мукаукаса кади нередко прибегал к советам опытного египтянина; спор между ним и запальчивым векилом произвел тяжелое впечатление даже на чиновников.

Орион слышал из соседней комнаты, как бесновался Обада, и понял, что ему нечего ждать пощады от свирепого врага. Но как море утихает после самой сильной бури, так и ссора векила с Отманом имела спокойный исход. Кади заметил негру, что конфискация имущества последнего представителя знатнейшего рода в Египте подорвет доверие к справедливости мусульман, если она основана только на одном подозрении; не следовало забывать, что покойный мукаукас явно благоволил к завоевателям.

По словам Обады, имущество Ориона было только опечатано и сохранялось в надежном месте. Что было угодно Аллаху истребить огнем, за то не может отвечать ни один человек. Кроме того, подозрения против юноши подтвердились на деле. Beкил успел заручиться письменным документом, который уличает возлюбленную Ориона в том, что она была зачинщицей преступления, стоившего жизни двенадцати последователям ислама. Эта девушка вчера взята под стражу, и он, помощник Амру, распорядится по-своему, несмотря ни на каких судей. Если Отману христианские собаки дороже своих единоверцев, то он, Обада, не может потворствовать такому самоуправству; в противном случае тысячи египетских рабочих, роющих новый канал, завтра же убьют троих мусульман, приставленных к ним для надзора.

Кади отвечал, что он не менее векила готов наказать виновных, однако необходимо прежде тщательно расследовать дело, а это требует осмотрительности. Судья не должен руководствоваться личной ненавистью, он обязан руководствоваться законом. С его стороны так же преступно оправдать виновных, как покарать людей, непричастных к преступлению. Таким образом, следствие пойдет своим чередом; если Обада желает допросить возлюбленную Ориона, то кади охотно дозволит это, но будет лично руководить судебными заседаниями. Сам халиф не может отменить его распоряжений, пока не отстранит Отмана от должности.

Векилу пришлось поневоле замолчать. По его желанию, Орион был введен в комнату. Черный исполин смерил глазами юношу с ног до головы, точно невольника, которого собирался купить. Едва кади отошел в сторону, Обада бросил на узника многозначительный взгляд и провел пальцем по своей смуглой шее, как будто хотел отделить голову от туловища. Вслед за тем он презрительно отвернулся от Ориона.

XLI

После полудня помощник Амру поехал в мемфисскую городскую тюрьму. Он ожидал встретить там епископа, но вместо того услышал о кончине Плотина. Судьба опять сыграла злую шутку с векилом: теперь он не мог узнать, кто сообщил прелату план бегства монахинь. Однако — нет! Патриарху должны быть известны все подробности. Но что в том толку? Обаде нельзя было терять даром времени, а Вениамин едва ли возвратится сюда раньше чем через три недели. Черный векил встретился в битве под Дамаском с отцом Паулы, и ему нередко становилось досадно слышать похвалы этому герою даже от мусульман, что Обада приписывал не доблестям префекта Фомы, а ловким проискам. Затаенная злоба против отца перешла у него и на дочь, хотя он никогда не видел ее. Векил решил непременно погубить Ориона, но перед смертью сын мукаукаса должен стать свидетелем казни своей возлюбленной, сознается ли она в своей вине, или будет отрицать ее.

С этой целью Обада немедленно вызвал девушку на допрос, надеясь выпытать у нее истину. Он обещал заключенной величайшее снисхождение, если она будет откровенна, угрожая в противном случае мучительной казнью. Но дамаскинка отрицала свою виновность с таким гордым спокойствием, что бывший раб пришел в невольное смущение. Сначала он поддерживал переводчика, вставляя в его речь отрывочные греческие слова, и старался запугать Паулу яростными взглядами, перед которыми обыкновенно трепетали его подчиненные, однако запугивания не имели успеха. Тогда Обада велел передать дочери Фомы, что у него в руках есть несомненная письменная улика против нее, но обвиняемая не потеряла своего хладнокровия, требуя только, чтобы ей показали обличительный документ. Векил надменно заметил, что она увидит его со временем и подтвердил свое замечание угрожающими жестами. Ему случалось встречать в своем народе умных, влиятельных женщин. Отважные аравитянки выходили даже на поле битвы, проявляя поразительное бесстрашие и превосходя мужчин своей кровожадностью в войне за веру; однако то были жены и матери, забывшие все на свете ради мужей и детей, ради фанатической преданности исламу и чести своего племени. Но молодые девушки никогда не переступали пределов тесного семейного круга, и вообще арабские женщины были сдержанны, строго соблюдая обычай беспрекословного повиновения мужчине. Между тем молодая дамаскинка хранила перед своим обвинителем непоколебимое спокойствие, точно полководец или глава целого племени.

Ее величественная осанка внушала Обаде странную робость и в то же время пылкое желание дать ей почувствовать свое могущество, сломить ее упорство. Как он превосходил своим ростом всех предводителей мусульманского войска, так и дочь Фомы была выше всех женщин, виденных им до сих пор. Векилу неожиданно вздумалось помериться с ней. Он подошел к девушке и провел рукой по воздуху линию от смуглой шеи к ее темени. Дамаскинка отшатнулась от него с нескрываемым отвращением. Взбешенный векил велел передать ей, чтобы она не рассчитывала больше ни на какое снисхождение, и тут же мысленно обрек ее на жестокую смерть.

Бледная, готовая ко всему самому худшему, вернулась Паула в жалкую каморку, где старая Перпетуя с тревогой поджидала свою питомицу.

Ее первое вступление в тюрьму было ужасно. Сторож хотел вести арестованную в одну из общих камер, битком набитых преступниками обоих полов. Оттуда доносился звон цепей и громкий говор грубых голосов. Однако начальник охранительной стражи вместе с переводчиком заступились за девушку благодаря щедрости Мартины, которая пообещала им хороший подарок, если завтра они известят ее, что Паула получила в тюрьме относительно сносное помещение.

Теща тюремного смотрителя также приняла ее под свою защиту. Она оказалась хозяйкой гостиницы и узнала в заключенной красавицу из Дамаска, которая останавливалась с Орионом в ее пальмовой роще на берегу Нила, во время лодочной прогулки. Добрая женщина тогда же сочла Паулу невестой сына мукаукаса. Когда девушку привезли в темницу, она была в гостях у своей дочери, жены тюремщика; несчастье чужестранки тронуло ее, и она уговорила дочь оказать ей покровительство. Таким образом, Паула с кормилицей были помещены отдельно, а смотритель получил в награду несколько золотых.

С тех пор он стал облегчать участь дамаскинки. На следующее утро к ней допустили Пульхерию, которая принесла подруге из своего сада несколько роз, не успевших еще погибнуть от засухи.

Сусанна прислала кушанья и фрукты, но Паула отдала их сторожу и велела передать посланному, что не испытывает недостатка в пище. Сознавая себя невиновной, девушка спокойно ожидала решения своей судьбы и твердо надеялась на прославленную справедливость арабских судей. Однако после допроса она поняла, что ее участь находится не в их руках. Здесь явно все зависело от Обады, чудовища в образе человека, заклятого врага Ориона. Ничто не могло защитить ее от грубого произвола этого негодяя. Дочь Фомы невольно упала духом, не слушая утешений кормилицы. Она не боялась смерти, но ей было тяжело умереть, не повидавшись с отцом и не высказав Ориону всей своей любви.