разрабатывать стратегию намного лучше, чем обычному человеку. Именно поэтому он отвечал за охрану городских стен. И почему было так трудно проникнуть в город — или выбраться — из него.
— Ты говоришь, что король бессмертен?
Мадиния одарила меня своим обычным надменным выражением. Я просто подняла бровь.
— Это всего лишь одна из причин, по которой он забирает силу у своих подданных. Чтобы сохранить себе жизнь.
В моем голосе звучала горечь.
Мадиния уставилась на меня. Затем ее взгляд остановился на ее отце.
— Скажи мне, что она лжет.
Фэрроу не мог.
— Кто еще знает об этом? — спросила я.
Я хотела знать, сколько людей знали правду — скольких король убедил солгать ради него. Сколько людей были не просто опасны, но и лицемерили.
Он замолчал. Рука Мадинии снова загорелась огнем. Судя по ужасу в ее глазах, она не хотела, чтобы это произошло. Фэрроу уставился на нее с напряженным выражением лица.
— Ты хочешь причинить мне боль?
— Ты бы увидел, как я горю, — прошипела Мадиния, и огонь разгорелся ярче.
Если бы она сожгла его здесь, мы обе были бы арестованы и казнены сразу после этого.
— Возьми себя в руки, — посоветовала я ей.
— Об этом знает только ближайшее окружение короля, — наконец сказал Фэрроу. — Еще пятеро мужчин.
— Его королева тоже знает? — я спросила.
— Я не знаю.
Мадиния тихо плакала, слезы стекали по ее лицу. Неудивительно, что она все еще выглядела красивой. Впервые я пожалела ее.
— Мы тебя как-нибудь вытащим, — сказал Фэрроу.
У Мадинии перехватило дыхание. Она этого не ожидала. Я тоже. Но я должна была.
— Ах, — сказала я, мой рот изогнулся.
— Что ты только вчера говорил о продажных людях и о том, как ты с нетерпением ждал, когда их всех посадят в тюрьму и сожгут?
Его рот скривился, но он был достаточно мудр, чтобы промолчать. Тихие слезы Мадинии рядом со мной превратились в рыдания.
Я не могла не продолжить. Меня так тошнило от этих членов королевской семьи и этих придворных, с их злом и лицемерием.
— Но это другое дело, не так ли, когда это твой собственный суд? Такие люди, как ты, так быстро крадут свободы — даже жизни — у других, в соответствии со своей собственной моралью. Но также так быстро вы меняете свое мнение, когда те же законы применяются к тем, кого вы любите. Как вы думаете, почему это так?
— Пожалуйста, — сказал он, и моя бровь приподнялась.
Нет, я тоже не ожидала, что он будет умолять.
— Вы близки к королеве, и я видел, как вы разговаривали с громалийским принцем. Ты можешь вытащить ее.
— И зачем мне это делать?
— Я был бы в долгу перед тобой всю жизнь. Чтобы ты меня использовала, когда захочешь.
Мне приснилось? Этот человек, об убийстве которого я фантазировала, собирался быть у меня в долгу. Возможно, именно поэтому Лориан заключил так много сделок. Это было головокружительно — на этот раз одержать верх в одной из таких сделок.
— Одно условие.
В его глазах вспыхнула надежда. Несмотря на все его презрение, у него все еще была слабость.
— Что угодно.
— Повторяй за мной. Я слаб. И я также лицемер.
— Хватит, Сетелла, — сказала Мадиния.
Я проигнорировала ее. Фэрроу сглотнул, на его лицо вернулась краска. Но он послушно повторил мои слова.
Мрачное удовлетворение охватило меня.
— Прекрасно, — сказала я.
— Давай поговорим о том, как ты собираешься помочь мне вывезти твою дочь и всех других гибридов из этого замка.
Он вздохнул и сел, махнув мне рукой, чтобы я сказала ему, что нам нужно. В конце концов, был только один способ, которым он мог помочь — мы выводили заключенных через туннель, и им нужна была транспортировка с рынка за город. Фэрроу приказывал стражникам пропускать экипажи, лошадей и повозки через городские ворота. И хотя эти охранники были верны ему, у нас, вероятно, было бы самое большее несколько минут, прежде чем хотя бы один из них усомнился бы в приказе.
— Я буду на связи.
Мои глаза встретились с глазами Мадинии. Она выглядела опустошенной, но впервые она не смотрела на меня с язвительностью.
— Почему ты последовала за мной в тот день в трущобах?
Ее глаза расширились.
— Неудивительно, что ты исчезла. Ты знала, что я была там. Я наблюдала за тобой с тех пор, как ты появилась. Я знала, что ты что-то замышляешь.
— И что ты планировала делать с этой информацией?
— Я продажная, — хрипло сказала она.
— Если бы ты знала выход, я бы шантажировала тебя, пока ты не вытащила и меня.
Я не могла винить ее. Я бы сделала то же самое. Я поднялась на ноги.
— Я хочу помочь, — сказала Мадиния. — Какой план ты бы не выдумала.
Даже зная, что ее жизнь была в опасности, я все равно не доверяла ей.
— Я подумаю об этом.
Оказалось, что дверь Лориана была через две двери слева. Я воспользовалась моментом, чтобы прислониться к стене возле его комнаты. Если бы я не безнадежно заблудилась, Мадиния была бы сейчас немногим больше, чем кучкой пепла. И если бы Фэрроу не любил свою дочь больше, чем короля, мы обе были бы в темнице, ожидая сожжения.
Эта мысль заставила меня покачнуться на ногах.
Я постучала в дверь Лориана, и он немедленно открыл ее. Знал ли он, что я здесь?
Он отступил в сторону, пропуская меня в свои комнаты, и я подошла к окну.
Если бы я не знала Лориана так хорошо, как знаю сейчас, я бы подумала, что в его взгляде была настороженность.
— Что? — спросил он, поворачиваясь, чтобы налить себе выпить.
Я открыла рот, и все это вырвалось наружу. Швея — моя тетя, Демос и, конечно,