оператором дифференцирования, что вполне логично. Есть пространство функций, есть и особые операции над ними, те же дифференцирование и интегрирование. Остаются и другие, привычные нам, действия: сложение, умножение и прочие арифметические процедуры…
Вот такой выдался коленкор. Совмещаю в себе две ипостаси одновременно: студент и преподаватель. Почему бы и нет? Учебные занятия по большей части носят почти факультативный характер, и режим свободного посещения мне никто не отменял. К тому же через месяц-другой мне пообещали ввести в расписания занятия-семинары под моим и не только моим кураторством.
Своей главной задачей в лекциях вижу показ связей между разными дисциплинами, их общую структуру. Обозначаю горизонты, так сказать. Студентам полезно иметь представление обо всём объёме получаемых знаний. Вот здесь начинается матанализ/диффуры/ТФКП, а вот на этом заканчивается.
12 сентября, суббота, время 14:40.
Москва, квартира Песковых.
— Наконец-то ты сдвинулся с места, — критически в мою сторону высказывается Андрюха.
Давно меня тряс по поводу гигантской подготовительной работы для нашего проекта «Виртуальный стенд». Три раза находил в его концепциях существенные недостатки и с ехидной насмешкой отправлял на додумывание. Самый главный камень преткновения — формат данных. Вместить хочется всё. Кроме понятных чисто физических величин: плотности, электропроводности, скорости прохождения звука — наши жадные разумы жаждут знать энтальпию и энергию Гиббса, работу выхода электронов и массу прочих нужных, а возможно, и ненужных вещей. Всё предусмотреть практически невозможно.
Поэтому парирую давно заготовленным:
— Наконец-то ты сумел сформулировать техзадание.
Фрейлины поддерживают меня лёгким хихиканьем. Мы собрались у Андрюхи целой толпой, своего рода тайная вечеря. Только до двенадцати апостолов не дотягиваю. Кроме фрейлин и гостеприимного хозяина здесь Куваев и Ольховский. Жалко Шакурова в этот междусобойчик не могу пригласить. Он заметно сообразительнее, чем Ольховский. Зато Юрик надёжный, как кувалда. И всё-таки заметно умнее, чем упомянутый ударный инструмент.
Ещё с нами Таша. Её часто не замечаешь, всё время теряется на заднем плане, но она всегда с нами.
Появление Игоря Овчинникова, моего бывшего старосты, в нашей тёплой компании всех удивило. Это я неожиданно понял, что без таких людей живое дело не поднимешь. К тому же он — битый.
— Повторяю: мы начинаем. Большие дяди обратили на нас внимание и сделали предложение, от которого невозможно отказаться. Сегодняшний день можно считать днём рождения нового космического агентства…
— Ты замахиваешься на конкуренцию с Роскосмосом? — скепсис в голосе Овчинникова можно ложкой есть.
Надо это рубить на корню. Детским способом. Внутренняя оппозиция по стратегическим вопросам недопустима, я так считаю.
— А если и так, то что? — упираюсь взглядом в его насмешливые глаза. — Ты самый старший из нас, поэтому самый трусливый? Не успели начать, ты уже готовишься штанишки испачкать?
Девочки неуверенно улыбаются. Они любят лихих и безумно отважных, осторожных и расчётливых начнут ценить, когда замуж выйдут.
— Может, мы не будем начинать с оскорблений? — Игорь держит себя в руках, и до срыва крышки ещё далеко.
— Можем ими закончить, — и любезно поясняю: — Твоим первым словом было «ты», заметь, не «мы», а «ты». Самым первым словом, отделил меня от себя. То есть «мы» — для тебя не существует.
Общее и немного тягостное молчание.
— Неверие в достижимость конечной цели — практически гарантия провала, — объясняю уже мягче. — Ты не веришь в меня, у тебя вызывают насмешку первые же слова. Ты с кем, мастер культуры?
— Скорее, культуризма, — хихикает Куваев, тем самым снимая напряжение.
— Прежде чем требовать с меня вхождения в «мы», не следует ли сначала ознакомить с планами, — Игорь берёт себя в руки и переходит на свой обычный рассудительный тон.
Честно говоря, удивлён. Факультет космических исследований, один из его студентов особо не скрывает своих наполеоновских планов космической экспансии. Казалось бы, этих вводных достаточно для вывода, что совсем неосведомлённых нет. С особым удивлением осматриваю девушек, я чего-то о них не знаю?
— Что ты так смотришь? — от имени женской части вопрошает Люда.
— Я говорил, что трещать о наших планах на каждом углу не надо. При этом не верю, что никто из вас нигде ни словом.
Девочки переглядываются. На этот раз берёт слово Вера:
— Конечно, мы назойливо не рекламировали. Как-то раз в компании сказала о тоннельном запуске. Все почему-то начали обсуждать электромагнитный разгон, нас никто и слушать не стал…
Дальше всё ясно, и девушка останавливается.
— Ты тоже не заинтересовался? — возвращаюсь к Овчинникову.
— Я как-то не любитель пустопорожней болтовни… — пожимает плечами.
— Кто-нибудь возьмёт на себя труд предельно кратко изложить в общих чертах наши планы?
Все с радостной готовностью сваливают эту почётную обязанность на меня.
— Хорошо. Слушай внимательно. Главная цель — вернуть лидерство в космосе. И даже более того, сделать лидерство подавляющим. Технический план такой: строим космодром с иным, нетрадиционным способом запуска. Шахтный или тоннельный способ. За счёт этой и других мер добиваемся кратного увеличения процента полезной нагрузки. Доведение до восьми — десяти процентов считаю гарантированным результатом. Не исключаю и пятнадцати — двадцати.
В паузе ненавязчиво сканирую реакцию. Оттенок недоверия есть, но не более того.
— По завершению создания инфраструктуры на Земле приступаем к строительству сверхтяжёлой орбитальной станции, которая станет космическим доком. В том числе. Лунный модуль, тоже приличных размеров, будет строиться там. Оттуда же и запускаться. Расчётная сухая масса лунного модуля порядка двухсот тонн. По прилунению преобразуется в стационарную лунную базу. Разумеется, обитаемую. После этого остаётся выстроить логистику и начать масштабное освоение Луны. Примерно так.
Игорь качает головой:
— Какой срок отводишь на эту авантюру?
— Космопорт должен заработать не позже, чем через шесть-семь лет. Через десять Луна начнёт активно осваиваться. К тому времени мы создадим мощную космическую корпорацию с многомиллиардными оборотами. Разумеется, она будет под нашим контролем. Когда говорю о миллиардах, имею в виду не рубли.
— Монгольские тугрики? — не удерживается от шутки.
Однако никто не смеётся, даже смешливый Куваев. А я смотрю немигающим взглядом. Напряжение нарастает до предельных значений. Он мне нужен, поэтому так и распинаюсь. Иначе не приглашал бы.
— Мне надо подумать…
— О чём тут думать⁈ — не выдерживает Ольховский.
Скорее от девочек ожидал бы возмущения. Гляди-ка, незаметно и постепенно Юрик стал фанатом идеи. Тоже не понимаю, как можно относиться к этому равнодушно, но это я.
— Надо подумать, — твёрдо отвечает Игорь.
— Думай. Андрюш, сообрази нам чайку… — большинство, однако,