Читать интересную книгу Химеры просыпаются ночью - Райво Штулберг

— Эй, эй, будет уже, убил давно!

Петр, тяжело дыша, утирая с лица грязные ручьи пота, стоял надо мной. Я поднялся, но не удержался, чтоб не пнуть почти безголовое тело.

— Эк ты его расколупал… — мотнул головой Петр, потом озадаченно посмотрел на меня и заметил, — а ведь тебе это нравится.

Я не стал ничего отвечать. Возбуждение почти схлынуло, но оставило после себя странный, доселе не знакомый осадок. Что-то смешанное со злостью, радостью, бешенством, прежним желанием и волнением перед тем, что совершается в жизни в первый раз… Руки мелко тряслись, дыхание хриплыми кусками выплевывалось из груди. Но сексуальной разрядки не наступило, я вообще не почувствовал никакого былого возбуждения, все было не так, как со всеми теми женщинами. Было лишь острое желание убить еще кого-нибудь. Наверное, я выглядел весьма странно, потому что последовали слова Петра «Да уймись ты», подкрепленные увесистым ударом под дых, они и вернули меня в реальность.

— Что-то я не того… — попытался я скорчить усмешку, но и сам почувствовал, как неуместно и неестественно она выглядела.

Петр отвернулся и пошел обыскивать трупы.

Я кое-как обшарил карманы «своего» зомби, но, кроме земли, ничего не обнаружил. На кой черт они землю в карманы запихивали? Но на то ж они и зомби, чтоб без мозгов все делать.

Потом еще обыскал того, в свитере. Патроны у него были, но не моего калибра, так что пришлось прихватить и второй пистолет. Решил, что всяко не лишне будет. И снова — полные карманы земли. Почти с пустыми руками вернулся и мой спутник, показывая банку тушенки да автоматный рожок.

— Одной земли в карманы насовали… — посетовал я.

— Это они Зародышей копали, — пояснил Петр.

— Кого-кого копали?..

Мне представились то ли грибы, то ли черви, которых можно извлекать из земли и есть.

— Зародышей. Это вроде бы как артефакты, а вроде как и не совсем артефакты. На вид — ну просто какашки собачьи, только покрупнее. Само по себе дрянь, но вот если как-то их там обработать, облучить и вообще… то получается какой-нибудь арт. Что интересно, заранее никогда не скажешь, что именно получится. Может и Колючка, а может и Выверт какой-нибудь выскочить. Яйцеголовые скупают частенько, а там уж с ними возятся. Поэтому Зародышей им относят. Сами все равно ничего с ними сделать не можем. А уж что ты отдаешь: слизь или Рыбку — про то никогда не узнаешь.

— А земля-то зачем в карманах?

— Из земли выковыривали. Они все равно ни черта не соображают, что делают. Они их даже жрут, потому что не помнят, куда относить и вообще, что дальше с ними делать. Поди, наелись уже, с землей напополам до отвала. Можешь им брюхи вспороть и поглядеть, но лично я как-то к этому особенного желания не испытываю.

Не высказал охоты «вспарывать брюхи» и я.

А потом мы просто брели, всматриваясь в землю под ногами. Со стороны даже могли бы показаться грибниками. Только какие уж тут грибы.

— Я тут однажды сам едва мозгов не лишился, — рассказывал Петр, — вечером дело было, год примерно назад. Хабара не наварил, а возвращаться затемно не хотелось. Решил у ученых в бункере перекантоваться на ночь, а с утра еще маленько похабарить, а уж потом и на Кордон. И иду мимо завода как раз, слышу, будто кто-то зовет меня. Думал, может, знакомый кто. Осмотрелся, остановился — никого. Дальше пошел. Снова — слышу — зовут. Ну, я уж тут заподозрил, что дело не ладно, да как побежал — да и на зомбей налетел. Назад откатился, за бак мусорный, лежу и соображаю, как бы мимо незаметно проскочить. Хотел обойти стороной — там в болоте снорки шмыгают. И тут голос опять звать стал. И голова тяжелой стала, даже тяжелее, чем с бодуна. Ноги не идут, снорки начали подбираться (учуяли, что ли), зомби впереди бормочут… В общем, думаю, что хана мне наступила. Но кое-как собрался, ползком, ползком — стал вроде бы уходить, а потом еще там вертолет перевернутый был, я в кабину залез и переждал, пока зомби уйдут. Все боялся, что снорки найдут, они всю дорогу рядом шныряли. Но Бог миловал.

— А голос что?

— Голос… голос все время звал, ничего больше не говорил, только имя мое повторял. Но это уж я, наверное, не так близко от источника был, так, краешком зацепило, не накрыло.

Про снорков я даже не стал спрашивать: очередная гадость какая-нибудь. Представились почему-то огромные крысы с длинными пальцами. По воде шлепают, носами все вынюхивают… Впрочем, на деле это мог оказаться кто угодно, здесь, должно быть, быстро перестаешь чему-то удивляться: удивлялки не хватит.

— Стой, — скомандовал Петр.

Я не заметил ничего подозрительного, но послушно остановился.

— Видишь? Что видишь? — спросил он, указывая вперед.

Я присмотрелся. Небольшое покачивание воздуха в нескольких метрах выглядело весьма подозрительно…

— Аномалия?

— Она.

Петр показал на детектор. Тот заметно ожил, попискивал. Мой проводник подобрал камешек и бросил внутрь подозрительного покачивания. То, что произошло потом, трудно было представить в обычной жизни, тем не менее, здесь я увидел это собственными глазами. Камень внезапно изменил траекторию, его будто отбросило от невидимой стены, а в воздухе с негромким хлопком образовалась желтоватая вспышка. А потом камень рассыпался в облачко пыли. Ветер отнес ее в сторону.

— Воронка… Уже, кажись, подыхает. А то и засосать запросто может, тогда только дай Бог ноги и сил вырваться.

Я попытался представить, что же произойдет с человеком, окажись он на месте камня…

Петр бросил еще камешек и еще, пока не обозначились границы аномалии. Когда проходили мимо колышущегося воздуха, он указал на траву: она была будто придавлена и скручена, но едва заметно, можно не заметить, если не всматриваться специально. Я представил картину: идет себе сталкер, идет, под ноги смотрит, хабар ищет — и слишком поздно замечает, что трава примята… Сколькими же разорванными телами пришлось заплатить Зоне, чтобы теперь остальные могли ходить здесь?

Мы бродили довольно долго, но ничего обнаружить не удалось.

— Арты искать уже трудно стало, — сетовал Петр, — то ли Зона растет и истощается, то ли всех желающих уже обслужить не может.

Возле одинокого облетевшего дерева увидели потемневший крест, замотанный противогазным шлангом.

— Вот туда лучше не подходи, — указал мой спутник, — если висит противогаз — значит, покойничек фонит. Оно хоть и через землю, а все лучше поостеречься.

— Почему фонит?

— Потому что сталкер от лучевой помер. Без дозиметра здесь в радиацию вляпаться — как два пальца. Предположим, сейчас я тебя веду тут, а случись одному — уж давно частиц наглотался.

— Да с собой целую лабораторию таскать надо, что ли, — изумился я, — дозиметр, детектор, вон ПДА еще…

— А ты как думал? В Зону налегке только придурки идут, вроде тебя. Умные еще за периметром какой-никакой снарягой обзаведутся. Удивляюсь, как ты вообще до Кордона дошел, иного на твоем месте если не аномалия, так кабан разорвал бы.

Несмотря на пасмурное небо, заметно припекало. Потом стал накрапывать дождь. Вдали эхом перекликались собаки. Мы побрели по дну неглубокого овражка, теперь я старался смотреть не только под ноги, но и далеко перед собой, чтоб не пропустить подозрительное колыхание воздуха. Однажды Петр наклонился и подобрал какой-то комок, но, повертев в руке, выбросил.

— Надо бы к трубам наведаться, — высказал он идею, — только там теперь наверняка снорков, как грязи. Тебя ж с твоим пестиком в момент разорвут. Если только долговцы свой блокпост не сняли…

Петр рассуждал — будто с самим собой, было не ясно, старается ли он уговорить себя пойти к этим самым трубам, или со мной советуется. Я выжидающе молчал, не имея, в конце концов, ни малейшего представления ни о каких трубах.

— Ладно, прошвырнемся, — наконец принял решение Петр, — тут недалеко, километра два. Если ничего не найдем, то сразу домой двинем.

Было видно, что этой дорогой ему приходилось ходить не раз. Изредка бросая взгляд на экран ПДА, Петр уверенно двигался, лавируя между одному ему видимыми препятствиями. «Только иди след в след», — предупредил он заранее, так что я старался не отставать ни на шаг. Что, впрочем, не составляло труда: мой проводник шагал не слишком быстро, часто останавливался, сверяясь то с детектором, то с наладонником. Одному здесь пройти мне и вовсе не светило, думаю, даже с детектором.

— А вот ты где, голубчик, — ласково произнес Петр и остановился.

Я осмотрелся, но ровным счетом ничего не увидел:

— Что такое?

— Артефакт, что ж еще. Не зря, значит, сегодня мы ноги топтали…

— Да где ж он?..

— Ты его и не увидишь, я тоже не вижу. А вот послушай, как приборчик поет…

И он поднес почти к самому моему уху детектор. Тот и правда вместо привычного попискивания начал издавать мелодичные трели.