— Я и не знала, что папа хочет продать эти земли, — сказала она.
Мерседес взглянула на дочь. Та ждала ответа.
— Не знаю, как Коррадо, но я бы хотела продать эти земли.
— Это старые поля? — спросила Мануэла.
— Конечно. Эти поля обрабатывали еще мои родители.
— Значит, сеньора Мерседес, они ваши? — спросил дон Рафаэль и обвел всех взглядом.
— Все мое принадлежит и Коррадо, — ответила Мерседес.
Рафаэль кивнул и сказал:
— Все так, сеньора Мерседес. Разница только в том, что вы их можете продать без его согласия.
— Да, это так, — ответила Мерседес.
— Не понимаю, мама, почему ты их хочешь продать? — раздраженным тоном спросила Мануэла и искоса взглянула на дона Рафаэля. Ей не хотелось, чтобы этот вопрос решали без отца.
— Мануэла, эти земли дешевле, чем остальные, — постаралась объяснить ей Мерседес.
— Я знаю, что вскоре в районе Росалес будет построена большая кожевенная фабрика, — сказал дон Рафаэль. — Тогда цена этих земель намного возрастет. Это неизбежно.
Мануэла вопросительно взглянула на мать.
— Я не хочу, чтобы Коррадо занимался этим делом, — сказала Мерседес. — У него слабое здоровье, и он может не выдержать. Эти земли отнимут много нервов и сил.
Дон Рафаэль понял, что слово Мануэлы имеет в этом деле немалый вес.
— Мануэла, — сказал он, обращаясь к ней. — Я прекрасно понимаю желание твоей матери. Ведь если бы это была невыгодная сделка — я бы не стал советовать.
Мануэла встала.
— Я все равно против, — заявила она. — Я не хочу, чтобы эти земли продавали без ведома отца.
— Сядь, Мануэла, — приказала ей мать. — Я знаю, что, если скажу Коррадо, что все решено, — ему будет трудно возразить.
— Так, значит, все решено? — спросила Мануэла.
— Да, дочка. Я все уже решила. Вы можете с Руди идти, а я еще договорюсь с доном Рафаэлем о цене.
Мануэла обиженно надула губы, но смолчала. Она встала и быстро ушла с террасы. Следом за нею удалился и Руди.
Закончив беседу с доном Рафаэлем, Мерседес проводила его до ворот. Когда она возвращалась назад, то натолкнулась на скучающего в тени деревьев Руди.
— Случилось что-нибудь серьезное? — спросила она, присев рядом с ним.
Руди лишь мельком взглянул на нее и опять углубился в свои размышления. Его поведение обескуражило Мерседес.
— Что случилось, Руди? — еще настойчивее спросила она.
— Все в порядке, — наконец ответил он. — Рабочие готовят владения к показу, подсчитывается стоимость имущества, ничего нового.
— Тогда я не понимаю, почему Коррадо так торопился в Буэнос-Айрес?
— Не знаю, тетя. Сеньор Коррадо такой беспокойный и иногда вредит самому себе.
— Я с тобой согласна, Руди. Он не должен столько работать. Его последняя кардиограмма была не слишком хорошая. Но он такой упрямый! А теперь вот и ты уезжаешь. Ему никто не сможет теперь помочь.
— Два года пройдут быстро, — сказал задумчиво Руди. — Потом я вернусь сюда навсегда.
Мерседес, глядя на Руди, только усмехнулась.
— Ты еще слишком молод, Руди, — сказала она. — Когда ты получишь диплом, деревня покажется тебе слишком маленькой.
Руди вздохнул и обвел глазами окрестности.
— Я люблю эти места, тетя, — искренне признался он. — И особенно в это время, когда солнце садится. Все замирает, и тогда в воздухе разлита удивительная грусть. Уверен, что я не смогу жить в другом месте.
— А как Мануэла? — спросила Мерседес.
Руди на мгновение задумался.
— Да, конечно, все зависит от Мануэлы.
— Не считай меня слишком любопытной, Руди, но я должна задать тебе один вопрос.
— Вопрос? — Руди повернул к ней заинтересованное лицо. — Говорите, тетя Мерседес.
— Понимаешь, в деревне рано или поздно обо всем становится известно, — издалека начала Мерседес.
— Что вы хотите этим сказать?
— Я хочу узнать, что за отношения у тебя с Ниной. Говорят, что видели тебя с нею по вечерам.
— А вы как думаете, тетя? — обиженно спросил Руди и отвернулся.
Мерседес поняла, что ее вопрос задел его за живое.
— Не знаю, Руди, — продолжала она. — Полагаю, тебе трудно было не поддаться очарованию такой женщины.
Руди вспылил, и Мерседес пожалела, что затеяла этот разговор. Она еще никогда не видела Руди таким взволнованным и раздраженным.
— Тетя, — резким голосом произнес Руди. — Вы об этом говорите так, будто эта дурная женщина воспользовалась моей невинностью.
— Нет, нет, не говори так, — постаралась оправдаться Мерседес. — Наверное, я слишком старомодна и не понимаю, как ты говоришь о своей любви к Мануэле, а сам в это время гуляешь с другой.
Руди покраснел, встал и посмотрел тетке в глаза. Холодная обида читалась в этом взгляде, и Мерседес почувствовала, что по его телу пробежала дрожь.
— Тетя Мерседес, — твердо сказал он. — Я не понимаю, что вы хотите от меня, если Мануэла не обращает на меня никакого внимания?
Руди безнадежно махнул рукой и торопливо зашагал прочь.
«Вот и разрушилась еще одна идиллия, — грустно подумала Мерседес, глядя ему вслед. — А я так надеялась…»
В доме Салиносов все были при деле. Прислуга и хозяева готовились к предстоящему празднику. Главным действующим лицом была Бернарда. Ей повсюду нужно было успеть и за всем проследить. Праздник должен был пройти на достойном уровне, и Бернарда не жалела сил.
Дворецкий, улучив свободную минутку, забежал на кухню. Оттуда доносились приятные запахи готовящихся блюд.
— Лоренцо, нужно протереть серебро, — напомнила ему Чела.
— Да, я помню, — ответил Лоренцо. — А что ты здесь готовишь?
— Я готовлю баранину, — улыбнувшись, ответила Чела.
— Как вкусно!
— На, Лоренцо, сними пробу.
Чела положила ему на тарелку небольшой кусок.
— Спасибо, Чела. Я ее так люблю. А это кто? Новенькая?
Лоренцо взглянул на девушку, которая стояла у двери.
— Да, это новенькая, — ответила Чела. — Она ждет сеньору Бернарду.
— Вот как! — удивился Лоренцо. — Но она слишком молода, на мой взгляд.
— У вас сегодня будет праздник? — спросила новенькая.
— Да, — ответила Чела. — Сеньора Тереза представит своего жениха.
— И на сколько персон вы готовите?
— Не знаю, — пожала плечами Чела. — В этот раз даже завсегдатаев больше, чем достаточно.
— Извините, — сказала новенькая. — А сеньора знает, что я здесь?
— Какая сеньора? — спросил Лоренцо.
— Хозяйка, — ответила новенькая.
Лоренцо улыбнулся.
— Хозяйка не занимается прислугой. С тобой будет говорить сеньора Бернарда. — Лоренцо окинул взглядом новенькую с ног до головы и с сожалением добавил: — Вам будет лучше, если вы немного опустите юбку, потому что ей, наверное, не понравятся ваши ноги…