простыми блюдами. Чашка риса, кусочек рыбы, чашка чая — и мы вполне довольны.
— О, я понимаю, что обычно вы ведёте скромный образ жизни. И всё же я должен признаться, что заинтригован. Когда я гляжу вокруг — на ваши рисовые поля, на ваш дом, на корабли, ожидающие на якоре в вашей гавани, на содержимое ваших кладовых, когда я слышу рассказы о вас, о вашем богатстве и могуществе, о вашем влиянии на сёгуна и его отца, я не перестаю удивляться — как вы достигли всего этого?
— В то время как я — всего лишь простой моряк? — улыбнулся Уилл. — Сэр, по-моему, эта мысль всё время преследует вас, причём совершенно попусту.
Уилл взглянул на Сэйриса, но внимание его было полностью поглощено палочками для еды.
— Что ж, сэр, должен признать, что мне повезло. Впрочем, я не так уж могуществен, как обо мне говорят.
— В самом деле? Я бы вполне мог назвать вас министром короля. Разве вы не ведёте все внешние дела страны?
— Я не веду ничего, мастер Кокс. На самом деле принц Хидетада, как я подозреваю, искренне не любит меня. Просто мне повезло в том, что я много лет назад оказал принцу некоторые услуги. Тогда между нами возникло взаимное уважение, и поэтому он пользуется моими советами в некоторых областях — к примеру, в морском деле, в определённых науках и, конечно, в том, что касается народов Европы. Но советы испрашиваются и даются исключительно частным образом.
— Однако голландцы утверждают, что без вашего благоволения они ничего не могут добиться. Более того, если бы вы не защитили их перед принцем, их бы давно уже казнили как пиратов.
— В самом деле, сэр, они благодарны за мою помощь. Но принц уже тогда всё решил сам, я только подтвердил его мнение.
— Ваша откровенность делает вам честь, сэр. Однако вы признали, что получаете от них деньги за представление их интересов. Как и от испанцев. Теперь же и мы предложили вам некоторое вознаграждение за помощь в наших проблемах. Могу ли я уточнить, сэр, каких именно услуг мы можем ожидать?
— Вы получите честное освещение ваших деяний и, насколько я сам пойму их, ваших намерений при дворе сёгуна, мастер Кокс.
— И ничего больше? Даже для ваших соотечественников?
— Я уже неоднократно пытался втолковать вам, сэр, что теперь моё отечество — это Япония. — Он взглянул на Сикибу. Глаза её были печальны. Она в достаточной мере понимала их разговор. И она понимала также, какие искушения должны были терзать его душу. Так зачем же он лжёт?
— Клянусь богом, сэр, — произнёс Сэйрис, — меня изумляет, что при всём вашем очевидном богатстве и влиянии вы снисходите до того, чтобы принять ваши несколько жалких фунтов.
Но понимала ли она, какие противоположные эмоции бились в его мозгу? Он едва мог видеть этих людей без того, чтобы ссориться с ними. Почему? Из-за того, что они считали его настолько ниже себя? Или потому, что он теперь столь отличается от них? Если первое, то разве они не правы? Они оценивали его богатство и его власть по своим меркам. Ни того, ни другого, в сущности, не было. Он был теперь хозяином примерно шестидесяти человек, и даже сейчас в его амбарах было полно излишков риса. За него, как однажды дельно посетовал Сукэ, он мог бы нанять ещё самураев, либо приобрести ещё больше услуг — но только здесь, в Японии. В Англии рис совершенно ни к чему. Он торговал с Сиамом эти последние несколько лет, но даже эта торговля строилась в основном на обмене товарами. Возможно, ему удастся забрать с собой при отплытии несколько сот фунтов в монетах. Но что эта жалкая сумма даст ему в мире Джона Сэйриса?
Что же касается его очевидной власти, то она, как он и признал, полностью зависит от доброго расположения Иеясу и, несомненно, закончится со смертью принца. Так что же он всё-таки приобрёл за все эти годы? Помимо любящей жены и преданных слуг. И долга.
Подумай над этим хорошенько, Уилл Адамс.
Глава 3
Бриз был свеж и бодрящ. «Морское приключение», казалось, несётся вскачь между островами. Белые барашки волн взрывались пеной под натиском корпуса, вскидываясь клубами брызг над бушпритом. Матросы резво носились по вантам, с радостью орудуя парусами, — ведь прямо по курсу лежал остров Хирадо, а за ним — дом.
Дом для них. Несомненно. Они все были японцы. Дом и для Андзина Миуры — так же несомненно. Но для Уилла Адамса?… Неужели он даже сейчас готовится уехать навсегда? Он не обсуждал это с Сикибу, это только осложнило бы всё дело. Что бы она ни думала на самом деле, она поклонится, медленно и грациозно, и согласится с его решением. И может ли он винить её за это? Во всём мире у неё не было никого, кроме него и детей. Точно так же они будут при ней и в Англии. И на неё не будет давить груз позора, таким тяжким бременем лежащий на плечах её мужа здесь, в Японии. Как сказал тогда Иеясу, много лет назад, в мастерской в Ито? Если счастлив господин, то счастлив и весь дом. Но когда господин несчастен…
Но счастье в Англии подразумевало богатство — как, впрочем, и в Японии. Однако богатство означало в Англии золото, предпочтительно унаследованное, но в любом случае в большом количестве. Увезти Сикибу в Англию в качестве жены нищего моряка было бы преступлением. Поэтому отложить окончательное решение до совершения ещё одного торгового путешествия было очень просто.
Однако это путешествие обернулось катастрофой. Его вынудили взять с собой помощником Ричарда Уикхэма, одного из нескольких сотрудников английской фактории, оставленных в Японии Джоном Сэйрисом для основания английской компании. К большому облегчению Уилла, Кокс был хорошим человеком и дельным коммерсантом, но этот Уикхэм оказался одновременно вздорным и некомпетентным типом. Они попали в жестокий шторм и получили большую течь. Команда чуть было не взбунтовалась, и им пришлось искать убежища у островов Рюкю. Там они провели не один скучный месяц, пока он практически перестраивал корабль. Где уж там было отправляться в Сиам и за перцем на Острова пряностей!
Но, несмотря ни на что, они выжили — он выжил, — и теперь снова приближались к Кюсю. Корабль скользнул за гряду гор, и ветер начал стихать, даже немного потеплело. Уикхэм хотел остаться на островах ещё на три месяца — по его словам, было чистым