Читать интересную книгу Золото Неаполя: Рассказы - Джузеппе Маротта

Донна Джулия Капеццуто с сарказмом отвечает:

— А ваше правосудие, когда не продохнуть от лжесвидетельств, а судейские только все карты путают — оно что, лучше ли?

Дон Вито теряет терпение:

— Уф-ф… Вся беда в том, что цепь этих гнусных убийств кладет пятно на репутацию Неаполя. По всей Италии только и разговоров, что о пальбе на корсо Новара, а мы поголовно выглядим какими-то головорезами.

Дон Фульвио Кардилло негодует:

— Прошу вас, не надо впадать в крайности. Вот, например, сотворение мира, уважаемый дон Вито, — мы имеем господа бога, который без греха, но мы имеем также и дьявола. Так позвольте спросить: что, по-вашему, существование сатаны бросает тень на божественное творение?

Вечный безработный дон Леопольдо Индзерра примирительно замечает:

— В конце концов, как ни крути, каждый рано или поздно помрет от чего-нибудь — крестьянин может наступить на грабли и загнуться от столбняка, рабочего затянет в трансмиссию, рыбак потонет, а мафиози повстречается на узенькой дорожке с тем, кому суждено проделать в нем пару дырок, и все, прощайте.

Армандуччо Галеота, глядя на свои костыли, крест-накрест сложенные на земле, заявляет:

— Бессмертны только вы, который абсолютно ничего не делает, так что примите поздравления и наилучшие пожелания!

Уличный продавец календарей Кардилло снова вступает в разговор:

— Э, милые мои, не будем слишком драматизировать ситуацию. Ведь что получилось в результате всего этого: двое из мафии на том свете и еще двое — за решеткой. А что по этому поводу говорится в народе? На все воля божья; чему быть — того не миновать; сколько веревочка ни вейся… Что, в других местах нет преступников? Морги, больницы, суды и исправительные дома в Риме, Милане, Турине, Генуе и Болонье — они что, пустые? Стыдно не это, а то, что неаполитанский мафиози вырождается и скатывается все ниже и ниже.

— Что вы имеете в виду?

— Я имею в виду то, что он уже не тот, что прежде, когда про него играли спектакли и пели песни. Давайте сравним гнусность сегодняшних с достоинством и изяществом тогдашних. Вы хоть и служитель закона, дон Вито, но такому мафиози, как дон Акилле Мистика, должны были бы просто поклониться, окажись он сейчас среди нас. Он был, так сказать, символом и украшением Сан Джованни в Тедуччо, и когда он опускал дубинку на вашу голову, это было все равно как епископское благословение — спокойно, торжественно, с чувством, безошибочно, так что казалось — рука судьбы! Да это было просто счастьем, когда вам ломал кости такой мафиози, как дон Акилле Мистика!

Донна Джулия живо заинтересовалась:

— А вы его знали, дон Фульвио?

— Да, к сожалению. Я тогда был еще ребенком, но слушал, что люди говорят, и могу сказать, что знаю о нем все. Начал он свою карьеру на Мачелло, контролируя торговлю рогатым скотом и общественный порядок в широком смысле слова, так что столкновение с бесспорным главой местной мафии доном Чиччо Дезидерио — тот был старше и пользовался большим авторитетом, — было совершенно неизбежно. И вот они встретились для «объяснения»… Дон Акилле снимает шляпу в знак приветствия и говорит: «При всем моем к вам уважении, почтеннейший дон Чиччо, должен заметить, что молодым тоже надо как-то жить», а дон Чиччо в свою очередь в высшей степени любезно здоровается и заявляет ему следующее: «Безусловно. Но с моего одобрения. Так что если кто из молодых моего согласия не получит, то лучше ему сидеть тихо и держаться за материну юбку». Дона Акилле эти слова поразили в самое сердце, но он, как положено, и глазом не моргнул, а просто снял еще раз шляпу и сказал: «Именно к вам, дон Чиччо, я и обращаюсь с подобной просьбой и прошу мне позволить работать на Мачелло. Окажете вы мне такую честь или нет?» «Вряд ли», — задумчиво ответил седовласый патриарх. Дон Акилле слегка нахмурился и говорит: «Ну, коли так, дон Чиччо, то не откажитесь встретиться со мной сегодня ночью, около часа, на Кваттровие в Поджореале. Надеюсь, это не нарушит ваши планы?» А Дезидерио в ответ любезно замечает: «С большим удовольствием, дон Акилле, какой может быть разговор. Молодежь либо взрослеет, либо уж нет… Хочу, кстати, одобрить выбор места — до кладбища рукой подать. До встречи, дон Акилле, желаю вам всего хорошего».

Армандуччо Галеота, дрожа от восторга, выкрикивает:

— И они встретились?

— Точно в назначенное время. Боже, какая была ночь! Весь цвет неаполитанской каморры наблюдал эту сцену с почтительного расстояния. Первым явился дон Акилле Мистика, прислонился к дереву и начал одну за другой зажигать спички, чтобы дону Чиччо легче было его заметить. Кроме того, он время от времени кричал: «Я здесь, дон Чиччо, здесь!» Не прошло и пяти минут, как все заметили какой-то огонек — это был Дезидерио с фонарем в руке. Ставит он свой фонарь на камень так, что свет падает прямо на него, поднимает над головой дубинку размером с молодое деревце и говорит: «Помолись своему святому, сын мой, да подходи поближе!» — «Дубинки у меня нет, дон Чиччо, но знайте — есть пистолет, и да поможет вам бог!» — заботливо отвечает дон Акилле. Тут дон Чиччо отбрасывает дубинку и достает в свою очередь револьвер: «Не будем болтать понапрасну, стреляй!» Ну, дон Вито, что скажете? Это были люди слова, люди чести! Когда у них кончились патроны, дон Чиччо, слегка раненный в руку, опять взял дубинку и спросил: «А сейчас, мой милый, что ты будешь делать?» — «То, для чего я захватил вот это», — вежливо ответил дон Акилле, вытащил из-за пояса нож размером с небольшую саблю и медленно пошел вперед, держа его слегка на отлете, как нож для разрезания бумаги.

В этом месте рассказа уличный продавец календарей позволяет себе передышку, во время которой мы все сидим, затаив дыхание. Донна Бриджида Какаче возвращается из Санта-Лючии с кульком бобов и мушмулы. Хоть бы догадалась облегчить наши страждущие души и угостила! Идет дождь, косой, противный, как в ту ночь, когда дон Акилле Мистика крался между платанами с «пером» в руке. Армандуччо Галеота умоляет:

— Дон Фульвио, пожалуйста, ну что же было дальше, чем кончилось дело в Поджореале? Кто победил?

— Никто, парень, никто. Все мафиози, до глубины души тронутые благородством и смелостью этих необыкновенных представителей каморры, подбежали к ним и обратились к дону Чиччо Дезидерио с такими словами: «Дон Чиччо, мы вас смиренно просим сделать исключение для дона Акилле, ибо он доказал, что достоин всяческого уважения».

— А он что?

— А он подумал немного и от всей души заявил: «Дон Акилле, не скрою — вы мне здорово понравились, так что я не по принуждению, а от всего сердца предоставляю вам, начиная с сегодняшнего дня, свободу действий на всем Мачелло, кроме, разумеется, тех участков, которые контролирую сам». Они обнялись, расцеловались и стали жить в счастии и довольстве, пока их не убрали с пути соперники или преклонный возраст не помешал заниматься делами… Надо будет справиться у кого-нибудь, а то что-то я подзабыл, что с ними стало.

Дон Вито Какаче презрительно возражает:

— Честный он или нечестный, бандит есть бандит!

— Глупости вы говорите, — упорствует дон Фульвио. — Они, как бы вам объяснить, были бандиты благородные — презирали всякие засады, хитрости, предательство. По сути дела, они вели свой род от сказочных персонажей, от рыцарей Карла Великого, и если совершали одно преступление — причем мягко, деликатно, — то предотвращали сотню других. Они помогали бедным, защищали вдов, сирот и всех честных людей. При них во всех кварталах царили мир и покой, они следили за игорными домами, ростовщиками, рынками, похоронными бюро и всякого рода общественными заведениями. Обращение к правосудию приводит к тому, что дело затягивается на годы и вас обирают до нитки, а обращение к мафиози давало эффект незамедлительно… Может, вы предпочитаете муниципальное казино, официальное ростовщичество в банках, визиты полиции, которая, чтоб не ошибиться, начинает с того, что сажает за решетку того, кто ее вырвал? Может, вам нравятся частные и правительственные монополии, лекарства, вино и масло с вредными примесями, сенаторы, которых сажают в сенат партийные заправилы? Да это просто смешно! Мафиози былых времен ставили у власти лучших врачей и адвокатов в городе, вот так-то, дорогой дон Вито! Они голосовали сами и убеждали других голосовать за Лабриолу, Чиккотти, Де Никола и Порцио! Они преклонялись перед религией и наукой и обращались к Бенедикто Кроче и святому Януарию со словами «ваш слуга!». Пятьдесят лет мы экспортировали мафиози в Америку, уважаемый дон Вито, точно так же, как сейчас импортируем футболистов из Бразилии и Аргентины! А делишки, которыми сейчас занимаются всякие там Марески, Большие Паскуале из Нолы и Антонио Эспозито — они какие-то не наши, с душком. Все эти люди — не неаполитанцы, они явились из деревни, где убийца подло прячется за забором, у них есть навык ставить капканы, устраивать засады и западни, но если посмотреть получше, то они и в подметки не годятся таким мафиози, как дон Акилле Мистика и дон Чиччо Дезидерио. Те рисковали жизнью в честной схватке с противником, а эти наносят удар в спину и бегут. Что скажете, дон Вито? Когда было такое, чтоб семья Настоящего Мафиози, погибшего при честном выяснении отношений, обращалась в суд? А вот мы теперь, спасибо большое Эспозито и Паскуале, уже и до этого докатились.