суждено было увидеться вновь, но от ее вдумчивых слов на душе у него становилось так хорошо, так светло и раздольно! Он словно сбрасывал и сбрасывал с себя многовековые оковы, которыми из поколения в поколение опутывали разум каждого человека. И то утраченное мироощущение, которое она ему нечаянно подарила, навсегда вошло в его сердце, и оно уже пребывало в нем задолго до их таинственной встречи, ведь без него не могло быть ни безграничной души, ни настоящего русского человека.
В заключительный день конференции он надеялся еще раз повидаться с Ану Гаур, он то и дело окидывал взглядом всех собравшихся, но Ану, в самом деле, уехала домой на день раньше. Иначе бы они могли проговорить с ней еще целый день — и даже целой недели не хватило бы им на то, чтобы понять, что же они обнаружили за той гранью неисчерпаемых семантических слоев сказочного сознания. Доктор Раманатх Пандей попросил у всех минутку внимания, чтобы зачитать торжественное обращение, после чего в зал вошел президент Индийского общества индологических исследований, которого все встретили бурными овациями. Заняв подготовленное для него место, президент общества стал рассказывать о некоторых исследованиях и подводить итоги международной конференции. Евгений внимательно его слушал и в какой-то момент с недоумением услыхал свое имя.
Поднявшись с места, доктор Пандей пригласил Женьку повторно прочесть доклад о дхарме и вселенской гармонии систем для всех собравшихся в зале. При этом он уточнил, чтобы Евгений зачитал вступительное слово на русском языке. Это было совершенно неожиданно, учитывая то, что вообще все неожиданности в Индии случались как-то по-особенному неожиданно. Затем организаторы конференции и президент общества заслушали еще одного докладчика, профессора Чакраборти, и в конференц-зал вошли два студента Сатьявати-колледжа, удерживая на руках желтые полотнища.
Видимо, это был какой-то обряд, потому что мадам Неруркар из Бангалора, с которой Евгений обсуждал авторство Чхандах-шастры, взяла полотно, развернула его и накинула на плечи профессора Чакраборти. Затем доктор Пандей пригласил Евгения и профессора Госвами из Дайал-сингх колледжа, подарившего Женьке в первый день конференции книжечку «Indian Music: gateway to salvation». Евгений с почтением развернул полотно, чтобы накинуть на плечи профессора, но тут вышла небольшая заминка. Профессор Госвами поблагодарил его, тепло пожал руку и сказал, что на самом деле это он должен был вручить Евгению докторскую мантию.
В конференц-зале возникло оживление и раздался дружный смех. Евгений, сам того не ожидая, немного разрядил официальную и подчеркнуто строгую обстановку. Не смеялась, кажется, только седая женщина, сидевшая среди организаторов в темно-зеленом сари, которую все уважительно звали госпожа Мата Джи. Она взглянула на Женьку и кивнула ему головой — только она сумела правильно его понять, ведь он-то был уверен, что докторскую мантию в действительности заслуживает именно профессор Госвами. Когда же профессор облачил Женькины плечи длинным желтым полотном, Евгений сомкнул свои ладони и поклонился госпоже Мата Джи. Раманатх Пандей тем временем поздравил профессора Чакроборти и Евгения с присуждением почетных званий, вручив им дипломы Индийского общества индологических исследований, а потом спросил:
— Возможно, наш уважаемый коллега из России хочет что-то сказать от себя лично? Прошу вас, Евгений, несколько слов, — добавил он по-английски, передавая микрофон Женьке.
Разумеется, Евгений не был готов к такому обороту событий. Его никто не предупреждал, что на закрытии конференции ему будет вручена почетная мантия. Поэтому все английские слова, которые он знал, напрочь вылетели у него из головы.
— Thank You, Doctor Pandey! Many thanks to all members of Society for Indiс Studies, — произнес он в микрофон, делая паузы и подбирая слова, которые никак не хотели подбираться. — I believed: «So, I arrive to India»… But… it is India have arrived in my heart… arrived in my heart… forever.
В зале повисла тишина, такая, что Евгений засомневался в том, что он выразился достаточно понятно. Но прошло одно мгновение — и зал разразился аплодисментами. Его слова, прозвучавшие для всех с непривычным русским акцентом, были восприняты именно так, как ему и хотелось их донести, и это были те слова, которые он так и не успел сказать Ану Гаур.
***
Всего три дня прошло с тех пор, как его ноги ступили на индийскую землю, и вот он уже сам с трудом себя узнавал. Его лицо покрылось смуглым загаром, отчего волосы и брови тоже стали казаться темнее, зато никто больше не оглядывался ему вслед, дивясь его пунцовой бледности. А если он надевал белую рубашку с воротом-стренчем, то его запросто можно было принять за индуса. Собственно, как раз некоторые европейцы, проживавшие в отеле, стали обращаться к нему с такими вопросами, словно он был местным жителем и хорошо знал город.
Когда он попытался объяснить одной симпатичной девушке, что на самом деле он русский и понятия не имеет, где находится ближайшая аюрведическая лавка, она расхохоталась, не поверив ему и решив, что он ее, конечно же, разыгрывает.
— Как прошла конференция? — спросил Титу Сингх, выруливая на автостраду в предрассветном тумане, который медленно растекался по делийским улицам.
— Замечательно, просто замечательно, — улыбнулся Евгений, вспоминая вечернюю прогулку с доктором Ану Гаур. — Можно даже подумать, что в Индии меня понимают лучше, чем в России.
— Не знаю почему, но я тебя хорошо понимаю, — пожал плечами Титу Сингх. — Лучше, чем некоторых других русских. Недавно вез таких же русских, тоже в Тадж-Махал ехали. Но они были не такие, очень нервные. Возмущались, что им самим удобнее было говорить со мной по-русски. И знаешь, что оказалось? Оказалось, это были украинцы. Всю дорогу меня учили, что вы, русские, виноваты во всех войнах. Мне это знакомо, нам с пакистанцами Америка такие же проблемы подкидывает то с одной, то с другой стороны. Кому война, а кому мать родна — так у вас говорят, да?
— Американцы просто помешаны на своем мировом господстве, — согласился Евгений. — Они используют для этого любые человеческие пороки, такие как жадность, зависть, глупость, тщеславие, но в действительности США очень слабая и ненадежная страна.
— Слабая страна? — рассмеялся Титу Сингх. — Ты так считаешь?
— Да, потому что только слабый надеется всех победить обманом.
— А что делает сильный — побеждает всех силой?
— Сильный не думает, что можно всех победить, он побеждает духом, а не силой…
Поговорив немного о международных делах и вооруженных конфликтах, полыхавших по всему миру, они выехали за черту города и помчались по трассе, обгоняя лучи утреннего солнца. Рядом проезжали мотоциклетные повозки, переполненные людьми, проворные тук-туки и машины, издававшие причудливо-вежливые гудки — такие же галантные гудки